— И все равно я боюсь, что в полиции над нами посмеются. Несколько лет прошло, поздновато, наверное. Разве им будет интересно, где взял деньги мой бывший муж?

— О, дорогая, это же самое интересное как раз! Про деньги. Ну вы даете, Лидия Николаевна! В ближайшее время можете даже не переживать, Голубев будет очень занят, доказывая, что этих средств у него отродясь не было. В руках не держал, в глаза не видел. Ну а раз денег не было, как же он их мог вложить в «Рувипшоп»? Правильно — никак. А раз он не вкинул ни копейки, значит, пусть этот мешок с дерьмом утрется. Как только следак возбудит уголовное дело, мы попросим судью о пересмотре решения по вновь открывшимся обстоятельствам. Кстати, наш судья — Ермоленко — замечательный мужчина, он с удовольствием выслушает свидетельские показания ваших родных и друзей. А о подлоге мы постараемся забыть, вон какие угрозы строчит вам этот козел — разумеется, вы были в отчаянии. И пошли на крайний шаг от страха, о чем, разумеется, глубоко жалеете.

— Мой бывший — вор, преступник и абьюзер.

— Он пожалеет, что вообще открыл свою пасть. Мы его закопаем живем, — ее глаза хищно сверкают. Я знаю этот взгляд, уже видела у Андрея. Предвкушение большой интересной игры.

***

Я так возбуждена происходящим, что места себе не нахожу! Не могу работать, не могу спать. Хожу то по кабинету, то по квартире, заламываю локти. От нетерпения все внутри вибрирует, щеки горят. В полиции мое заявление приняли с огромным энтузиазмом, выслушали внимательнейшим образом. Следователь лично знает Новикову, они не раз сотрудничали в прошлом. А может, и не только… по крайней мере, красноречивые взгляды намекали на короткий роман с приятным послевкусием.

Следующие две недели пролетают в кураже и нетерпении. Я не понимаю, как быстро полиция даст ход делу, впервые оказалась в такой ситуации. Лихорадит от понимания: я больше не обороняюсь, я нападаю. Он захотел схватить меня за горло — обломает зубы и подавится.

Видит Бог, я не желала ему зла. Даже после того, что он со мной сделал, — я хотела просто освободиться и жить дальше. Забыть неудачный брак как страшный сон. Я работала, выбила эту дурацкую татуировку, которую непременно сведу в ближайшее время. Теперь она тяготит меня, я больше не испытываю физического страха перед мужской силой. Наконец-то я встретила человека, который поразил меня во всех смыслах. Умного, честного, надежного. Жизнью наученного ценить и беречь.

Да, возможно, в чем-то Андрей опаснее Влада. Но я сердцем чувствую, как сильно он сам нуждается в заботе и любви. Каким-то образом я его чувствую. Вопреки здравому смыслу и горькому опыту.

Не понимаю, откуда вокруг него ходит столько слухов? Откуда у него такое количество врагов? Что в нем вообще может отталкивать? Подозреваю, Оксана сильно преувеличила его вклад в свое несчастное студенчество. Ему тридцать два, за это время он был единожды женат, но через шесть месяцев супруга трагически погибла. Он больше не пытался строить серьезные отношения, и лично мне его сложно упрекнуть в этом.

Каждому требуется свой срок реабилитации. На следующей неделе все изменится. Он больше не адвокат моего бывшего, которому светит тюрьма. Богдан позаботится о моей безопасности. И все обязательно будет хорошо.

Сложный, переломный январь подходит к концу. Прощаясь, он засыпает город обильным снегопадом. Таким, что дорожные службы не справляются. В четверг и пятницу мы с Богданом передвигаемся по городу на такси, так как откапывать машину по нескольку раз за день у нас с ним нет ни малейшего желания. Настроение в целом — предвкушающее. На душе легкость. Мое настроение невольно передается сотрудникам и партнерам магазина, в новом году мы планируем увеличить продажи минимум в полтора раза!

А потом наступает воскресенье. Обычный выходной день, я жду звонка от телохранителя, который должен сопроводить меня в салон красоты. Причесываюсь у зеркала под музыку, как слышу вибрацию телефона. Неожиданно, но сообщение приходит от Оксаны. Первый наш контакт с тех пор, как я ее уволила. В чат она так и не вернулась.

Ну что ж, нельзя же вечно злиться? Вряд ли мы продолжим близко общаться, между нами всегда будет Андрей, для которого я — мания. И я не уверена, что стоит поддерживать дружбу с человеком, который заставляет меня выбирать между ним и любимым мужчиной. Но сообщение ее я открываю без задней мысли. Оно длинное, содержит фотографии и видео-записи.

Я читаю, глаза быстро бегают по строчкам, фотки сами собой листаются пальцами. Я не хочу их рассматривать, увеличивать, это происходит само собой. Робкая влюбленная до безумия дурочка внутри меня вопит, чтобы я удалила их немедленно! Очистила чат, забанила бывшую подругу и отложила телефон, но глаза продолжают смотреть, а руки — дрожать. Обессилев, я опускаюсь на диван, чувствуя, как сердце колотится — до болючих уколов. Этого не может быть, какая-то ошибка. Оксана продолжает присылать мне фотографии, их много. Я же как завороженная пересматриваю видео. Оно короткое, но на удивление четкое, хорошие камеры, ошибки быть не может.

«Лид, мы нашли способ прижать его! Но ты нам нужна». Его — это Андрея, разумеется.

