— Со мной… все в порядке…

На нее нахлынула еще одна волна боли, и она вскрикнула.

— Эла! — Колин осторожно забрал из ее рук ребенка.

— Что-то не так.

Она охнула и изогнулась на кровати, почувствовав, как боль пронзила, словно острый нож, нижнюю часть ее тела. Она, возможно, помнила про предыдущие свои роды не все, но такого…

Такого в прошлый раз не было. В этом она была абсолютно уверена.

— Что происходит? — спросил Колин у акушерки, покачивая на руках своего сына. — Это нормально? Это…

Эла снова вскрикнула. Она не смогла от этого удержаться. Она не хотела никого пугать своими криками, но ей сейчас стало так тяжко, как при только что закончившихся родах. А ведь такой боли уже быть не должно…

Она встретилась взглядом с Колином. Он выглядел очень красиво с их сыном на руках, и ее сердце сжалось. А может, она умирает? Может, она уходит навсегда от своего мужа и своего сына? От них и от Клары…

Акушерка принялась ощупывать ее живот, вдруг ставший натянутым, как барабан, и надавливать на него, а затем стала смотреть между ее ног.

Эла впилась взглядом в акушерку, видя на ее лице обеспокоенное выражение и пытаясь понять, что же сейчас происходит.

— Что такое? — спросил Колин.

В его голосе чувствовались напряжение и паника. Грасиэла еще никогда не слышала, чтобы он говорил таким голосом.

Их сын заплакал, и его громкий плач заглушил слова миссис Силвер, быстро заговорившей о чем-то с миссис Уэйкфилд тихим голосом.

Грасиэла, так ничего и не расслышав, опустила голову обратно на кровать и громко застонала, почувствовав, как сильная боль, начавшаяся в спине, охватила ее бедра, а затем еще и живот.

Колин, крикнув что-то акушерке и миссис Уэйкфилд, стал звать Элу.

Миссис Силвер, перестав что-то разглядывать между ее ног, выпрямилась, и на ее лице появилась смущенная улыбка, которая явно не сочеталась с болью и страхом, охватившими Грасиэлу.

— Миледи, — сказала акушерка, — вам, похоже, придется потрудиться еще.

Грасиэла приподняла голову над кроватью:

— Что?

— У вас сейчас должен родиться еще один ребенок.

У Колина изо рта вырвались какие-то бессвязные звуки, а выражение его лица стало растерянным, почти комическим.

Грасиэла перевела взгляд с лица Колина, который, впав в оцепенение, смешно вытаращил глаза, на акушерку:

— Да вы шутите!

Миссис Силвер усмехнулась:

— Нет, не шучу. Я не заметила, что там бьется еще одно сердце. Приношу извинения, мне вообще-то следовало об этом догадаться. У вас ведь был такой огромный живот.

Переведя взгляд на миссис Уэйкфилд, она сказала ей, что нужны дополнительные чистые полотенца и вода. Экономка поспешно повернулась к служанке, стоящей позади нее, и отправила ее за полотенцами и водой.

А миссис Силвер продолжила, снова обращаясь к Грасиэле:

— У очень многих женщин вашего возраста рождаются двойни. — Она покачала головой и снова усмехнулась. — Никто толком не знает почему. Я всегда думала, что это последний подарок Господа женщинам, которые потом уже вряд ли родят детей… Или проявление его чувства юмора.

Она хихикнула.

Эла покачала головой и застонала:

— Не может быть, чтобы это происходило снова. Мне кажется, что еще один раз я этого не осилю.

— Осилите. Еще как осилите.

Служанка вернулась в спальню с полотенцами и водой.

Эла повернулась к Колину и потянулась к его руке:

— Колин.

Он покачал головой, словно бы выходя из оцепенения:

— Эла…

Его лицо медленно расплылось в улыбке.

— Ага, ну вот, — заявила миссис Силвер. — Я вижу голову.

Голову. Еще один ребенок.

Грасиэле не верилось, что это происходит на самом деле. Все прошедшие месяцы она все никак не могла свыкнуться с мыслью, что у нее будет ребенок. Теперь же выяснилось, что у нее их будет два.

— Не могли бы вы сделать еще одно усилие, миледи?

Грасиэла сокрушенно покачала головой, чувствуя себя обессиленной, но затем посмотрела на Колина и увидела, что он держит на руках их сына. Он кивнул ей с подбадривающим видом. Ее сердце снова наполнилось любовью. Ей необходимо это сделать. Она должна произвести на белый свет еще одного их с Колином отпрыска.

