– Он просто счастлив готовить пищу, к которой я пристрастился на Востоке, а мне не приходится есть традиционные английские блюда, вроде седла барашка, жирных колбас и тяжелых пудингов.

– Я обратила внимание, что мы едим много блюд с лапшой и рисом, – заметила Эмили. – Они мне нравятся. А чудесные приправы весьма будоражат чувства…

Саймон бросил на нее нетерпеливый взгляд, прекрасно понимая, что она пытается сменить тему.

– Вы отправитесь к Олмаку, дорогая, – тихо и подчеркнуто выразительно произнес он.

– Да? – Она казалась восхитительно равнодушной к светской суете. – Я посоветуюсь с леди Мерриуэдер. Ведь она просто кладезь мудрости во всем, что касается умения вести себя в свете, не так ли? Саймон, я подумываю открыть свой литературный салон. Я посетила один сегодня днем и, признаться, была очень разочарована. Мы едва коснулись литературных тем. Всем хотелось поговорить о капиталовложениях.

Последним замечанием ей удалось сразу переключить внимание Саймона.

– Вот как? – Он внимательно посмотрел на жену. – И кто же посещает этот салон?

– Он проходит в доме леди Тернбулл, – ответила Эмили. – Собрался небольшой кружок. Признаюсь, я забыла некоторые фамилии… – Она сосредоточенно нахмурилась. – Но там был некто Крофтон. Его я запомнила, потому что он мне не особенно понравился.

Раз там был Крофтон, значит, неподалеку обретался Эшбрук, мрачно заключил Саймон. Он решил прощупать почву:

– По-моему, я как-то познакомился с Крофтоном у входа в его клуб. На меня он тоже не произвел приятного впечатления. Не припомните ли еще кого-нибудь из посетителей салона леди Тернбулл?

– Ну… – Эмили осторожно глянула на мужа. – Еще двое других. Я же сказала, что не уловила всех имен.

Значит, Эшбрук действительно был там, и Эмили почему-то пытается это скрыть. Саймон вдруг похолодел от гнева, одним взглядом услав из комнаты Гривза. Он подождал, пока останется наедине с женой, усердно трудившейся над куском карри с чатни.

– Эмили, мне бы хотелось знать все, что произошло сегодня в салоне леди Тернбулл.

– Дело в том, милорд, – серьезно заявила Эмили, – что я предпочла бы помалкивать, пока наверняка не буду знать результата…

Саймон уставился на нее в яростном недоумении.

Черт побери! Уж не собирается ли она сбежать с Эшбруком во второй раз? Конечно, он не верил ни во что подобное, но в то же время внутри уже начала разгораться ревность.

– Какого такого результата, мадам?

– Пока секрет, милорд.

– Я хочу знать.

– Если я вам скажу, милорд, это уже не будет секретом, – рассудительно заметила Эмили.

– Вы замужняя женщина. У вас не должно быть секретов от мужа.

– Дело в том, что мне будет ужасно стыдно, если все кончится провалом.

Саймон, взявший было бокал с вином, поставил его обратно, чтобы он, на грех, не хрустнул в его невольно сжавшихся пальцах.

– Вы скажете мне, в чем дело. Боюсь, я вынужден настаивать, мадам.

Эмили тяжело вздохнула и бросила на него пытливый взгляд:

– Вы даете мне честное слово не обмолвиться об этом ни единой живой душе?

– Уж конечно, я не собираюсь сплетничать о своей собственной жене.

Эмили немного успокоилась. Глаза ее вспыхнули, и возбуждение, которое она явно сдерживала весь день, вдруг прорвалось наружу:

– Ну что ж, милорд, слушайте. Эшбрук обещал прочесть мою поэму и оценить, возможно ли передать ее издателю Уиттенстоллу. Я так волнуюсь, что теряю всякое терпение.

Саймон почувствовал, как под выжидательным взглядом Эмили холодный узел внутри него слабеет. Разумеется, она не собиралась бежать с Эшбруком. Он, должно быть, спятил, вообразив такое. Он достаточно хорошо знает свою жену.

Однако его реакция на столь маловероятную угрозу ясно показывала, как сильно влияет эта женщина на его самообладание. Саймон нахмурился.

Теперь другая проблема встала перед ним. Эмили-то, может, и не собирается позволить поэту соблазнить себя, но Саймон ни на минуту не сомневался: у Эшбрука далеко не безобидные цели. Эмили быстро становилась гвоздем сезона, а Эшбрук считал себя необычайно модным. Любовная связь с очаровательной, своеобразной женой графа Блэйда, без сомнения, привлекала поэта как интересное и опасное приключение. Возможно, ему любопытно, что же он потерял пять лет назад, когда Эмили опустила на его голову горшок.

«Эшбрук, ах ты негодяй! Ты же сразу догадался, что единственно верный путь привлечь внимание Эмили – проявить интерес к ее поэзии».

Саймон решил, что непременно наведается к поэту. Но пока можно успокоиться – Эмили по-прежнему влюблена в своего мужа.

Внушая себе, что причин для тревоги нет, Саймон невольно понял, как дорога ему Эмили. Он пытался справиться с этой непривычной мыслью, и тут Эмили заговорила вновь:

– Ну как, Саймон? Разве это не чудесная возможность для меня?

Он чуть заметно усмехнулся, видя взволнованное ожидание в ее прелестных глазах:

– Несомненно, чрезвычайно интересное развитие событий, дорогая моя.

