— Давид… Я… Я согласна. — Рыдаю от запредельных эмоций.

— Рад, что ты так быстро приняла решение. — А он улыбается, притягивая меня к своей ароматной шее, ногтями царапая кожу волос, усиливая тот сумасшедший аффект, в который я сейчас впала.

— Просто я уже давно хотела сбежать. Но у меня, увы, не было денег. — Оправдываюсь, больше самой себе, чем ему.

— Запомни… Ты моя. Крошка. — Своим поцелуем он поставил очередную метку на моей груди. — Дождись меня. И я заберу тебя. Очень скоро. После того, как завершу одно срочное дело. Договорились?

— Я буду ждать. — С отчаяньем. — Обещаю.

Сладко-сладко целует в шею, поцелуями двигаясь к губам. И напоследок ещё раз берёт мои губы в страстный плен, отчего, я снова чувствую, как по венам хлещет вожделение, когда его острый холм снова вжимается в мой живот.

Будто между нами ничего и не было минутой ранее.

— Сладких снов, куколка. — Быстро отстраняется, направляясь к окну. На секунду замирает, бросает на меня предупреждающий взгляд. — Ты — моя жизнь.

— Сладких снов, любимый. — Не хочу, чтобы Давид уходил. Слёзы льются по щекам. — Дожить бы до следующей нашей встречи. Я уже невыносимо скучаю.

Тихо-тихо успеваю шепнуть, глядя на то, как мужчина бесстрашно выпрыгивает в окно.

Глава 21




Эти выходные показались мне настоящей каторгой. Да ещё и так не вовремя совпали с майскими праздниками. Четыре выходных, вместо двух… я думала, что в заточении я провела больше месяца. А ещё думала, что, если вернусь на учёбу, тогда обязательно смогу увидеть любимого. Но как назло моё заключение продлилось больше, чем хотелось бы. А вечером, в понедельник, мать пригласила в гости своего ухажера.

— Соня, надеюсь урок усвоен! — не спрашивала, а констатировала, вырыкнув грозным голосом ранним утром, когда пришла сообщить о важном мероприятии. Я тогда еле-еле глаза продрала, потому что рыдала всю ночь, а она резко шторы распахнула, так, что у меня наверно сосуды в глазах полопались. — Сегодня к нам вечером придёт Виктор. Хочу вас познакомить. Так что вытри слёзы, натяни на лицо приветливую улыбку и притворись, что тебе интересен этот ужин также, как и мне.

Спорить я не стала. Возможно, если эти посиделки пройдут «на ура» она подобреет. И разрешит мне выходить из комнаты не только, чтобы справить нужду.

***

Я устала как проклятая! До самого прихода гостя драила полы, резала салаты, боролась с пылью на шкафах и занималась прочей бытовой ерундой, чтобы ей угодить, чтобы не дай Бог не разгневать вселенское зло, скрытое в женской плоти.

Хрупкой, ранимой на вид. Ровно в девятнадцать ноль-ноль в дверь постучали.

Мать радостно запорхала к прихожей, поправляя свои волосы, срывая с себя кухонный фартук и заталкивая его в подсобку.

Я тоже засеменила следом. Спрятался за угол, глядя на то как она, довольная как мартовская кошка, с улыбкой до потолка открывает дверь, впуская в наш дом немолодого мужчину, выряженного в строгий костюм тёмно-коричневого цвета.

В ноздри моментально ударил стойкий запах одеколона, а по ушам резанул властный бас, от которого вдоль позвоночника рассыпались не очень приятные мурашки.

Мужчина слегка улыбнулся маме, поцеловал её в щёку и вручил букет красных роз.

Как банально и как скучно…

Мне вон Давид подарил целого медведя, сделанного из сотни мелких розочек.

Высокий, худощавый, с тёмно-русыми волосами и карими глазами. От него исходила мощная энергетика. Энергетика власти, холода, стали. Этот человек показался мне чересчур сдержанным. И наверно даже чересчур щепетильным, правильным. Опрятно одетый. Осанка высокомерного, уверенного в себе предпринимателя. Взгляд волевой, оценивающий, сканирующий до самых костей.

Мне хватило и трех секунд, чтобы понять, что этот человек весьма непростой тип. И у меня, определённо, не возникло и грамма симпатии по отношению к его персоне. Хотя, возможно я… либо ревную, либо просто без настроения, либо мне нужно время, чтобы узнать «нового папика» поближе.

И да! Мать говорила, что он следователь. Весьма важная и весьма серьёзная шишка в нашем городе.

— Спасибо, Виктор! Они чудесные! — пропела маман, бережно взяв в руки ароматный «веник», — Пойду поставлю цветы в воду. А ты проходи в гостиную, чувствуй себя как дома! — затем, тон её голоса резко изменился, — Соняяяя! Ты где? Почему гостей не встречаешь?! Проводи Виктора в комнату.

Мне пришлось отклеится от стены и, натянув лживую ухмылку, полететь исполнять приказы главнокомандующей.

— Здравствуйте. Я Соня. — Поздоровалась с мужчиной, протянув руку.

