Я смеюсь, хватаю картошку и кладу ее в рот.

— Не могу поверить, что этот ублюдок прикоснулся к тебе. Риз не приходил в магазин после того, как узнал эту информацию от Джои?

Я качаю головой.

— Нет. И он перестал пытаться поймать меня. Вообще-то, я подумываю позвонить в местную тюрьму, чтобы узнать, не заперли ли его, — я беру маленькую вазу, которая стоит на нашем столе, и ставлю ее на пустой стол рядом с нашим. Джулс бросает на меня вопросительный взгляд, и я вспоминаю, что она не знает про цветок, который я нашла на «Сэме». — После примерки прошлой ночью я нашла розу на ветровом стекле. У меня было такое ощущение, что это не от Риза. Это не похоже на то, что сделал бы он. Он гораздо более романтичен.

Джулс скрещивает руки на груди и поджимает губы.

— Этот придурок оставил цветок на твоем фургоне? Это чертовски обескураживает, Дилан. Тебе лучше позвонить в полицию, если он зайдет в пекарню.

— Так и сделаю.

Я уже решила это. Ни за что не позволю ему снова войти в мой магазин. Этот придурок официально перешел черту.

— Я была готова убить этого типа еще в клубе, когда он начал трепать языком. Но сейчас? Я серьезно получу удовольствие, расчленяя его. Я не просто великолепно планирую свадьбы. Еще я находчивая. Могу сделать заточку практически из чего угодно.

Я хихикаю над своей разгоряченной лучшей подругой, когда к столу, неся нашу еду, подходит официант. Мой смех тут же затихает, когда я смотрю на салат Кобб, поставленный передо мной.

Черт побери.

Я стискиваю зубы, глядя на Джулс, которая широко улыбается мне, очевидно, забавляясь над моим заказом.

— Что это за чертовщина? Я думала, мы будем поглощать бургеры.

— Я никогда не говорила «мы», — она указывает на меня своим наманикюренным пальцем. — Тебе нужно влезть в платье, сладкая. И как у твоей почетной подружки невесты и организатора свадьбы, у меня есть работа — убедиться, что все идет так, как и запланировано, — Джулс берет свой гигантский, божественный на вид гамбургер и подносит его к губам. — Кроме того, Джои сказал мне, что сегодня ты съела три кекса.

Хмурясь, я смотрю на нее, когда она откусывает большой кусок.

— Серьезно? Он тебе это сказал?

— Ага, — говорит подруга с набитым ртом.

Я морщусь, тыча вилкой в салат.

— Не понимаю, как люди могут постоянно есть эту дрянь.

Она тихо стонет, и я посылаю ей злой взгляд.

— Прости, — бормочет Джулс.

Я не могу сдержаться и смеюсь при виде ее, полностью наслаждающейся гамбургером и нисколько не заботящейся о том, что она ест его, как пещерный человек. Все ее обычные манеры за столом были оставлены у двери, когда она поедает свой гамбургер, откусывая такие большие куски, что могла бы посоперничать в этом с Ризом. В конечном итоге, после того, как мой желудок начинает на меня рычать, я копаюсь в своем салате, но и близко не наслаждаюсь едой так, как Джулс. Однако мне нравится ее компания и разговор, который уходит далеко от жутких встреч в лифте. Мы говорим о ее предстоящем приеме у врача, и о том, как она взволнована из-за того, что возможно, услышит сердцебиение ребенка. О моей свадьбе и о том, что моя мать беспокоила и ее телефонными звонками, предлагая внести последние изменения, и мы завершаем нашу трапезу разговорами о моем медовом месяце на Каймановых островах. Две недели с Ризом в купальнике — это второе, чем я взволнована в плане предстоящих событий. Тот факт, что я, наконец-то, буду смотреть на своего мужа в течение этих четырнадцати дней, все еще удерживает лидерство.

Как и положено.


***


Попрощавшись с Джулс, я возвращаюсь в лофт, ожидая, что как только приеду, мы с Ризом все обсудим. Я мысленно готовлюсь к нашему разговору, устанавливая сигнализацию на входной двери, прежде чем пройти через пекарню и подняться наверх. Но когда я переступаю порог, вместо его выжидающего хмурого взгляда меня встречает темное пустое пространство. А потом я вспоминаю, что Джулс сказала, что Йен сегодня работает допоздна. Риз, вероятно, все еще торчит в офисе, а когда он работает допоздна, его обычно не бывает дома до девяти вечера, так что у меня есть еще час до его прихода.

