Тесс побагровела от злости.

— Иди к черту.

Букер прислонился спиной к стене и скрестил руки на груди. Взгляд у него был прямой и твердый. Такого Этана Букера ей еще не приходилось видеть. Собранный, деловой, нетерпимый к самолюбованию и самобичеванию. Он прав…

— Ну как ты могла его спасти, Кинтесса? Скажи. Ты такая замечательная и непобедимая. Как же мисс Непобедимость собирается спасти мир?

Тесс сжала руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Губы вытянулись в ниточку. Она с трудом удерживалась, чтобы не наговорить лишнего.

— Я никогда не говорила, что могу спасти мир.

— И ты не ответственна за смерть твоих клиентов, — тихо сказал он.

Его взгляд потеплел, и он нежно коснулся пальцем ее щеки.

— Ты никого не подвела. Работала изо всех сил. Обеспечила им максимальную защиту. Но они предпочли действовать на свой страх и риск. Они выбрали свою судьбу и должны были предвидеть последствия. Не кори себя.

— Да, я знаю. — Тесс схватилась за его теплую руку. Больше ей ничего не хотелось. Лишь бы держать его за руку и разговаривать с ним. — Наверное, я слишком загордилась, ведь прежде мне не приходилось терять клиентов. А потом… все случилось неожиданно. Мне самой не нравится, какой я стала после этого.

— Ну конечно. Все правильно. Тебе должно быть плохо… ты же человек, прошептал Букер, обнимая Тесс и прижимая ее голову к своему плечу. — И всегда так будет.

— Вот уж не представляла, что ты такой философ.

— Ну, какой из меня философ, — сказал он и нежно поцеловал ее в щеку. Потом резко отстранился и отошел. — Ну же, работай. Пора за дело.

Тесс рассмеялась.

— Этан Букер, вы хороший человек.

— Моей маме это понравилось бы, — бросил он через плечо.

Букер стал методично осматривать дюйм за дюймом. В конце концов на глаза ему попалась какая-то дверь, по-видимому в кладовку. Петли совсем проржавели, и потребовалось довольно много времени, чтобы открыть ее. Но когда он все-таки открыл ее и заглянул внутрь, то похолодел от ужаса.

— Тесс, иди сюда.

Тесс застыла на месте. Голос у него был такой, что от ее прежнего благодушия не осталось и следа. Она бросилась к нему, раскидывая все, что попадало ей под ноги. Когда же остановилась, то увидела страх и злость у него на лице. А потом проследила за его взглядом. Кладовка была пуста. В ней стоял только один стул, а рядом валялась веревка. Внимание Тесс привлекла фотография, прикрепленная к высокой спинке старого деревянного стула. Фотография привязанной к стулу Джанет с кляпом во рту. На ней все еще был черный костюм, который она надела в день похищения, когда собиралась лезть в дом Букера.

Тесс двинулась было внутрь, протянула руку и тотчас отдернула ее. У Джанет был испуганный взгляд, и Тесс почувствовала, как у нее быстро-быстро забилось сердце. Ей стало больно при мысли, какой ужас переживает ее подруга.

Подошел Букер и вытащил из-под фотографии бумажку.

— Похоже, нам оставили письмо. Тесс нашла в себе силы открепить фотографию. Руки у нее дрожали, когда она поднесла ее к глазам, чтобы запомнить самые мельчайшие детали.

— Ублюдки заплатят за это. Голос у нее был хриплый. Тогда Букер обнял Тесс за плечи и тихонько привлек к себе.

— Читай, дорогая.

Нахмурившись и стиснув зубы, он взял фотографию из рук Тесс и положил к себе в карман, потом подал Тесс записку, написанную неровными печатными буквами.

— Читай.

Она пробежала записку глазами и задрожала всем телом, одновременно испугавшись и разозлившись. За минуту до этого ей казалось, что она напугана. Теперь она была в ужасе.

Тесс посмотрела на Букера, инстинктивно ища в нем утешение. Взгляд его глаз был грозным и твердым, чего она никак не ожидала от добродушного коронера.

— Полагаю, им хочется поиграть с нами, — проговорил он глухим голосом, в котором не было места чувствам.

Только теперь Тесс поняла, каким опасным врагом может быть Этан Букер, если его к этому принуждают.

Она еще раз взглянула на записку.

Рад, что в вашей хорошенькой головке достаточно мозгов и вы нашли мое послание.

У вас сорок восемь часов, чтобы отыскать следующий знак, или вашей подруге перережут горло.

На сей раз вам не придется далеко ехать. Торопитесь.

Барсук.

Тесс провела рукой по волосам, не в силах упорядочить мысли. Барсук поднял ставки, используя жизнь Джанет как залог. Зачем-то ему понадобилось вызывать Тесс на поединок. Зачем? Теперь против нее само время.

А цена?.. Цена — жизнь Джанет.

Глава 8

У Джанет были плотно завязаны глаза. Грубые пальцы одного из похитителей коснулись ее лица, потом губ. Не раздумывая, Джанет укусила эти пальцы, превозмогая боль, которую ей причинили ее движения.

Мужчина вскрикнул и дернулся с такой силой, что чуть было не свернул ей челюсть. Джанет ничего и никого не видела, поэтому не могла насладиться результатом своего бунта. Однако, услыхав стон раненого, улыбнулась.

