Джейн Кренц - Сладкая месть

Твой любящий отец.

Р. S. Учитывая сложившиеся обстоятельства, не следует упоминать мужу о нашем маленьком семейном затруднении. Ты ведь знаешь, он питает ко мне глубочайшую ненависть».

Медленно складывая записку, Эмили почувствовала дурноту. Она понимала, рано или поздно нечто подобное должно было случиться. В глубине души она знала: страсть к картам и риску ее неугомонного родителя слишком сильна. Мать часто повторяла, что он никогда не переменится.

И вот теперь отец взывал о помощи, отдавая себе отчет, что тем самым вынуждает Эмили выбирать между преданностью мужу и дочерним долгом.

Это было слишком. Реальность снова вторглась в ее мир, отдернув завесу романтики, которой она пыталась защититься.

Эмили уронила голову на руки и разрыдалась.

Вечером того же дня Эмили одевалась к театру, когда в ее спальню из соседней комнаты вошел Саймон. При виде его она слегка вздрогнула, но ей все-таки удалось изобразить слабую улыбку.

– Спасибо, Лиззи. Пока все.

– Да, мэм. – Горничная присела в реверансе и удалилась.

Взгляды Эмили и Саймона встретилась в зеркале. Она отвела глаза. Какой он могущественный, какой властный в своем строгом вечернем костюме.

– Вы собираетесь куда-то, милорд?

– Пообедаю сегодня вечером в клубе, пока вы будете в театре с леди Норткот и ее дочерью. – Саймон внимательно наблюдал за супругой. – А позже я отыщу вас у Бриджертонов.

Эмили поспешно кивнула, перья в ее волосах слегка качнулись. Она нервничала, понимая, что ей надо быть осторожной, иначе муж заметит ее смятение.

– Значит, увидимся там. Я не показывала вам новый бинокль, который купила вчера? – Она потянулась к сумочке и принялась усердно в ней что-то искать. Только бы не встречаться с его чересчур пристальным взглядом!

– Очень мило, – одобрительно кивнул Саймон, принимая у нее изящную вещицу.

– В него все так хорошо видно. Я уже воспользовалась им, чтобы разглядеть птичку за окном, и, представьте, мне были видны мельчайшие узоры на ее крылышках. – Эмили отчаянно старалась изобразить воодушевление.

– Не сомневаюсь, что оптика прекрасная, дорогая моя.

Эмили не нравилась некоторая задумчивость в глазах мужа.

– Селеста с матерью уверяли меня, что нынешняя постановка «Отелло» – одна из вершин театральной режиссеры.

– Должно быть, это так.

– Да, несомненно. Я, кажется, не говорила вам, что сегодня долго беседовала со Смоуком, обсуждая, какие блюда подавать на приеме?

– Нет, вы не упоминали об этом. Эмили, вас что-то тревожит, не так ли?

– Нет-нет, милорд. – Она изобразила ослепительную улыбку и даже осмелилась, взглянув в зеркало, на мгновение встретиться глазами с супругом. – Просто я немного взволнована перед походом в театр.

– Эмили…

– Так вот, Смоуку очень не хочется готовить традиционные блюда для наших гостей. Он говорит, что вы предпочитаете восточную кухню. Я понимаю, это очень вкусно, но боюсь, приглашенные сочтут ее несколько странной.

– Смоук приготовит все, что вы ему велите, или пусть приготовится искать другое место работы. – Саймон шагнул вперед, положил на плечи Эмили свои сильные руки и, похоже, очень хотел бы еще раз встретиться с ней взглядом. – Не беспокойтесь о меню, дорогая моя. И все же, почему вы так встревожены сегодня?

Она сидела не шевелясь, испуганно глядя в зеркало.

– Я не могу вам сказать, Саймон. Его губы слегка изогнулись в усмешке.

– Боюсь, я буду вынужден настаивать на этом. Ведь мы общаемся на более высоких уровнях, и я уже знаю – что-то не так, дорогая моя. Если вы не скажете правду, я промучаюсь весь вечер. Вы хотите, чтобы я страдал?

Эмили охватило чувство вины.

– Нет, конечно, милорд. Просто это… затруднение личного характера, и я не хочу вас беспокоить. – Она вздохнула и добавила: – Все равно уже ничего не исправить. Рок настиг нашу семью.

Но когда она сделала свое трагическое заявление, в ее глазах замерцал огонек надежды, и она знала – Саймон заметил это. Его пальцы сильнее сжали ей плечи.

– Похоже, речь идет о карточном проигрыше, – предположил он. – Я прав?

– Боюсь, что и не об одном… А последний из них обернулся катастрофой. Ах, Саймон, это совершенно ужасно, и я не знаю, что делать. Я знаю, что не имею права просить у вас помощи.

Он вскинул брови.

– Вы, случайно, не проигрались в пух и прах, эльф? Леди играют иногда между собой по слишком большим ставкам, но никогда не думал, что вы относитесь к тем, кто может наделать долгов.

– Не я проигралась в пух и прах, – не выдержала Эмили, – а мой отец. Ах, Саймон, он прислал мне сегодня записку, где сообщил, что проиграл все, что у него есть, и даже больше.

Граф не шевельнулся, но его глаза в зеркале вспыхнули, и он сильнее стиснул обнаженные плечи Эмили.

– Неужели? Ну разумеется. Мне бы следовало догадаться. Это был лишь вопрос времени, но я все же ожидал, что ваш родитель протянет немного дольше.