Я хватаю с пола пустую коробку и ставлю ее на кровать. Упаковка вещей должна помочь мне скоротать время, и хотя Риз хотел сделать это за меня, он не должен этим заниматься. Это мои вещи, и за последние три с половиной года я много чего накопила. Я ни в коем случае не барахольщица, но также и не из тех, кто выбрасывает что-то, что имеет хоть малейшую сентиментальную ценность. Я сохранила каждый корешок от билетов в кино, на концерт и афишу с воспоминаниями о Джулс и Джои. Я сохранила все благодарственные письма, которые когда-либо получала от клиентов. Но, пожалуй, самое ценное, что у меня есть — это банка, которую я держу на комоде, в ней я храню все любовные записки от Риза. Хватаю ее, сажусь рядом с коробкой и откидываю крышку банки. Я провожу кончиками пальцев по содержимому, поглаживая верхушки карточек. Время от времени я вслепую выбираю одну, читаю, переживая каждую эмоцию, которую чувствовала, когда впервые открыла крошечную коричневую карточку. Здесь собраны все записки, даже первая, которую он прислал мне, и которую я решила выбросить. Но Джои сохранил ее для меня, пока я делала свой извиняющийся минет Ризу в его кабинете после того, как ударила его, так как думала, что он был женат. Я понятия не имела, что он сохранил ее, пока не отдал мне эту записку во время моего свадебного вечера в прошлом месяце как часть моего подарка. Я плакала, когда читала ее в тот день, что, наверное, было забавно, учитывая, как отреагировала на слова в первый раз. Но именно с этой записки все и началось. Если бы Риз не прислал ее мне вместе с упаковкой муки, не знаю, что бы произошло между нами. Может быть, в конце концов, мы бы снова увидели друг друга на каком-нибудь мероприятии, куда бы нас пригласили наши лучшие друзья, но, возможно, и нет. Так что, хотя его первое письмо ко мне — это извинение за то, что он облажался, а не признание в любви, оно все еще мое любимое.

Как и то, которое он дал мне вместе с обручальным кольцом.

После того, как собрала достаточное количество одежды и вещей, которыми не буду пользоваться следующие три дня, я складываю коробки в углу за ширмой и готовлюсь ко сну. Уже почти девять, и хотя я бы хотела не ложиться спать и подождать, пока вернется Риз, знаю, что он разбудит меня, если захочет поговорить об этом сегодня вечером. И я устала так сильно, что могу отрубиться прямо сейчас. Этот день был утомительным, как умственно, так и эмоционально, и, когда я ложусь на своей стороне кровати, чувствую, что скучаю не только по свадебному стрессу, который еще вчера был моей единственной заботой, но также и по человеку, который своим телом укрывает меня лучше, чем любое постельное белье.


***


Громкий пронзительный шум будит меня ото сна, и я подпрыгиваю на кровати, мое тело немедленно напрягается. Я закрываю уши руками, приглушая шум, пока пытаюсь сосредоточиться и что-нибудь увидеть в темноте. Я одна, сторона кровати Риза совершенно не тронута, и мне требуется несколько секунд, чтобы понять, что происходит. Этот шум. Я не слышала его раньше, но знаю, что это такое. Сигнализация в магазине, вот-вот сработает и мне нужно ввести код, чтобы остановить ее. Сползаю с кровати и бегу к лестнице, но замираю, когда мой разум приходит к выводу о причинах, по которым она могла сработать.

Кто-то пытается вломиться.

Я встаю на колени возле кровати и достаю из-под нее бейсбольную биту, которую храню там с тех пор, как эта психопатка бросила кирпич в мое окно прошлым летом. Никто не посмеет шутить с моим детищем, и я серьезно намерена нанести ущерб этой штуковиной.

Крепко держа в руке биту, спускаюсь вниз, и шум становится еще громче. Я иду по дальнему краю столешницы, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь дверной проем, когда мой пульс набирает обороты. Ничего не могу разобрать, и мне нужно отключить сигнализацию прежде, чем мои уши начнут кровоточить. Собирая каждую унцию смелости и держа биту в готовности, бегу через дверной проем, ведущий в главную пекарню.

И тогда я вижу его.

Шатаясь и изо всех сил пытаясь удержаться в вертикальном положении, он набирает цифры на консоли. Он спотыкается, прислоняется к стеклянному окну, прежде чем снова выпрямиться. Я бросаю биту и подхожу ближе, сосредотачиваясь на нем.

— Риз?

Он не слышит меня из-за рева сигнализации, продолжая вводить неправильные коды. Я двигаюсь быстро, кладу руку ему на плечо и ступаю рядом с ним. Когда я нажимаю правильную последовательность цифр, запах алкоголя достигает меня. Рев сигнализации резко прекращается, и пространство между нами заполняется тишиной. Я поднимаю голову и вижу незнакомые глаза, что смотрят на меня. Стеклянные, с расширенными зрачками, и в них больше нет той интенсивности, к которой я привыкла. Даже оттенок зеленого выглядит тусклым, почти безжизненным. Помимо этого очевидного различия, он явно пьян, состояние, в котором я никогда не могла себе представить, что увижу этого человека. Риз не напивается. Он выпивает два или три напитка и потом останавливается. Я никогда раньше не видел его даже навеселе. И когда он прислоняется к стене, закрывая глаза, и низко опуская голову, задаюсь вопросом, была ли я единственной, кому сегодня сделали больно.


Глава 17


— Эй, ты в порядке? — спрашиваю я, поднимая руку. Глажу его щеку и наблюдаю, как он льнет к моей ладони, прижимаясь к ней губами. Дыханием он согревает мою кожу, и я чувствую его неровный ритм, быстрый выдох, а затем дрожащий вдох, который он делает, прежде чем снова опускает свою голову.

— Нуждаюсь в тебе, — говорит он осипшим голосом.

Мое сердце разрывается в груди, когда я смотрю на этого мужчину, который выглядит побежденным и разбитым. А также слишком пьяным, чтобы садиться за руль.