А тот принялся жаловаться напарнику.

— Вот сука, укусила меня. — Судя по его голосу, он безостановочно мерил шагами комнату. — Ты представляешь, эта сука укусила меня. Надо ее как следует вздуть. Нет, я это так не оставлю.

— Оставишь.

Это был голос третьего мужчины. Джанет лишь изредка слышала его, из чего сделала вывод, что мужчина уходит и приходит, а постоянно с ней находятся двое его помощников.

Он был главным. Джанет почти сразу поняла, кто тут хозяин. Стоило заслышать его голос, и тех двоих, что были с ней, точно подменяли всевластные хамы превращались в заискивающих перед хозяином рабов. Они боялись его не меньше, чем боялась Джанет.

Итак, все на месте.

Джанет завязали глаза сразу же, как вытащили из машины Тесс. Только ночью повязку снимали. А утром ее будил яркий луч фонаря, направленный прямо в лицо и ослеплявший ее как раз на то время, которое требовалось, чтобы вновь завязать глаза.

— Прошу прощения, сэр, — услыхала она хныканье нерасторопного парня. — Она укусила меня.

— За что? Что ты сделал?

Было очевидно, что тихий голос принадлежит образованному человеку, однако именно он внушал ей непреодолимый ужас. Пусть он говорит как цивилизованный человек, но во всем остальном он вандал и дикарь, который пренебрегает законами общества.

Джанет проглотила застрявший в горле комок, и ей показалось, что тот, кого она укусила, сделал то же самое. В комнате стало тихо. Но напряжение было почти осязаемым. Его создавали тщательно подавляемые страх и злость. Боялись она сама и тот обезьяноподобный, который подставил ей свой палец. На секунду ей даже стало его жаль, ведь он стоял лицом к лицу с человеком, говорившим грозным голосом. Но тотчас она подумала, что в наказание за его обращение с ней ему тоже нужно время от времени испытывать страх.

— Я только дотронулся до нее, — в растерянности протянуло обезьяноподобное. — И все. Больше я ничего не делал. Клянусь чем угодно.

Опять воцарилось молчание.

Джанет напряглась всем телом и заставила себя делать короткие вдохи и выдохи, когда поняла, что задерживает дыхание. Сердце было готово выпрыгнуть у нее из груди. Но необходимо любой ценой унять страх, думала Джанет. Если бы хоть глазком взглянуть на то, что происходит в комнате.

Она услыхала стук каблуков по бетонному полу и поняла, что главный медленно приближается к ней. Не зная его имени, она окрестила его Негодяем. Шаги замерли совсем рядом с Джанет, и она медленно набрала полную грудь воздуха.

Что он собирается с ней сделать?

— Извинись, — услыхала она.

— Что?

По реакции обезьяноподобного было ясно, что он потрясен не меньше, чем Джанет.

— Мне надо повторить? — тихо, медленно, словно говоря с упрямым ребенком, спросил Негодяй.

— Нет, сэр, — торопливо произнес обезьяноподобный, и Джанет услыхала его срывающийся голос:

— Прошу прощения, мисс, что дотронулся.

Джанет не понимала, что должна делать. Правила приличия, внушенные ей в детстве, подсказывали ответ, но, учитывая не совсем обычные обстоятельства, в которых она находилась, Джанет не посчитала необходимым следовать правилам и промолчала.

Вскоре она услыхала шорох, словно кто-то провел подметкой по твердому бетону, и вздрогнула, ощутив на своей щеке ладонь Негодяя.

— Мой человек позволил себе излишнюю вольность, никак не определенную моим приказом. Успокойтесь, дорогая, больше он вас не тронет, — проговорил он, стараясь, видимо, изобразить нежность.

Джанет с трудом подавила дрожь, охватившую ее, едва он заговорил своим отвратительным голосом. Его рука гладила ее щеку, потом стала гладить шею, и он продолжал что-то говорить, безбоязненно прикасаясь к ней. От страха Джанет затаила дыхание и вжалась в спинку стула, стараясь подальше отодвинуться от своего мучителя. Она молчала, не желая ни просить, ни плакать, ни кричать. Подсознательно она понимала, что чем сильнее будет ее страх, тем больше распалится Негодяй.

Он положил ладонь ей на грудь и легонько прижал ее. Она закусила губу, и слезы навернулись ей на глаза. Оставалось радоваться, что под повязкой их не видно. Потом он потрогал сосок.

— Вы наша гостья. — Он убрал руку. Джанет услыхала, как он медленно удаляется. Металлический щелчок замка подтвердил, что Негодяй ушел. Джанет выдохнула и опустила голову на грудь. Ей было безразлично, что думают о ней сторожащие ее мерзавцы, и она постаралась восстановить дыхание, чтобы прогнать страх и тошноту.

— Черт, — пробормотал обезьяноподобный.

Услыхав его растерянный голос, она вновь с полной ясностью осознала, что не одна в комнате.

Он медленно вернулся к столу, за которым сидел обычно, и Джанет услышала стук стула о бетонный пол. Мужчины молчали, и на мгновение ей показалось, что они испытали в точности такой же ужас, как и она.