Спарки: Это только мне кажется, или неделя выдалась очень скучной?


Прежде чем ответить, хватаю телефон и перехожу от конторки шиномонтажа к витрине с хромированными колесами.


Я: Не только тебе.

Спарки: Все время думаю об этих выходных.

Я: Я тоже.

Спарки: И мои мысли не о сноуборде.


Моя улыбка меня смущает.


Я: О чем твои мысли? Конкретно.

Спарки: О том, как тебе пришлось помогать мне выбраться из ванной, потому что мои ноги были как желе.

Я: Боже, было действительно жарко.

Спарки: Знаю, ведь так?

Я: О чем еще твои мысли?

Спарки: Ты сейчас пытаешься заставить меня заняться с тобой сексэмэс?

Я: Искорка, я джентльмен. Я бы никогда так не поступил. Что на тебе надето?

Спарки: Это сексэмэс! Ты сейчас на работе, старый извращенец.

Я: Это не сексэмэс. Это в целях науки.

Спарки: Науки какого рода?

Я: Пытаюсь определить, не экстрасенс ли я. Видишь ли, мне кажется, на тебе тот ярко-розовый бюстгальтер, который оказался у тебя под комбинезоном, когда мы впервые встретились. И, мне кажется, это все, что на тебе надето.

Спарки: Ты до смешного не прав.

Я: Если скажешь, что на тебе бабушкины панталоны, я все равно заведусь.

Спарки: О боже, тебе должно быть стыдно.

Я: Ну… нет.


Наступает короткая пауза.


Спарки: Что надето на тебе?

Я: А вот и моя искорка с этих выходных.

Спарки: Я скажу тебе, если ты скажешь мне☺


— Сэмми, зайди сюда, пожалуйста, — кричит дядя Терри из конторы так громко, что у меня сердце подскакивает к горлу.

Быстро посылаю Мэгги сообщение «надо бежать» и иду в его кабинет, чувствуя себя ребенком, который только что засунул руку в банку с печеньем.

Переступив порог, осматриваюсь и вижу, что офис выглядит совсем не так, как сегодня утром.

— Где все твои вещи? — спрашиваю, оглядывая пустые стены, которые на прошлой неделе были все завешаны.

— Присаживайся, — говорит он, указывая на один из стульев перед собой.

Несмотря на то, что я делаю, как он просит, не перестаю хмуриться. Я представил ему свое предложение два дня назад, и с тех пор он молчал.

Но дядя Терри всегда был немногословен. Иногда трудно поверить, что он брат моего отца, потому что они — совершенно разные. Там, где мой отец был ненадежным и импульсивным, Терри был стойким и ответственным. Может, он немного тихий и замкнутый, но, когда я в нем нуждаюсь, он всегда рядом.

— Сэмми, сегодня я уезжаю. — Терри откидывается на спинку кресла и складывает пальцы на животе.

Я машинально киваю.

— Без проблем. Если тебе нужно смыться пораньше, я могу закрыть магазин.

Терри перегибается через стол и поджимает губы.

— Нет, Сэмми, сегодня я уезжаю насовсем. Я доработаю день, а потом отправлюсь в путь. И не вернусь некоторое время.

— Что? — спрашиваю, повышая голос. — О чем ты говоришь? Следующие шесть месяцев мы должны были провести вместе.

Он мотает головой.

— Я просмотрел твое деловое предложение со своим консультантом по финансам, и мы оба чрезвычайно им впечатлены. Все хорошо продумано, учтены непредвиденные обстоятельства и варианты устранения проблем. План настолько хорош, что я вложу свои деньги, которые ты выплачивал мне в течение многих лет работы в «Магазине шин», и стану одним из молчаливых инвесторов, которые тебе необходимы, чтобы начать дело.

— Ты что, прикалываешься? — спрашиваю, вставая и проводя пальцами по волосам. — Ты прикалываешься надо мной, Терри?

Он отрицательно качает головой.

— Не тогда, когда дело касается бизнеса, Сэмми. Идея с расширением и использованием знаний Майлса в сфере классических автомобилей — невероятна. Не могу дождаться, чтобы увидеть все это.

Я широко улыбаюсь, снова сажусь и делаю глубокий вдох.

— Так почему же ты уезжаешь сегодня, а? Это ведь пятилетний план.

— Я тебе больше не нужен, Сэмми. — Он пожимает плечами и принимает гордый, отеческий вид. — Ученик превзошел учителя во всевозможных чертовых отношениях. Проклятье, ты и так управлял этим местом весь прошлый год. Тебе не нужно, чтобы какой-то старикан болтался рядом и сдерживал тебя.

— Ты не сдерживаешь меня, Терри, — заявляю, нахмурив брови, наклоняюсь и устанавливаю зрительный контакт. — Ты меня поддерживаешь.

В его глазах блестят слезы, и с хриплым, гортанным звуком он опирается руками о стол и встает, направляясь ко мне. Я поднимаюсь ему навстречу, и он крепко сжимает мое лицо, сурово глядя на меня, и говорит:

— А ты поддерживаешь всех вокруг.

Я качаю головой, мой голос хриплый от эмоций.

— А что, если я не готов к твоему отъезду?