Она приподнялась, ухватилась за свои колени и стала тужиться.

Ее третий ребенок появился на свет и начал орать, пожалуй, даже громче того, который родился перед ним.

— Еще один мальчик! — воскликнула миссис Силвер.

Два мальчика? Два сына? Заплакав от радости, Грасиэла посмотрела на Колина… и увидела, что он тоже плачет.

Миссис Уэйкфилд взяла второго ребенка, а акушерка занялась Элой. Колин сел возле Элы на корточки и положил их первенца в ее согнутую в виде люльки руку. Вскоре в ее другую руку положили их второго сына.

Колин наклонился и ласково поцеловал поочередно обоих сыновей, а затем потянулся к Грасиэле и поцеловал ее в губы.

— Я люблю тебя, моя прекрасная жена, — сказал он.

Эпилог

Три месяца спустя…

Грасиэла вышла из детской, аккуратно закрыв за собой дверь и вздохнув в благословенной тишине (пусть даже эта тишина наверняка была недолгой). Она только что положила Николаса рядом с его братом, чтобы тот хотя бы немного поспал. В отличие от Джеймса, который очень любил поспать и которого трудно было разбудить даже для кормления, Николас предпочитал бодрствовать. Он смотрел при этом на окружающий мир широко раскрытыми глазами — так, как будто боялся, что может что-то пропустить.

Грасиэла пошла вдоль по коридору, радуясь тишине и надеясь, что она продержится достаточно долго для того, чтобы ей удалось хоть немного побыть наедине с Колином. Она знала, что вполне может доверить служанкам присмотр за детьми, и частенько прибегала к их помощи, когда сильная усталость вынуждала ее делать это. Тем не менее она старалась проводить со своими малышами как можно больше времени. Ей это нравилось. Раньше она даже и не подозревала, что у нее когда-то будет именно такая жизнь, а потому ей не хотелось пропускать ни одного счастливого мгновения.

— А-а, миледи, вы здесь, — сказала ей появившаяся из-за угла Минни. — Вам только что пришло вот это письмо. На нем подпись герцога Отенберри. Я подумала, что вам наверняка захочется сразу же его прочесть.

Сердце Грасиэлы екнуло. Она не получала от своего пасынка вестей с тех самых пор, как он узнал правду о ее отношениях с Колином. Она отправила письма во все их имения и принадлежащие им дома, сообщая о своем бракосочетании и надеясь на то, что какое-то из этих писем попадет в руки к Маркусу.

Поспешно поблагодарив Минни, Грасиэла взяла конверт. В следующее мгновение она почувствовала, как от охватившей ее надежды сильно забилось сердце.

Колин заверял ее, что Маркус их обоих простит и в конце концов вернется домой, и она сейчас надеялась, что в полученном сегодня письме будет сообщено именно об этом.

Когда она вскрывала конверт, ее пальцы слегка дрожали. Она быстро просмотрела строчки, написанные небрежным почерком Маркуса. Письмо было коротким. В нем все было по существу, но оно от этого не становилось менее шокирующим. Грасиэла, ахнув, уронила письмо. Приподняв юбки, она поспешно отправилась искать Колина и после непродолжительных поисков нашла его в библиотеке.

Когда она в нее вошла, Колин поднял на нее вопросительный взгляд.

— Колин, — еле слышно сказала, остановившись, Грасиэла. — Пришла весточка от Маркуса.

Колин быстро встал из-за письменного стола и подошел к Грасиэле.

— Как у него дела? Все в порядке? — нахмурившись, обеспокоенно спросил он.

Она кивнула и, пытаясь сделать вдох, тяжело сглотнула:

— Да. По крайней мере, я полагаю, что да. Он возвращается домой.

Колин взял ее за руки и ласково сжал их:

— Да не волнуйся ты так. Это ведь замечательная новость. Я говорил тебе, что он вернется.

Она покачала головой и растерянно улыбнулась:

— Он едет домой не один. — Грасиэла прокашлялась. — Он везет с собой женщину.

— Правда? — Судя по выражению лица Колина, он немало удивился. — Ну что же… Это… интересно.

Она кивнула, чувствуя, что у нее все еще сильно колотится сердце:

— Еще бы. Он говорит, что она его жена.