— Привет, Соня. А я Виктор. — Крепко сжал мою ладонь, тряхнув в воздухе. — Красавица! Очень похожа на свою мать.

— Спасибо. — Смущённо.

Если честно, хотелось вырвать свою руку из его неприятной хватки. Такие холодные и шершавые руки… Брррр! Я словно только что коснулась ледяной, бездушной статуи.

— Мама о вас много рассказывала. — В конце концов вырвалась из острой давки.

— Правда?! Весьма приятно. — Лукаво дёрнул уголком губ, продолжая дырявить меня своими жутким, ястребиными зрачками.

Интересно, он всегда так пристально, так некультурно разглядывает людей?

Наверно уже мысленно строчит на меня досье в личную картотеку.

Холодный, чёрствый солдат. Чересчур педантичный, и очень, очень подозрительный. Я бы не стала с таким связываться, даже, если бы он был единственным мужчиной на планете.

— Идёмте в комнату. — Кивнула в сторону гостиной. — Ужин стынет.

***

В принципе посиделки прошли нормально. В меру скучно, в меру терпимо.

В основном право голоса предоставлялась Виктору. А я просто молчала, ковыряясь вилкой в салате из капусты. Аппетита не было совершенно.

Они общались на самые разные темы, в основном о работе, о друзьях, о каких-то там дачных посиделках, я лишь изредка вставляла свои пять копеек, чтобы не злить маму. Вон как уже нахмурилась! Даже пнула меня ногой под столом, чтобы улыбнулась, и чтобы не игнорировала беседу.

Мне было даже не интересно, где и как именно они познакомились. Я просто мечтала, чтоб меня оставили в покое. Чтобы они просто взяли и исчезли из моей жизни! Словно их никогда и не было… Чтобы вместо них, рядом со мной, до самой смерти, находился мой Безжалостный.

Знаю, что нехорошо так думать о родной матери… Но я искренне желаю ей счастья. А ещё желаю, чтобы она жила на другом конце планеты. Без меня. И всё у неё было бы намного лучше, чем сейчас.

***

Прошло несколько нудных часов. Посиделки близились к концу. Я уже во всю зевала и шаталась как будто выдула пол-литра самогонки, как вдруг… Виктор решил остаться у нас с ночевкой.

А мама, конечно же, выступила инициатором этого действия.

Божееее!

Это самое ужасное завершение вечера!

Я даже не хотела представлять себе то, что творилось там, в соседней комнате!

Заткнула уши берушами, да ещё и под одеяло залезла, боясь услышать их отвратительные стоны.

Хорошо, что я быстро уснула. Спасибо моему организму и напряженному дню. Ведь за этот день я превратила нашу квартиру в стерильную операционную.

***

Утро выдалось безрадостным. Я проспала!

Я опаздывала на пары и прямо в дверях ванной столкнулась с Виктором — неуклюже вписалась лбом в его бетонное плечо. В момент столкновения, я с мольбой поблагодарила небеса, что на нем уже была одежда. Иначе моя юная психика бы не выдержала.

— Доброе утро, Соня. Осторожней! — хохотнул, — Торопишься? Поехали, подвезу.

— О, нет, что вы! — смущённо отскочила на безопасное расстояние, скрестив руки на груди. Не хватало ещё, чтобы мать увидела, насколько опасно я перешла черту между нашими телами. Без разбирательств задушит своей больной ревностью.

— Тебя забыли спросить. — В груди всё похолодело, когда за спиной раздался недовольный голос хозяйки квартиры. — С сегодняшнего дня Виктор будет жить с нами.

Это был выстрел. В спину. В упор. Не думала, что подобные глупости прожгут её разум настолько быстро.

— И сегодня, как и завтра, и после послезавтра он будет возить тебя в университет. А затем, забирать обратно.

Извините, но ему что, делать нечего?

Работы что ли не хватает??

— Мы уже всё обсудили, дочка. Поэтому давай пошевеливайся. Опаздывать — дурной тон.

***

А что я могла сделать? Кричать, бросаться с кулаками на мать, на этого самодовольного придурка, чтобы доказать им, что я не бездушная вещь?

Я ведь никто.

Мое мнение никому не интересно. Я просто мамина послушная зверушка, которую она рожала непонятно зачем, или рожала просто потому, что аборт у нерожавшей женщины может вызвать тучу страшных последствий.

Вместе с Виктором мы спустились во двор и сели в машину.

— Не грусти, чего нос повесила? — хихикнул мужчина, выезжая со двора. — Маму надо слушать. Она очень за тебя переживает.

Я отвернулась к окну, крепко зажмурив глаза. На ресницах уже начинала скапливаться влага.

Да, естественно, чего мне грустить?

Мне девятнадцать лет, и я чувствую себя каким-то комнатным животным, у которого нет чувства собственного достоинства.

Но мне, к счастью, надоела такая собачья жизнь, на постоянной привязи.

Шаг вправо… шаг влево… Расстрел!

Сегодня… я нахрен… просто сбегу.

И фиг вы меня остановите!

***