Он выдыхает и гладит меня по щеке.

— Я не оставляю тебя навсегда, приятель, ясно? Я на расстоянии телефонного звонка, и если тебе понадобится, чтобы я вернулся, я брошу все и приеду. Ты же знаешь, так и будет.

Я киваю и опускаю глаза, не в силах встретиться с ним взглядом, потому что потрясен тем, во что превратился этот день. Я рад, что это наконец-то происходит, но это конец эпохи с моим дядей, с которым я очень сблизился.

— Ты меня слышишь, да? — хрипит он, наклоняя голову, чтобы поймать мой опущенный взгляд. — Я не оставлю тебя. Ты — моя семья, и этого ничто не изменит.

Он пронзает меня взглядом, который говорит о стольких вещах, которые мы редко произносили вслух. О моем отце и обо всем, что случилось в прошлом.

— Я понял, дядя Терри.

— Я не твой отец, — заявляет он для верности, шокируя меня в этот момент даже упоминанием о нем. — Но ты должен знать, я чертовски тобой горжусь.

Делаю глубокий вдох и выдох, а потом отвечаю:

— Спасибо, Терри. Серьезно. Ты устроил мою жизнь, и я никогда этого не забуду.

— Чепуха. — Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, а когда все становится слишком эмоциональным, хлопнув, отпускает и направляется к выходу из кабинета. — Тебе стоит взять выходной, потому что с завтрашнего дня этот офис твой, а у боссов редко бывает выходной.

С этими прощальными словами он выходит, закрывая за собой дверь. Я поворачиваюсь по кругу, осматривая пространство. Ничего особенного.

Битый гипсокартон отчаянно нуждается в покраске. Дешевый стол с фанерной столешницей, видавший лучшие времена, старый диван и журнальный столик, которые не меняли с девяностых. Чертовски заурядно.

И все это мое.

Я вскидываю кулаки в воздух и совершенно не по-мужски исполняю победный танец, потому что, черт возьми, я действительно делаю это. Я превращаю «Магазин шин» в нашу с Майлсом работу мечты. Я буду работать со своим лучшим другом всю оставшуюся жизнь. Это всегда казалось несбыточной мечтой, а теперь стало реальностью.

Когда я захожу на третий круг, меня останавливает взгляд ясно-голубых глаз.

— Черт возьми, Мэгги, ты что здесь делаешь? — бормочу, неловко двигая руками, чтобы принять более мужественное положение, которое не походило бы на «джазовые ладошки».

Мэгги прижимает пакет к груди и ее глаза светятся весельем.

— Извини, ребята сказали, что я могу пройти. Я должна была догадаться, что ты занят, когда написал, что тебе нужно идти. — Она прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и мне чертовски хочется умереть.

Я хватаюсь за затылок и самым идиотским образом напрягаю бицепс, но все, о чем могу думать, это о своем унижении.

— Все совсем не то, чем выглядит.

Она входит, даже не пытаясь больше скрыть улыбку.

— Это выглядит так, будто ты танцевал здесь сам с собой.

Я быстро моргаю, глядя на нее.

— Полагаю, все выглядит именно так. — Закатываю глаза и жестом указываю на дверь. — Я только что получил действительно волнующие новости, и, видимо, от этого слетел с катушек.

— Что за новости? — спрашивает она, закрывая дверь и обращая на меня все свое внимание.

— Дядя передал мне управление «Магазином шин».

— Ого! — восклицает она, засовывая маленький бумажный пакетик под мышку и подходя ко мне, чтобы обнять. — Поздравляю, Сэм. Это потрясающе!

Свободной рукой она сжимает мою шею, и я вдыхаю ее цветочный аромат. Чувствовать ее сегодня в своих объятиях так же хорошо, как и в те выходные, когда я обнимал ее в душе. К тому же она до сих пор не сказала мне, что на ней надето.

Я отстраняюсь и неловко улыбаюсь.

— Хочу сказать, он не просто передал его мне. Я его выкупаю. Это всего лишь шиномонтаж, но он прекрасен. Я уже давно над ним работаю.

— Это не просто шиномонтаж, — парирует она, игриво меня пихая. — Это «Магазин шин» — пристанище знаменитой писательницы эротических романов Мерседес Ли Лавлеттер!

Услышав псевдоним Кейт, запрокидываю голову и хохочу.

— Чертовски верно. Я и забыл, что мы известны в основном в мире читателей романтики.

— Вы известны своей выпечкой и исключительным обслуживанием, — отвечает Мэгги, двигая головой из стороны в сторону и предлагая собственный маленький победный танец, который заставляет меня смеяться.

— Так что же ты все-таки здесь делаешь? — спрашиваю, отпуская ее из своих уютных объятий. — Лично пришла сказать, что на тебе надето?

Щеки Мэгги вспыхивают, и она поднимает пакет.

— Когда ты мне писал, я стояла в очереди за сэндвичами. Прошло уже несколько дней с тех пор, как я тебя видела, и с тех пор, как я «чувствую себя лучше», — говорит она, жестом заключая последние слова в кавычки, — я решила принести тебе обед в благодарность за то, что ты так хорошо заботился обо мне в эти выходные.