Он снова хочет меня, мы оба горим. Я не могу поверить, что два настолько расчетливых человека могут так потерять головы. Понимаю, что скорее всего он снова возьмет меня без защиты, и мне этого хочется. Хочется быть его. Чтобы любил меня кожа к коже, чтобы кончил в меня. Хочу родить от него детей. Хочу быть с ним всю свою жизнь. Кожа к коже. Душа к душе.

Он рукой подводит меня к грани. Я уже сжимаю его коленями, мои пальцы напрягаются, я даже вскрикиваю.

— Я люблю тебя, — он отрывается от моего тела буквально на мгновение, чтобы направить рукой член. Входит в меня одним толчком. Никогда так не хотела мужчину, не думала, не знала, что можно так отдаваться. Так гореть, быть настолько податливой. Мокрая, бесстыдно открытая.

Он толкается в меня и глухо стонет сам. Следующий его толчок резкий и сильный. Я цепляюсь за его лопатки, не сдерживая криков. Отвечаю на движения, от моей страсти мы оба там влажные. Со следующим толчком он едва ли не рычит. А дальше движения ускоряются. Он теряет контроль, теряет голову. Впервые со мной он полностью отпускает себя. Мы трахаемся как сумасшедшие, беря так много друг от друга. Давая то, что сейчас жизненно необходимо.

Оргазм парализует все тело, я не могу дышать, не могу кричать. Я замираю и чувствую. Каждой своей клеткой его чувствую, пока пульсирую там. Сжимаю его там. Пока он осыпает мое лицо поцелуями, пока ведет языком, поддаваясь животным инстинктам. Пока дышит.

— Еще, — шепчу я.

— Да-а, — отзывается он, медленно, но сильно двигаясь. Вытягиваю руки над головой, он приподнимается и снова толкается в меня.

Неожиданный звонок в дверь сбивает ритм. Мы оба замираем, смотрим друг на друга.

— Я никого не жду, — говорит он, стирая пот со лба. — Забей, — и возвращается к моему телу.

Я бы рада, но трель не прекращается. Незваный гость делает паузу, которую тут же заполняет стуком. Андрей беззвучно ругается.

— Может, что-то важное, — я нежно обнимаю его и целую в висок. — Потом продолжим, я никуда не уйду.

— Останешься у меня? — спрашивает.

— Конечно.

Звонок в дверь сбивает настрой, возвращает в реальный мир. Перспективы совместного будущего пьянят. Я не знала, что секс бывает таким. Я думаю, каким он еще может быть, и мое сердце сжимается от волнения.

— Я не могу оторваться, — признается он.

— Не сдерживай себя, — улыбаюсь я.

Он совершает несколько быстрых движений, выходит из меня и кончает на живот. Склоняет голову, трет лоб. Наконец-то дрожит снова. Ему очень хорошо, он мягко и расслабленно улыбается.

— Пока два один, — говорит он. — С меня штрафной.

— Два — два, — отвечаю я, приподнимаясь.

— Разве?

— Я бы не стала тебя перехваливать, — усмехаюсь, присаживаясь.

Перед тем, как скрыться в ванной, я открываю настежь окно, чтобы проветрить гостиную.

Этот кто-то, видимо, прибыл издалека, потому что уходить он не собирается. Андрей быстро приводит себя в порядок в ванной, умывается холодной водой, я закрываюсь за ним и забираюсь под душ, надеясь, что он быстро решит дела и мы снова останемся вдвоем.

После душа невольно любуюсь своим отражением: щеки покрыты густым румянцем, глаза блестят, и сама я выгляжу счастливой. Главный его стресс — я и моя безопасность. В моих силах избавить его от стресса.

Давно пора принять, наконец, тот факт, что не все мужики такие, как мой бывший. Иногда нужно просто полюбить и довериться, не ждать подлянки, не готовить пути к отступлению. А просто позволить себе быть счастливой.

Не бросаться в чувства с головой, но и не отгораживаться от них.

Это победа. Маленькая, но важная победа над самой собой — я выбрала своего любимого мужчину.

Приведя себя в порядок, я выхожу в коридор и встречаюсь глазами с незнакомой женщиной лет пятидесяти на вид. Невысокой, полненькой и красивой. С ухоженным лицом, безукоризненной прической.

— Лидия, знакомься, — говорит Андрей. — Это моя мама — Виктория Геннадьевна. Мам, это Лидия, моя девушка. И нет, у меня точно нет романа с Тонькой, — дополняет устало. — Я же предупреждал, что это видео — фейк.

— Очень приятно познакомиться, — улыбаюсь я, протягивая руку. Женщина смотрит на меня во все глаза. — Это точно, у него бурный роман со мной, — а потом зачем-то добавляю: — Извините.

