Рейни не слышала его. К дому подъезжал автомобиль. Она почувствовала, что близка к обмороку. Это Арман. Больше некому. Она не могла допустить, чтобы эти двое мужчин встретились здесь… Но между ними осталось так много недосказанного… Нет, в эту минуту она не могла принять Армана. Решение пришло буквально в последнюю секунду.

Внезапно Рейни схватила Клиффорда за руки и потянула за собой.

– Пойдем! – пробормотала она.

Он охотно последовал за ней. Рейни повела его по длинному коридору, и они оказались на заднем дворе. Здесь стоял маленький «фиат», на котором шофер обычно ездил в городок за покупками, чтобы зря не гонять большой «ситроен». Вечер был очень теплым, и на небе ярко сверкали звезды. Рейни вся горела.

– Садись в машину, Клифф, – сказала она. – Ты ведь водишь машину, не так ли?

– Я справлюсь с любой колымагой, у которой имеется руль, – заверил он, усмехнувшись.

Рейни нервно и громко рассмеялась. Она вспомнила о его страсти к автомобилям и о том, как они мечтали купить открытый кабриолет, чтобы прокатиться по Испании и Италии.

– Куда мы едем, моя дорогая? – спросил Клиффорд, распахивая перед ней дверцу. Он нравился себе все больше и больше.

– На почту! – прошептала она.

– Зачем?

– Чтобы спросить старого Жана Савилля о письмах. О моих и о твоих.

Клиффорд вырулил из замка и направил машину по дороге к городку. Огни фар скользили по горам. С другой стороны виднелись далекое побережье и россыпи огней. Воздух был необычайно прозрачен, красота вокруг была необыкновенная, и Клиффорд от души наслаждался обществом прелестной девушки. Волосы Рейни благоухали волшебным ароматом. В безотчетном порыве Клиффорд наклонился и поцеловал ее оголенное плечо.

– Сердце мое, ты себе и вообразить не можешь, как я без тебя скучал! Разреши мне хотя бы на минуту остановить машину и обнять тебя. Умоляю!

Но Рейни отстранилась. Сейчас ей было не до мужчин вообще. Она лишь поежилась, услышав знакомые ласковые слова. Ее душа разрывалась на части. С одной стороны, она стремилась к Клиффорду, с другой – изнывала от жалости к Арману… Но в одном она не сомневалась: нужно было во что бы то ни стало выяснить обстоятельства происшедшего. Не могла же она вечно находиться в неведении!

17

В прелестной гостиной Андрины де Шани окна были распахнуты настежь – прямо в изумительный вечер. Арман поцеловал графине руку. Графиня была в своем любимом черном платье, а в гладко зачесанных назад волосах красовался ее любимый гребень.

– Мой дорогой мальчик, – пробормотала она, – ты уже виделся с Рейни?

– Нет, – ответил он.

– Полагаю, она уже готова и ждет тебя. По крайней мере так сказала Елена.

– Нет, я ее не видел, – повторил Арман.

Графиня улыбнулась и, отставив в сторону эбонитовую тросточку, уселась в кресло.

– Тогда нужно набраться терпения. Вероятно, она хлопочет, чтобы на столе все было безукоризненно. Она обожает праздники, а этот вечер – особенный!

– Да, особенный, – рассеянно повторил он.

Сегодня Арман тоже принарядился. На нем были белый смокинг и черный галстук. В этом непривычном наряде ему было не слишком уютно, но держался он с подобающим достоинством. Он был так безудержно счастлив, что в глазах у него слегка рябило. В кармане у него дожидалось своего часа бабушкино кольцо. По дороге из Канн он заехал в маленькую церковь, в которой Рейни хотела венчаться. Правда, перед этим ему все же пришлось встретиться с Ивонн Тибо. Верный данному обещанию, он заехал к ней днем, когда уехал из Шани.

Ивонн уже дожидалась его. Шампанское охлаждалось в ведерке со льдом. На блюде красовались бутерброды с икрой. Все говорило о том, что у Ивонн теперь водятся денежки. Она подыскала себе дорогую квартиру на взморье. К этой встрече она вырядилась в полупрозрачное черное шелковое платье, которое прекрасно гармонировало с ее рыжими волосами и ослепительно белой кожей. На этот раз ее волосы не были уложены в затейливые букли, а были распущены по плечам – прямо как у божественной Риты Хейворт.

Впрочем, у Армана при виде ее возникла лишь одна мысль: как бы поскорее уйти. Красотка в шикарных апартаментах больше не манила его. После их последнего свидания дома у Армана вряд ли что-нибудь могло изменить его отношение к Ивонн.

Она отчаянно хотела возбудить в нем прежнюю страсть и… промахнулась. Произошла обычная сцена – из тех, от которых Арман так уставал и которые его даже пугали. С первых дней знакомства он сомневался в ее здравомыслии, а теперь убедился окончательно, что у Ивонн «не все дома». Однако, когда Ивонн завизжала, как базарная торговка, и стала угрожать, что отомстит, Арман поверил. Несмотря на собственное раздражение, он попытался вразумить ее и стал взывать ко всему лучшему, что было в душе Ивонн.

