Джейн Кренц - Сладкая месть

Он размышлял о том, как вернее залучить Эмили в теплую постель. Он прекрасно понимал, что только гордость удерживает ее в кресле. Но гордость очень сильная штука, это он знал по себе. А порой она единственное твое достояние.

Вовсе ни к чему Эмили страдать сегодня, решил Саймон. Ее женской гордости еще предстоит испытать удар, и достаточно скоро. Случится это, когда она в конце концов признает свое поражение в той маленькой войне, которую сама и объявила.

Саймон сожалел об унижении, которому вынужден будет подвергнуть молодую жену, когда она сдастся на его милость. Но тут уж ничего не поделаешь. Ей предстоит усвоить суровый урок, поскольку он намерен быть хозяином в собственном доме и в собственной постели.

Да и потом, Эмили сама двинула свои войска в атаку, принеся яростную клятву отказывать ему впредь в его супружеских правах. В ней явно еще слишком много от Фарингдонов, вот она и вообразила, что сможет командовать мужем, мрачно размышлял Саймон. Он быстро наведет порядок. Они будут счастливы и довольны, когда строптивица осознает свое новое предназначение в жизни.

А пока что Саймон решил, что не желает больше слушать эту тихую возню в кресле. Он уже открыл рот, чтобы приказать Эмили немедленно лечь в постель, но его опередили.

– Саймон? – тихо прозвучал во тьме голос Эмили. – Вы не спите?

– Нет.

– Я тут кое о чем подумала.

Саймон удовлетворенно улыбнулся. Конечно, даже лучше, если упрямица сама сдастся на его волю. Интересно, она прямо попросит разрешения присоединиться к нему в постели или применит более тонкую тактику, пожаловавшись на холод. В любом случае он облегчит ей этот шаг.

– О чем же, Эмили?

– Вы действительно заставили своим появлением упасть в обморок Люсинду Канонбери, когда вошли тогда в бальный зал?

– Что за чепуху вы несете? – Саймон уставился на фигуру в кресле.

– Селеста описывала случай в Лондоне. По ее словам, все невесты города, в том числе и Люсинда, ужасно боялись вас, вдруг вам вздумается сделать им предложение…

– Никогда не замечал глупых девчонок, которые плюхаются в обморок, когда я вхожу в бальный зал, – пробормотал граф.

Ему тогда, конечно, передали, что молодой Канонбери стало дурно, но сам он ничего не заметил. Там было полно народу.

Эмили хихикнула в темноте:

– Я сказала Селесте, что все это просто притворство. Я абсолютно уверена: все молодые леди брачного возраста, наоборот, были совершенно покорены вами, и вы их, наверное, страшно уязвили своим равнодушием.

Саймон понял, что Эмили еще не представляла, какую репутацию он имел в столице. Она, как всегда, смотрела на мир сквозь розовую дымку.

– Вы правы, – ответил он ей в тон. – Все это полнейшая чепуха. – Вдруг ему в голову пришла одна мысль. Мгновенно прокрутив ее со всех сторон, он принял решение. – Эмили, вы хотели бы отправиться в Лондон?

– Да, очень. А вы думаете, можно? Папа всегда говорил, что я не должна ездить в город слишком часто, а то кто-нибудь вспомнит про тот скандал. Мне не хотелось бы ставить вас в неловкое положение.

– В вашем прошлом больше нет скандала.

– Нет? – В ее голосе прозвучало замешательство.

– Нет. Я внушил некоторым людям, в том числе лорду и леди Гиллингем, а также Прендергасту, кое-что знающим о вашем небольшом приключении, что о нем больше никогда не следует упоминать. Это, кстати, касается и вас. Насколько вам известно, Эмили, никакого скандала не было…

– Но, Саймон…

– Не стоит это обсуждать. Обсуждать нечего. А если кто-то опустится до двусмысленных намеков, сообщите мне немедленно. Вы поняли?

– Да. Но я все же…

– Я понимаю, вы цепляетесь за воспоминание о той истории как об одном из самых волнующих моментов вашей жизни, но надеюсь предоставить для ваших реминисценций более впечатляющие мгновения.

– Ну, я тоже так думала, – откровенно призналась Эмили. – Потому и просила вас жениться на мне. Но теперь я уже ни в чем не уверена… Похоже, я совершила непростительную ошибку.

– Единственная ваша ошибка, дорогая моя, это то, что вы считаете, будто сможете сладить со мной так же легко, как вы справляетесь с делами. Мной не очень-то легко манипулировать, мадам.

– Как вам не стыдно говорить такое!

– Это правда. Но мы скоро уладим наше затруднение. Вы явитесь ко мне и мило извинитесь за свой бунт. А потом хорошенько попросите, чтобы я взял вас обратно в свою постель, и с этим будет покончено.

– Как бы не так, черт подери!

– По-моему, мы говорили о поездке в Лондон.

– Мы говорили о вашем непробиваемом высокомерии, – парировала она.

– Мы отправимся в город как можно быстрее.

– Почему? – требовательно спросила Эмили. – Почему мы вдруг должны сломя голову мчаться в Лондон?

– Потому что, – произнес Саймон, размышляя о великой благодарности маркизы и маркиза Норткот, – мне кажется, сейчас самое время ввести вас в свет.

Норткот, как Пеппингтон и Канонбери, наконец попался. Маркиз мог оказаться полезным, и Саймон твердо намеревался использовать эту влиятельную чету, чтобы представить жену светскому обществу. Эмили долго молчала.

