Пират!

Неудивительно, что от него так и веет опасностью и высокомерием и что он привык делать все, что ему заблагорассудится.

Споткнувшись, Сьюзен ухватилась за скользкий ствол ближайшего дерева. Ей всегда казалось, что она лучше разбирается в людях. Она-то думала, что мистер Ботуик из простолюдинов но у него добрая душа, что он беспутный — но непонятый, горячий — но абсолютно безобидный. Как же она ошибалась!

Дождь немного затих, и Сьюзен продолжила свой путь. Тропинка становилась шире, деревьев было все меньше, да и листья под ногами уже не лежали ковром. Наконец она оказалась на поляне, и там, впереди — как маяк во тьме, как мираж в пустыне, как сама Чаша Грааля — раскинулись… конюшни.

Смеясь и плача, Сьюзен бросилась вперед. Поскользнувшись, она упала в грязь, но тут же поднялась и вновь понеслась к постройкам, как будто ее жизнь зависела от находящихся там лошадей. Впрочем, возможно, так оно и было.

Вдруг она услышала гогот неприятных на вид конюхов, болтавшихся без дела у открытой двери. Не важно! Она добьется их расположения (и сможет получить лошадь, пожалуйста, Господи!) с помощью женских чар и самоуверенности в считанные мгновения. Сьюзен замедлила бег и пошла вперед спокойно, с достоинством. Правда, она вымокла до нитки и запыхалась, зато впервые за долгое время ее посетила надежда на лучшее.

— Добрый день! — крикнула она.

Руки всех конюхов автоматически дернулись к пистолетам, висящим на поясе в кобурах. Но, увидев, что она не представляет для них опасности, конюхи опустили руки. Конюхи… вооружены? Сьюзен охватило нехорошее предчувствие, кажется, ее занесло не в самое подходящее для нее место.

— М-м-м… А чьи это конюшни? — крикнула она, решив не подходить к постройкам ближе чем на два ярда, отделявшие ее от них.

Один из мужчин выплюнул изо рта листок, который жевал до этого, и ответил:

— Мистера Ботуика.

Интересно. Сьюзен подумала, что, может, ей стоит прямо тут заколоться кинжалом, чтобы избавить их от необходимости ее убивать.

— Тимоти Ботуика? — все-таки спросила она, несмотря на неприятное чувство, появившееся где-то в животе и подсказывающее ей, что ответ будет иным.

Конюх помотал головой.

— Нет, его брата, — ответил он.

Ну конечно! Она наконец нашла единственную конюшню в радиусе двадцати миль, и эта конюшня принадлежит мистеру Ботуику. Пирату, которому она по ошибке отдала свою невинность. Первого уже не вернуть, зато к последнему она отныне будет относиться с большим вниманием. Этот человек не заслуживает доверия. Как, возможно, и его конюхи.

— А м-могу я посмотреть лошадей? — запинаясь, спросила Сьюзен, несмотря на сделанные только что выводы.

И снова пальцы конюхов дотронулись до бедер, но на сей раз их руки были готовы к действиям.

— Нет! — услышала Сьюзен однозначный ответ.

Спорить бесполезно.

Черт, черт возьми! Дьявольщина, трижды дьявольщина! Сьюзен подняла глаза на все еще мрачное небо и моргнула, когда тяжелая капля упала на стекло ее очков. У нее просто не хватало слов, чтобы выразить свое огорчение.

Конюхи молча ждали, не сводя с нее глаз.

Сьюзен захотелось расплакаться. Она стоит перед ними, такая несчастная, опечаленная. Девушка с намокшими, прилипшими к лицу волосами, в заляпанном грязью платье с порванными рукавами и ободранным подолом. На ней нитки сухой не осталось! Но хуже всего — она растерялась.

— Не могли бы вы быть так любезны и показать мне, в какой стороне находится Мунсид-Мэнор? — спросила Сьюзен.

Как же ей было досадно из-за того, что ее голос предательски задрожал! Правда, Сьюзен не могла понять, и почему содрогается от дрожи ее тело: то ли от холода, то ли из-за опасений, что конюхи застрелят ее просто из желания ей помочь. Впрочем, еще больше она боялась того, что они не знают, где находится Мунсид-Мэнор, и не укажут ей дорогу, и ей придется бродить по мокрой чертовой глуши, пока она не умрет от холода и голода.

Но тут один из конюхов принялся жестикулировать. Нет, не тот, который плевался, а другой. Более приятный. Он, конечно, тоже был вооружен, но хотя бы не отказался ей показать, как отсюда выбраться.

— Это не так уж далеко отсюда, — сказал конюх, — надо только пойти вверх по другой тропе. Вы не сможете заблудиться. И идите по тропе, никуда не сворачивая. Развилок и чего-то подобного там не будет. И вы скоро окажетесь у ворот, увитых розами.

— Вы говорите о каменном саде? — с надеждой спросила Сьюзен. — О том, что расположен позади Мунсид-Мэнора?

— Именно о нем, — кивнул конюх.

— Большое вам спасибо, — поблагодарила Сьюзен.

А потом она улыбнулась этому человеку — ни к чему наживать новых врагов — и пошла в указанном направлении.

В конце концов Сьюзен добралась до другой тропинки. Более широкой. Вокруг нее было не так уж много деревьев с пышными кронами, и она пошла по самой середине тропы, чтобы ненароком не свернуть вправо или влево.