«Оксана, что это такое? Откуда у тебя эти фотографии? Как тебе не стыдно…»

«Не стыдно?? Его подружке лет четырнадцать, а стыдно должно быть мне?? Приедешь — расскажу подробнее. Хочу тебя кое с кем познакомить. Ты говорила, что Осадчий никогда не ошибается — но это неправда. Все ошибаются, натуру не спрячешь. Дело Голубева — последнее, которое он выиграл в своей жизни. Девочек обижать нельзя».

Слезы чертят на лице тонкие линии, я быстро вытираю глаза, не желая верить в клевету. А это клевета, какие еще сомнения? Фотошоп, какая-то подделка. Я так и пишу Оксане:

«За клевету тебя саму размажут по стенке. Остановись! Оставь его в покое!»

Боже, что я делаю?! На видео он целуется с малолеткой, а я продолжаю защищать его! Даже сейчас? Всегда! Дура, полная дура. Он меня уничтожит. Он размажет меня по стенке.

«Это не клевета, запись подлинная, дата вчерашняя. Так ты приедешь или нет?»

Глава 35

Андрей

Первый месяц нового года выдался тем еще. Давненько время не тянулось так медленно, ожидание сматывало остатки нервных волокон на катушку потребности в близости. Потребность росла, мне хотелось всего и сразу. Много.

Должен был бы давно привыкнуть, я ведь всегда чего-то жду — сделки, суда, следующего хода оппонента… живу от встречи к встрече. И я действительно привык. Но опытным путем удалось выяснить, что я совершенно нетерпелив, когда дело касается личного. Работы много, ночами то и дело включается бессонница, и все по кругу. Полагаю, февраль предстоит не менее насыщенным, но хотя бы вечера перестанут быть пустыми. У меня огромные планы на наши с Лидией вечера.

Моя помощница Алена отчитывается по делу, которое я ей поручил. В целях благотворительности, ради поддержания имиджа фирмы и обучения молодняка каждый месяц мы берем несколько бесплатных дел. Занимаются помощники, но мы с партнерами, разумеется, курируем.

— Ага, молодец, все верно. И здесь правильно. Хорошо, я доволен, — киваю. — «Любовных» записок снова не было?

Аленка пожимает плечами:

— Либо отстали, либо готовят что-нибудь особенное.

— Даже не знаю, радоваться или тревожиться. Может, в следующий раз зарифмуют?

— Вы совсем не переживаете по этому поводу, Андрей Евгеньевич? — спрашивает она. — Ни капли?

— У меня нет на это времени, — пожимаю плечами. — Понимаешь, люди, которым есть что предъявить — действуют. Это тебе совет на будущее. Либо живи так, чтобы было не к чему прикопаться, либо блефуй до последнего. Вот пишут они нам пожелания скорейшей мучительной гибели, тратят на это время, силы, выжидают, когда мы начнем паниковать или хоть как-то реагировать. Мы же в это время заключаем миллионные сделки, заводим отношения, покоряем новые вершины.

— Какой смысл бояться? При реальной угрозе — нападут.

— Именно. Все остальное — тявканье. Собаки лают… — делаю паузу.

— Караван идет.

Киваю ей. В этот момент в кабинет врывается Казаков, подходит к моему столу и упирается в него ладонями, нависает, смотрит на меня, глаза горят огнем.

Я откидываюсь в кресле, чуть отъезжаю, чтобы восстановить неприкосновенность своей зоны комфорта. Ожидаю продолжения.

— Ну пздц! — говорит он, всплеснув руками. Глеб практически никогда не использует мат — начитанный образованный сноб, он умеет уничтожить вежливыми выражениями. Из его уст «пздц» — означает серьезную проблему, не пробитое колесо или потоп в квартире.

— Подробнее, — подбираюсь.

— Панков, сука. Тебе еще не поступало предложений?

Панков — это ведущий адвокат из конкурирующей фирмы. У нас с их конторой весьма натянутые отношения, мы едва не подрались в суде полгода назад, когда я вынудил их клиента пойти на унизительнейшее соглашение. На всякий случай я проверяю сотовый.

— Пока ничего. А по поводу?

Глеб едва сдерживается, чтобы не начать орать, он кладет передо мной свой сотовый так аккуратно, словно тот может превратиться в прах и рассыпаться. Пока я смотрю, что там, он мерит шагами кабинет. У меня уже все посчитано: пятнадцать — в одну сторону и двадцать — в другую, двадцать пять — по диагонали, но пусть сам считает, а я уже начинаю понимать, что его вывело из себя. Доверенный человек переслал Казакову фотки и видео. Ну да, кто бы сомневался, что зацепятся.

На видео я жду Тоньку на улице у кафешки. На днях у нее случилась проблема, девчонка была ужасно расстроена, на эмоциях. Я ее выручил и она… сглупила. Подбежала ко мне, повисла на шее, я послушно наклонился и обнял в ответ, хотя раньше мы так не нежничали, разумеется. Я зря это сделал. Никак не мог предугадать то, что случилось дальше: она изо всех сил вцепилась в меня и… поцеловала в губы. На секунду я замешкался, оторопев, а затем резко оттолкнул ее. Грубее, чем следовало для девочки-подростка, думающей, что влюбилась во взрослого мужчину. Она отпрянула, перепугалась до смерти, расплакалась. Я кое-как ее успокоил, мы проговорили допоздна и, кажется, разобрались.