– Вы действительно так думаете, Саймон?

Он снова улыбнулся про себя.

– Да. – Откинув простыню, он поднялся. – Ну вот что, я совсем замерз, и мне неудобно. Я вынужден потребовать, чтобы вы легли в постель и прихватили с собой одеяло.

Эмили в тревоге выпрямилась и вцепилась в одеяло, увидев, что он решительно направляется к ней.

– Повторяю, Саймон. Я не позволю вам овладеть мною.

Он протянул руки и вытащил ее из кресла.

– Успокойтесь, дорогая моя. Речь идет об удобстве и здоровье. Даю вам слово, что не применю к вам силу. – Он поставил Эмили на ноги и начал хладнокровно и ловко сбрасывать с нее одежду.

– Ха! Рассчитываете добиться своего?! – с вызовом бросила она, безуспешно трепыхаясь в руках мужа. – Думаете, я настолько слабовольна?

– Вы не слабовольны, моя радость. – Саймон бросил на кресло дорожное платье, оставив Эмили в одной тоненькой муслиновой сорочке. – Вы темпераментная, страстная и импульсивная. А это не одно и то же.

Эмили перестала биться в его руках и взглянула на него прищурясь, чтобы рассмотреть получше.

– Вы действительно так думаете, Саймон?

Он коротко усмехнулся и, подхватив ее, понес к постели.

– Абсолютно уверен. И хотя вы сейчас на меня сердиты, вы же не захотите заморозить меня до смерти? А поскольку одеяло у нас одно, выбора не остается. Вы должны присоединиться ко мне.

Смирившись, Эмили вздохнула и быстро скользнула под одеяло. Она напряженно застыла на самом краешке кровати, пока Саймон укладывался рядом.

– Ради здоровья я согласна разделить с вами ложе. Но никаких поползновений, Саймон!

– Не тревожьтесь, Эмили. Я не обрушусь на вас во сне. Я готов ждать, вашей благосклонности.

– Этого не случится до тех пор, пока я не пойму, что вы чувствуете ко мне то же, что испытывала к вам я, когда прошлой ночью вы разбили мне сердце, – поклялась молодая супруга.

– Посмотрим. А сейчас давайте вздремнем. У вас был очень напряженный день.

– Да, и очень запоминающийся, – призналась она зевая. – Как романтично с вашей стороны отправиться за мной в погоню. Я чувствую, для нас еще не все потеряно, Саймон.

Он открыл рот от удивления:

– Это потому, что я бросился вас догонять? Я отправился следом, потому что вы принадлежите мне, а я храню свое достояние. Не забывайте об этом.

Эмили промолчала. Саймон подождал хоть какого-нибудь подтверждения своему суровому требованию. Когда же его не последовало, он повернулся к жене.

Она крепко спала.

Некоторое время Саймон смотрел на нее в полумраке, а потом осторожно придвинул к себе.

Не просыпаясь, Эмили уютно прижалась к нему, словно всю жизнь спала в его объятиях.

Через несколько минут крепко заснул и Саймон.

Заслышав шумную возню в коридоре, Саймон оторвался от деловых бумаг. Очевидно, его тетка и Эмили вернулись с покупками. Желая узнать о результатах набега на Оксфорд-стрит, Саймон встал и пересек свою пещеру, полную изукрашенных драгоценностями драконов, открыл дверь библиотеки и улыбнулся забавному зрелищу, представшему его взору.

Два лакея спешили перенести в дом из стоявшего у крыльца экипажа множество свертков и пакетов. Эмили, одетая в одно из тех платьев пастельных тонов, которые она привезла с собой из дома, металась на лестнице, взволнованно отдавая распоряжения. Ее рыжие кудри выбились из-под соломенной шляпки, украшенной цветами, очки на курносом носу съехали немного набок.

Леди Араминта Мерриуэдер стояла в стороне, наблюдая за сценой, которая забавляла ее не меньше, чем Саймона.

– Несите, пожалуйста, прямо наверх, – велела Эмили, внимательно осматривая каждый сверток, извлекаемый из кареты. – Передайте Лиззи, чтобы она все сразу же распаковала. Я сейчас поднимусь и посмотрю, все ли в порядке. Ой, осторожнее, Гарри. Здесь самый красивый зонтик от солнца, какой вы когда-либо видели. Он весь изукрашен маленькими зелеными и золотыми дракончиками!

– Ага, мэм. – Гарри одарил хозяйку беззубой улыбкой – улыбкой, которая когда-то повергала в ужас крепких мужчин. – Чего зря-то волноваться. Пригляжу не хуже, как если бы для себя чего прихватил.

У этого бывшего пирата были сломаны и утеряны не только зубы. В список значительных утрат входил и перебитый нос, а также левая рука, вместо которой торчал крючок довольно зловещего вида. Щадя нервную систему гостей, Гривз не брал его прислуживать за столом в тех редких случаях, когда Блэйд устраивал приемы у себя дома. Но когда дворецкий по указанию Саймона поручил Гарри заботливо опекать новую хозяйку дома, Эмили отнеслась к его крюку совершенно спокойно. Гарри был покорен мгновенно.

– Спасибо, Гарри, вы очень добры. – Эмили ослепительно улыбнулась ему.

Видя, как Гарри краснеет и заикается, Саймон с усмешкой подумал, поняла ли Эмили, что «прихватить» на воровском жаргоне служило дипломатичной заменой слова «украсть».