Наконец-то Мунсид-Мэнор!

Кто бы мог подумать, что настанет день, когда она испытает облегчение, ступив ногой на садовое кладбище!

Ей вовсе не улыбалась перспектива находиться поблизости от Олли и его прихвостня-дворецкого, но здесь у нее по крайней мере была уверенность в том, что она останется живой до того мгновения, пока мистер Форрестер не заберет ее на ассамблею. Только ей придется держать рот на замке и не мозолить хозяину дома глаза. Возможно, лучше всего запереться в своей комнате до тех пор, пока за ней не приедет судья.

Сьюзен сразу пошла наверх и позвонила в колокольчик, чтобы ей приготовили ванну. Если бы только она могла уйти из дома мистера Ботуика с тем же ощущением счастья и оптимизма, которое подарили ей его объятия! Но ей больше не удержать того ужаса, который она все время старается подавить в себе. Несмотря на то что она смыла с рук кровь полицейского с Боу-стрит, ощущение того, что она до мозга костей покрыта грязью, вернулось. Сунув нож Тимоти в ящик комода, Сьюзен бросила свое платье и испачканную кровью перчатку в камин.

Пока Слуги готовили ей горячую воду, она быстро написала еще одно письмо. На сей раз — в штаб-квартиру полиции на Боу-стрит.

Сьюзен сообщала в письме, что в Борнмуте живут пираты и что один из них — хозяин Мунсид-Мэнора. Она добавила, что они начали нападать друг на друга и что по крайней мере двое из них уже убиты. Она также сообщила, что полицейский, которого они направили в Борнмут, был убит ударом ножа, и теперь она умоляла прислать сюда армию.

Наконец ванна была готова, и Сьюзен смогла опуститься в горячую воду, от которой исходил аромат душистого мыла. Спустя несколько мгновений она услышала тихий, но очень знакомый звук. Лошади! Сьюзен выпрямилась так быстро, что часть воды расплескалась на пол, и лишь потом поняла кому могли принадлежать животные.

Мистеру Ботуику! Который приехал сюда поделиться подробностями шокирующих происшествий последнего времени со своим лучшим другом и товарищем по пиратству. И запретить ей даже приближаться когда-либо к его конюшням. Без сомнений, именно по этой причине он приехал сюда верхом, а не пришел пешком.

Сьюзен снова опустилась в ванну, но теплая вода больше не расслабляла ее наряженных мышц. Тем не менее она оставалась среди пузырьков с ароматом жасмина, пока лошади во дворе не начали нетерпеливо ржать. Прошло десять минут. Потом пятнадцать. Странно! Надо не так уж много времени, чтобы сказать: «Мисс Стэнтон знает о том, что мы пираты» или «Ты уверен, что ее родители заметят, если мы ее убьем?»

После того как последние пузырьки на поверхности воды исчезли, Сьюзен позвала горничную.

Джейни вошла в комнату, сжимая своими чрезмерно тонкими пальцами деревянную шкатулку. Она поставила небольшую коробочку на туалетный столик с таким благоговением, словно это было чудо, посланное самим Господом.

— Что это? — недоуменно спросила Сьюзен, едва сдерживая желание выскочить из ванны и схватить шкатулку мокрыми руками.

— Это для вас, — Сообщила Джейни. — От ваших родителей.

— От моих… кого? — переспросила Сьюзен, хватая ближайшее к ней полотенце.

Горничная помогла ей вытереться, а потом невыносимо долго одевала ее в сорочку, корсет и свежее платье. Когда Джейни отвернулась, чтобы принести сухие ботинки, Сьюзен в одних чулках побежала к туалетному столику, то и дело поскальзываясь на мокром полу, и наконец схватила шкатулку со знакомым фамильным крестом на крышке. Она открыла шкатулку и заморгала. Деньги. Куча денег. Монеты, чеки, подписанные банкноты. И крохотный кусок пергамента, на котором было всего лишь несколько слов: «Тебе станет лучше после прогулки по магазинам».

— М… мои родители прислали это? — задала она глупый вопрос. — В почтовой карете?

Джейни помотала головой:

— Нет, в своей карете.

Сердце Сьюзен замерло на несколько долгих секунд, а потом взорвалось бешеным стуком.

— За мной приехали родители! — завопила она.

И снова горничная покачала головой.

— Это были слуги, — поправила она ее. — Я получила шкатулку от конюха, пока хозяин разговаривал с кучером. Не думаю, что он обрадуется, узнав, что шкатулка попала в ваши руки.

Сьюзен снова посмотрела на деньги и медленно кивнула. Нет, они явно не обрадуются, узнав, что теперь она может убежать из Бата, честно наняв себе экипаж. Но ей и не придется этого делать, ведь семейная карета все еще здесь. Она сможет вернуться на ней в Лондон в окружении слуг.

Сьюзен сунула в паучью лапку Джейни горсть монет в благодарность за ее услуги, спрятала шкатулку в ящик, где уже лежал нож, и бросилась к дверям спальни. Конечно, появиться на людях без обуви — это верх неприличия, но куда важнее для нее в этот, момент было убедиться в том, что слуги не уедут отсюда, не дождавшись ее. Сьюзен рывком распахнула дверь и… едва сдержала крик.