Эмили удовлетворенно кивнула:

– Да, и теперь вы понимаете, почему я не хочу, чтобы кто-нибудь об этом знал, прежде чем Ричард выскажет свое мнение. Будет слишком унизительно, если он решит, что «Таинственная леди» не годится для издания. Я обнаружила, что свет питает особое пристрастие к низким сплетням.

– Вы совершенно правы, дорогая моя, держите это в тайне, – пробормотал Саймон. – И я считаю очень недурной мысль об основании собственного литературного салона. Посиделки у леди Тернбулл – жалкое подобие литературного общества. Просто сборище светских сплетниц. И как вы заметили, здесь, в столице, эти сплетни бывают порой очень жестоки.

– Да, именно такой вывод я и сделала. – Эмили вернулась к своему карри. – Надо как можно скорее открыть собственную гостиную! Полагаю, я приглашу Селесту с матерью и леди Мерриуэдер, конечно. И еще двух-трех леди, с которыми я недавно познакомилась и которые проявляют большой интерес к новинкам литературы. Надеюсь, они откликнутся.

– Вы должны дать мне список избранных.

Эмили быстро взглянула на него, в глазах ее появилась настороженность.

– Нет, милорд, я не собираюсь этого делать.

Он замолчал от неожиданности, получив такой отпор.

– Могу я узнать почему? Она обвиняюще наставила на него вилку:

– Потому что я наконец узнала от вашей тети, каким образом вы управляетесь с делами, милорд. У вас явно имеется привычка запугивать людей, чтобы они подчинялись вашей воле. Если говорить совсем уж честно, мне бы не хотелось, чтобы мой салон посещали из страха перед вами.

Саймон сначала был поражен, а потом нехотя рассмеялся:

– Ну ладно, Эмили. Приглашайте всех, кого пожелаете, а я обещаю полностью устраниться.

Она окинула его подозрительным взглядом:

– Я буду твердо стоять на своем.

– Да-да, я понимаю. Не бойтесь, Эмили. Я не распугаю ваших гостей.

– Вот и замечательно. – Она одобрительно улыбнулась, морщинки на лбу разгладились как по волшебству. – Тогда я немедленно приступаю к составлению планов.

– Не забывайте, что вам еще надо проследить за последними приготовлениями к приему.

Эмили мгновенно приняла озабоченный вид:

– Я усердно тружусь, милорд. Клянусь сделать все возможное, чтобы он имел успех. Хотя так и не понимаю, как мы сумеем разместить в доме такую прорву народа.


Саймон наконец напал на след Эшбрука в одном из клубов Сент-Джеймса. Поэт уютно устроился в кресле у камина с бутылкой портвейна явно в перерыве между партиями карточной игры.

– О, Эшбрук, какое приятное совпадение. – Саймон уселся в кресло напротив и тоже взял себе портвейна. – Я уже с час вас разыскиваю. А где ваш друг Крофтон?

– Мы встретимся позже. – Эшбрук раскрыл табакерку небрежно изящным жестом, несомненно, отрепетированным долгими часами. – Собираемся прогуляться по более интересным заведениям.

– Это к лучшему, что его здесь нет. – Саймон отведал портвейна и нашел его приторным. – Я хотел поговорить с вами наедине.

Пальцы Эшбрука плотнее обхватили бокал.

– Не вижу причин… Я соблюдаю наше маленькое соглашение. Я не проронил ни слова о скандальном прошлом Эмили.

Саймон мрачно улыбнулся:

– Не имею представления, о чем вы говорите. В прошлом моей жены не было никакого скандала. А вы намекаете, что таковой все-таки имел место?

– О господи, да ни на что я не намекаю. – Эшбрук залпом проглотил портвейн. – Какого дьявола вы от меня хотите, Блэйд?

– У вас на руках, я полагаю, есть нечто принадлежащее моей жене. Мне хотелось бы, чтобы оно было немедленно отослано обратно.

Во взгляде Эшбрука на миг зажглось изумление, быстро сменившееся ленивым безразличием.

– Мы говорим о поэме, как я понял?

– Вот именно, – без тени юмора улыбнулся Саймон. – Эшбрук, не стоит играть со мной. Мы оба знаем, зачем вы предложили Эмили свои услуги. Вы не отказались от попытки соблазнить ее, не правда ли? Она теперь, без сомнения, кажется вам более интересной, чем пять лет назад. Чем больше пресыщаешься, тем сильнее тянет к невинности и чистоте? И вы рассчитываете привлечь к себе жертву, похвалив поэму.

Эшбрук приподнял бровь.

– Похоже, путь вам знаком. Не так ли вы сами склонили простушку к замужеству, Блэйд? Расточая комплименты ее стихам, а не красоте глаз?

– Как я заполучил ее в жены, вас не должно интересовать. Единственное, что вам следует помнить: она моя жена. И предупреждаю, если вы попытаетесь заманить ее в постель, я прослежу, чтобы ростки вашей поэтической карьеры увяли, так и не распустившись.

– Вы угрожаете мне вызовом на дуэль, Блэйд?

– Только в случае крайней необходимости. Я предпочитаю более тонкие методы убеждения. В вашем случае, я полагаю, моим первым шагом стала бы беседа с мистером Уиттенстоллом – с тем чтобы более пристально рассмотреть ваше творчество на предмет присутствия таланта.