Лёка Лактысева - Сломанная кукла

Я лично назначил его на эту должность и очень надеялся, что молодой специалист с безупречным резюме оправдает мое доверие. 

Специально приглашенный ведущий корпоратива подал мне микрофон, и я поздравил своих новых коллег с начинанием, выразив уверенность в том, что очень скоро наша сотовая сеть станет самой популярной в Агранске. Затягивать речь не стал, покивал в ответ на дружные аплодисменты и отпил пару глотков шампанского из своего бокала. 

Дальше в ход пошли напитки покрепче – я предпочел коньяк, многие пили водку. На спиртное я осознанно не налегал: не дело, чтобы заместителя генерального директора подчиненные видели в непотребном виде. 

Дождавшись, когда свои речи скажут директор филиала, его заместитель и начальники отделов, а народ немного захмелеет и расслабится, я потихоньку покинул свое место во главе торжественного стола, укрылся в какой-то подсобке и позвонил Женьке. Было уже семь вечера, и моя пчелка-труженица должна была уже заканчивать работу и отправляться домой, так что отвлечь жену от дел я не слишком опасался. 

Женька ответила только с третьего дозвона. 

– Привет, жена! Ты так занята в восьмом часу вечера, что не можешь ответить на звонок мужа? – игриво поинтересовался у любимой. 

– Плетнев! Я вообще-то думала, ты там вовсю голливудишь! – фыркнула Женька. – И да, я немного занята. 

– Чем же? – по-прежнему игриво поинтересовался я. – В пробке стоишь, боишься, что тебя подрежут?

Тут из трубки до меня донесся далекий женский голос, принадлежавший точно не супруге:

– Следующий!

– Мне некогда говорить, – тут же засуетилась Женька.

– Ты где, Женя? – насторожился я. 

– Плетнева Евгения!  – снова гаркнула какая-то тетка с интонациями прапорщика. – Вы идете?

– Ты куда идешь, Женя? Неужели на аборт?! – я отказывался верить в свои подозрения. Ну, не могла моя любимая так поступить! Не могла!

– Я же говорила тебе, что все решила! Так что извини, Зин, но я не передумаю. Пока, меня ждут. 

– Не смей! – рявкнул я в трубку, но оттуда уже доносились короткие гудки. 

Я перезвонил еще раз и обнаружил, что Женька отключила свой телефон. «Абонент – не абонент», – сообщил мне автоответчик. 

Я сжал мобильный в руке так, что он заскрипел. 

Жена, Женька, предала меня! 

Втихую, подло, пользуясь тем, что я в отъезде, побежала избавляться от плода нашей любви. Я был так потрясен ее поступком, что на несколько мгновений разучился дышать! В голове помутилось, в глазах потемнело. Я бессильно поехал спиной вниз по стене – ноги внезапно ослабели и отказывались держать. 

Захотелось выругаться – громко, грязно! Я дернул галстук – проклятая удавка! –  и через силу втянул в сдавленную болью грудь воздух:

– П… п… п… А-а-а-а!

Когда-то, лет с пяти до восьми, я немного заикался. Меня тогда быстро избавили от этой проблемы, и я даже забыл, что она у меня была. Сколько всего со мной происходило за эти годы – отдельную книгу писать можно! Но заикание вернулось только сейчас. Всплыло, закупорило глотку, застряло сухим колючим комом между голосовыми связками. 

– А-а-пи-и-сец… – протянул я почти мелодично, – ну-у-пи-и-сец же! А-какой-пи-и-сец!!

Упражнение с подстановкой гласной перед затруднительной согласной и пропевание нужного слова помогло. Когда заикание возвращается – главное не молчать, не избегать трудных звуков, иначе проблема закрепится и усугубится. Это я помнил еще с тех, детских лет. Б, п, г, к – вот четыре камня, о которые я спотыкался тогда, и с которыми мне придется как-то справляться сейчас. И за это тоже «спасибо» Евгении! 

В глазах стало горячо и возникла резь, словно в них сыпанули песком. Нет, я не должен раскисать! Тем более, люди ждут. Сказал, что покурить выйду. Покурил…

* * *

Кое-как оторвав себя от стены, на которую опирался, я выпрямился, сунул телефон в карман, поправил галстук, манжеты и полы пиджака, потер лицо и выбрался из подсобки в коридор, неярко освещенный настенными светильниками. Пошел ко входу в кафе, где отмечали официальное открытие филиала мои новые коллеги. 

Директор филиала, Толя Стольный, топтался у входа по другую сторону дверей. Как оказалось – ждал меня. 

– Зиновий Фадеевич? – бросился навстречу. – Вы, наверное, хотите уехать? 

– Угу, – согласился я.

На корпоративе мне делать точно больше нечего. Не в таком поганом настроении с людьми общаться. 

– Вы в гостиницу, или, может, продолжим вечер в более приватной обстановке?

– Мм? – промычал я вопросительно: подбирать слова не хотелось. 

– Мы тут с Артуром сауну заказали на троих, – заторопился Стольный. – Её владелец – хозяин этого бизнес-центра и хороший знакомый моего отца. 

– О к-как, – я все же споткнулся об очередную согласную и невольно сморщился.