Эмили увидела на лице мужа жестокое удовлетворение, и что-то внутри нее съежилось и умерло. До сих пор надежда теплилась в ее душе. Она ждала, что, когда случится неизбежное, Саймон смягчится к отцу, так же как смягчился к близнецам, Норткоту, Канонбери и Пеппингтону.

– Саймон? – беспомощно прошептала она.

– Вы совершенно правы, дорогая моя, – пробормотал он. – На сей раз вы не можете просить меня о помощи. Я слишком долго ждал этого момента. – Он убрал руки с ее плеч и нахмурился, увидев красные следы, которые оставил на ее нежной белой коже. – Я увижу вас позже у Бриджертонов. – Произнес он, подойдя к двери. – Эмили?

– Да, милорд.

– Помните, вы уже не Фарингдон…

Дверь тихо затворилась за ним.

Эмили сидела, стиснув на коленях руки. Ни в коем случае она не должна позволить себе опять расплакаться.

Но на самом деле она не чувствовала себя такой беспомощной и одинокой с того самого дня, когда умерла ее мать, оставив дочь нести полную финансовую ответственность за отца и братьев.

«Ковент-Гарден» был заполнен шумливыми театралами из различных кругов общества. Высший свет блистал в ложах и прогуливался по фойе. Простым смертным предназначалась галерка и балкон. Все были преисполнены воодушевления и готовности дать актерам понять, что они думают о спектакле. Для подтверждения своего мнения многие запаслись овощными очистками, колокольчиками и самыми разными погремушками.

– Вы не забыли ваш новый бинокль? – спросила Селеста, когда их маленькая компания пробиралась сквозь переполненное фойе.

Леди Норткот ненадолго остановилась поболтать с приятельницей.

– Да, он у меня с собой. – Эмили подслеповато озиралась, поскольку уже спрятала очки в сумочку. Она видела вокруг лишь расплывчатые двигающиеся цветные пятна.

Их с Селестой нещадно толкали, и Эмили как раз собиралась надеть очки, чтобы не чувствовать себя в толпе такой беспомощной, когда на плечо ей опустилась тяжелая мужская рука.

– В чем дело? – Эмили резко повернулась и увидела расплывчатый ореол седеющих белокурых волос. У нее упало сердце. Она знала, как любопытна Селеста… – Папа! Ты здесь?

– Решил прийти на спектакль и увидел тебя в фойе, – с наигранным оживлением объяснил Бродерик Фарингдон. – Как поживаешь, моя дорогая?

– Прекрасно, папа. Позволь представить тебе мою подругу. – Эмили быстро проговорила положенные фразы, моля в душе, чтобы леди Норткот вернулась и скорее увела их в ложу.

Бродерик ответил на представление с обычным для Фарингдона обаянием, а потом крепко ухватил Эмили за руку.

– Мне бы очень хотелось поболтать с тобой, дорогая, если не возражаешь. Целую вечность тебя не видел!

– Как же я оставлю Селесту одну? – с отчаянием попыталась возразить Эмили.

– Не беспокойтесь, Эмили, – непринужденно прощебетала Селеста. – Я вернусь к маме. А ваш отец проводит вас потом в нашу ложу.

– Да, разумеется, – сдалась Эмили, видя, что выхода нет. Когда Селеста скрылась в толпе, она справилась с собой и повернулась к родителю: – Ну, папа?

– Ты получила мою записку? – резко спросил Фарингдон, отбросив притворную вежливость. Было ясно, что он в страшном напряжении…

– Да. Мне очень жаль, папа. Ты же знаешь, тут я бессильна помочь тебе. Ах, папа, ну как ты мог допустить такую глупость?

– Это не глупость. Просто полоса невезения. Бывает. – Отец придвинулся поближе и прошептал ей на ухо: – Слушай, Эм, я уверяю, что сумею выкрутиться, нужна лишь твоя небольшая финансовая поддержка.

– Со временем Блэйд смягчится. Но сейчас еще слишком рано ждать от него прощения. Ты должен понять, папа.

– Тысяча чертей, Эм, у меня просто нет времени. Надо разобраться с долгами.

– Ты действительно все продал?

– Все, – мрачно ответил Бродерик. – Но, Эмили, этого все равно не хватает, чтобы расплатиться полностью…

Эмили прекрасно знала своего отца, но последние слова потрясли ее.

– Папа, как ты мог все проиграть! У меня годы ушли на то, чтобы обеспечить благополучие тебе и близнецам. Это ужасно. Что же нам делать?

– Не стоит впадать в панику, дорогая. Прежде всего тебе надо заставить Блэйда оплатить мои долги, дочка.

Эмили во все глаза смотрела на отца, стараясь определить выражение его лица.

– Но, папа, ты же понимаешь, что он никогда не согласится.

– Ты обязана добиться этого, Эм! Дело не терпит отлагательств. Дорогая, я должен признаться тебе, что вчера совершил ужасную ошибку. Наверное, немного перебрал… Знаешь, как бывает, когда мужчина выпьет лишнего. Боюсь, я проговорился…

– О чем? Кому? – Эмили была вне себя от волнения, улавливая напряженную нотку в голосе отца.

Вдруг рядом с Бродериком Фарингдоном возникла темная фигура.

– Ваш отец совершил ошибку, немножко поболтав со мной, леди Блэйд, – услышала она знакомый издевательский голос.

– Мистер Крофтон? – Эмили пыталась вглядеться в зловещую тень. Предчувствие чего-то ужасного охватило ее, и она отчаянно пыталась собраться с силами. – Я не совсем понимаю. Что здесь происходит?