– Мы с тобой давным-давно расстались, – говорил он. – Ты была замужем, и сейчас у тебя своя жизнь. Что тебе от меня нужно?

– Я хочу, чтобы мы снова были любовниками! – заявила Ивонн, устремив на него горящий взгляд. – Я хочу, чтобы ты женился на мне! Я всегда сходила по тебе с ума и сейчас схожу! – прибавила она.

Когда он попытался возразить, она принялась проклинать внучку графини, которая увела у нее возлюбленного. В конце концов Арман был вынужден сказать Ивонн всю правду.

– Ну хорошо… Я действительно собираюсь жениться на мадемуазель Оливент. Через несколько дней объявление о нашей помолвке появится в газетах. Может быть, тогда ты сама поймешь, что я больше не смогу быть с тобой, Ивонн…

Она ответила бурными рыданиями и новыми проклятиями. Она отправится в Шани и расскажет этой мадемуазель все.

– Если ты поедешь в Шани, – устало проговорил Арман, – тебя попросят убраться восвояси. Это не будет приятно ни тебе, ни мне. Что же касается моей невесты, то ее не интересует моя жизнь до знакомства с ней.

– Ну это мы еще посмотрим! – проворчала Ивонн.

Когда Арман выходил от своей бывшей возлюбленной, эта злобная фраза эхом отдавалась у него в ушах.

Теперь он старался не вспоминать об Ивонн. Нужно было привести свое настроение в соответствие с торжественным моментом. «К сожалению, – с грустью и необычным для него цинизмом подумал Арман, – жизнь такая штука, что полного счастья никогда не бывает…»

Но куда запропастилась Рейни? Графиня начала проявлять нетерпение и попросила Армана подергать шнурок звонка, чтобы вызвать Елену. Когда пожилая служанка появилась на пороге, Андрина де Шани сказала:

– Зажги свечи и, пожалуйста, передай мадемуазель, что мы ее ждем. Где она ходит?

Боясь взглянуть на хозяйку, Елена потупилась и что-то невнятно пробормотала. Потом достала спички и принялась зажигать высокие восковые свечи.

– Елена, – прикрикнула строгая графиня, – что ты мешкаешь? Пойди разыщи мадемуазель!

Пожилая служанка затрепетала от испуга.

– Мадам графиня… прошу прощения… Мадемуазель уехала…

Арман, скрестив руки на груди, рассматривал один из древних фамильных портретов, но, услышав бормотание служанки, круто обернулся.

– Уехала?! – вскричала графиня.

– Да, мадам графиня, – в ужасе пролепетала служанка.

Она видела, как на заднем дворе Рейни садилась в «фиат» вместе с англичанином.

Служанка вовсе не имела намерений шпионить, а тем более распускать сплетни. Она искренне любила молоденькую мадемуазель. Но вещи происходили весьма странные… Бабетта, деревенская девочка, которая принесла на кухню овощи, тоже видела, как уехала Рейни, и уже разболтала об этом прислуге. Елене это было совсем не по душе, но она была простая женщина, и строгой графине ничего не стоило вызнать у нее все. Со слезами на глазах старая служанка поведала о том, как Рейни и тот господин сели в автомобиль. Не в тот наемный автомобиль, в котором господин прибыл из Ниццы, а в маленький «фиат». Мадемуазель сама села в машину. Она была в легком белом платье и, несмотря на теплый вечер, похоже, дрожала. Наверное, она схватит насморк.

– Как выглядел этот джентльмен? – прервала графиня.

В глазах служанки засветилось восхищение.

– О, это был истинный англичанин. Прямо-таки английский принц. Собой видный и блондинистый.

Графиня снова прервала ее и, стукнув тростью по полу, крикнула:

– Убирайся!

Арман словно окаменел. Несмотря на загар, было видно, что он ужасно побледнел. Он задыхался. Судя по описанию Елены, это был не кто иной, как Клиффорд Калвер. Сомневаться не приходилось… И вот Рейни, милая любимая Рейни, с которой они уже уговорились пожениться, – укатила с этим человеком!

– Что все это значит? – проговорила графиня дрожащим голосом. – Что ты об этом думаешь, Арман?

Арман силился выговорить имя Клиффорда, но язык отказывался повиноваться. Он догадывался, что и графиня подозревает то же. Ее рука, сжимавшая набалдашник трости, дрожала, и бриллианты на пальцах мерцали и переливались.

– Это уже слишком, – сказала графиня. – Он это или не он, но это чересчур! Я не прощу этого внучке!

– Давайте подождем их возвращения, – проговорил Арман, к которому наконец вернулся дар речи. – Она все объяснит.

Графиня закрыла глаза. Ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

«Боже мой! Здесь нет даже Розы! Если этот тот самый англичанин… Если он осмелился приехать сюда… Он расскажет ей о письмах, и Рейни узнает все! Мы погибли!»

Арман подошел к графине. Она открыла глаза и взглянула на своего любимца. На лице у Армана было написано отчаяние. У графини заныло сердце. Она нежно притронулась ладонью к его руке.

– Мой благородный Арман… – прошептала она.

Но он перебил ее почти резко:

– Простите, мадам, но я не нуждаюсь в сочувствии. Мы ведь еще ничего не знаем.