Похоже, Толя принял это на свой счет.

– Да вы не думайте ничего такого, Зиновий Фадеевич! Сауна закрыта на спецобслуживание, кроме нас там никого не будет, видеокамеры – только на входе, внутри нет ни одной, так что никто не помешает, и никто не узнает лишнего! – принялся оправдываться он. 

– А-а-па-а-ехали-и… – протянул-пропел я, пытаясь скрыть заикание. 

Возвращаться в гостиницу и сидеть там в баре, накачиваясь алкоголем в одиночку – это было совсем не то, что мне сейчас нужно. 

Стольный махнул рукой своему заместителю, тот быстро простился с собеседником, махнул напоследок рюмашку «беленькой» и поспешил к нам.

– Уезжаем? – догадался сходу. 

– В сауну, – кивнул ему Толя. 

Я молча пошел за парнями, радуясь, что не придется коротать этот страшный вечер в одиночестве, но и разговаривать с кем-то мне совсем не обязательно: Артур с Анатолием будут стараться развлечь меня, достаточно им кивать да улыбаться изредка, и все пройдет без забуксовок.

До сауны оказалось пять минут езды на машине по полупустому – в отличие от Москвы с ее пробками – городу. 

Уже через десять минут я избавился от галстука, делового костюма и облачился в совершенно новый, просторный и пушистый банный халат темно-синего цвета.

Толя и Артур, сияя от удовольствия – удалось угодить большому начальству! – провели меня в комнату отдыха, где нас ждали целых два стола: один бильярдный, второй – с выпивкой и закусками. 

– Через полчаса подъедут три девочки. Хорошенькие, чистенькие – студентки техникума, не какие-то там шалавы дешевые, – заговорщицки подмигнул мне Столин. 

Я передернул плечами, не поощряя, но и не отвергая: ясен пень – раз сауну заказали, значит, и о бабах позаботились. Ладно, посмотрим на этих, чистеньких. Еще вчера я бы послал парней вместе с их подстилками в далекое пешее путешествие, но сегодня… мне все еще было слишком больно от предательства. 

Может, и не любила меня Женька, а потому и в постели оставалась довольно холодной, как я ни старался доставить ей удовольствие. Эти мысли, словно оголодавшие крысы, грызли, подтачивали мою уверенность в собственной привлекательности.

Да! В этот гребаный вечер я хотел поиметь другую!

Затопить, замылить боль, выплеснуть гнев, а хороший секс с податливой послушной девицей, готовой на все ради сотки баксов, должен был помочь в этом. 

В ожидании путан мы с Толиком и Артуром выпили по стопарику и решили расписать партию в русский бильярд. Я играл… да хорошо играл! С моим-то опытом… Правда, уже года три как забросил даже это: Женьку напрягало, когда я пытался куда-нибудь выбраться без нее. Похоже, не забыла она мне моей бурной молодости, хотя тогда мы были не вместе, так что обижаться ей по-любому не на что. 

Наконец, в дверь постучали. Толя пошел открывать. 

– А вот и наши милые прелестницы! – радостно объявил он, впуская в предбанник трех девиц – молодых, лет двадцати, и довольно симпатичных. 

Две девчонки тут же захихикали, начали, не дожидаясь особого приглашения, раздеваться, а по ходу – строить глазки нам троим одновременно. Третья, самая низкая и хрупкая на вид даже в своей поношенной коричневой дубленке, держалась скованно. Вот уж по ней точно никогда не подумал бы, что она зарабатывает телом. 

Мама смотрела на меня с издевкой.

– Ну, что я говорила? Бросил тебя Витюша! А ты – «дождусь, дождусь»! Никому ты, дочка, не нужна, кроме своей матери! 

– Мама!.. – я снова залилась слезами. – Он любил меня! Такие письма из армии писал! Ты же сама читала!

– Писал-то писал, а женился на другой! Что, теперь убедилась, как я права была? Давай, езжай в свой колледж, нечего тут под окнами у него бродить, себя и мать позорить! И так уже люди пальцем показывают!

– Ну и поеду! Меня теперь ничего тут не держит! – я вскочила и, глотая льющиеся из глаз слезы, помчалась собирать сумку. 

– Ах ты, мерзавка неблагодарная, – донеслось вслед злобное ворчание матери. – Родила на свою голову, думала, будет мне поддержка в старости… а тебе на меня, как всегда, наплевать!

Отвечать я не стала: не было сил. Мама всегда твердила, что никто меня так, как она, любить не будет. Вот только любви от нее я не чувствовала – только требования, допросы и приказы… 

Умыла лицо холодной водой. Покидав в сумку одежки, паспорт и дешевый кнопочный мобильник – на другой телефон денег не было – рванула к выходу. У меня еще был шанс успеть на последний дизель до Агранска – областного центра, где я училась в колледже связи. 

– Доберешься – позвони, что доехала! – требовательно выкрикнула вслед мать.

– Угу, – я поспешно захлопнула за собой дверь, прежде чем женщина, сделавшая все, чтобы разлучить нас с Виктором, скажет что-нибудь еще и окончательно убьет во мне веру в свою материнскую заботу.