Глава 42

Пока я знакомлюсь с будущей свекровью, варю ей кофе и делаю вид, что не впервые орудую на этой кухне, Андрей упаковывает себя в толстовку с капюшоном и длинным рукавом. Он не хочет, чтобы она узнала о синяках, и я не собираюсь сдавать его.

— И все же, что у тебя с лицом? — спрашивает она, когда мы втроем, наконец, садимся за стол. Андрей тут же делает себе толстый бутерброд с сыром и ветчиной в несколько слоев, жадно в него вгрызается и с аппетитом жует. Я тоже ощущаю дикий голод и не отстаю от него. Виктория Геннадьевна же держит руки на коленях, не притрагивается к своей чашке, но зато внимательно за нами наблюдает. Лицо непроницаемо, осанка идеальная. Да, действительно, у кого еще мог родиться такой педант, как Андрей?

Я знала, что его мама с папой — заслуженные школьные учителя, но не думала, что это настолько заметно. Невольно чувствую себя как на контрольной. Подбираюсь, сосредотачиваюсь. Андрей объяснил, что мы поздно легли и крепко спали, поэтому не слышали звонка. Мы втроем делаем вид, будто легенда выглядит правдоподобной.

— Тренировка по боксу, — объясняет он.

— Тебя в суд-то пустят в таком виде, адвокат-боксер? — она пытается пошутить, даже улыбается, но ее досада очевидна.

— Уже пускали, и не раз, — говорит он спокойно.

Она качает головой и объясняет мне:

— Я всегда была против этого недоспорта для пустоголовых животных. Цивилизованные люди должны уметь решать конфликты словами. Иначе зачем нужен интеллект?

Я собираюсь заверить, что с интеллектом у Осадчего все в порядке, но Андрей отвечает быстрее:

— Мама, ты приехала, чтобы отчитывать меня? — он не грубит, но слегка надавливает интонацией, обрисовывая границы. Она поджимает губы, осекаясь. Заметно, что эта тема в их семье поднималась неоднократно, а Андрей не хочет новой сцены в моем присутствии. Между ними сквозит небольшой холодок. Возможно, в будущем мне удастся примирить его с семьей.

Она меняет тему:

— Мне сегодня позвонили все друзья и знакомые, коллеги, даже Степан Игоревич, — уточняет для меня: — директор школы, — снова возвращается к Андрею: — Якобы посочувствовать, но на самом деле — позлорадствовать. Все только и ждали, когда ты оступишься.

— Я вам предлагал уехать на эти выходные за город и отключить сотовые. Папа тоже нервничает?

— Он с утра на рыбалке.

— Андрей все уладит, — произношу я, сама от себя не ожидая настолько уверенного тона.

Виктория Геннадьевна переводит глаза на меня и снова улыбается.

— Ох, хоть бы, Лидия. Андрей, ты правда знаешь, что делаешь? — сдается нам обоим.

— Знаю, мам.

— Я просто очень переживаю за тебя и твою карьеру. Ты столького добился, мы так гордились тобой. И все это похоронить из-за… этой настырной девочки.

— Никто ничего не хоронит. Мама, давай не сейчас? — он внимательно смотрит на нее, даже не пытаясь скрывать досаду. Снова это чувство, которое через реплику сквозит между сидящими друг напротив друга близкими людьми. Досада базируется на трех китах — протесте, раздражении и обиде. Они не так очевидны и сильны, как, скажем, злость, но адски живучи. Могут годами ссорить людей. Во мне зарождается острое желание окончательно помирить эту семью.

Ведь все же хорошие люди! Тянутся друг к другу, но делают это неправильно.

— Я только и хотела услышать, что все под контролем, — она отвечает предельно спокойно и поднимается с места. Я тоже встаю. — Тогда я, пожалуй, поеду домой, мы с тетей Сашей собираемся вечером в театр.

— Я тебя отвезу, — Андрей парой глотков допивает кофе.

— Я могу вызвать такси, — говорит она, впрочем, настаивать не собирается.

— Нет, я отвезу, — он бросает взгляд на меня, я киваю, соглашаясь.

— Конечно. Я подожду тебя здесь, — понимаю, что он хочет поговорить с матерью наедине. Это его право, я могу спокойно исследовать квартиру или попросту отдохнуть.

— Я надеюсь, мы еще увидимся, причем при более удачных обстоятельствах, — говорит мне его мама в коридоре. Она берет мои ладони и трогательно сжимает их. Кажется, я ей нравлюсь. Андрей переодевается в спальне, делает это довольно медленно, и мы успеваем немного пообщаться наедине:

— Разумеется, увидимся, я была бы очень рада.

— Присматривай за ним, пожалуйста. Андрей рассказывал о тебе, но я боялась даже поверить такому счастью. Ты хозяйка этого модного магазина, верно?

— Да, у меня успешный бизнес. Но в перспективе я хочу семью и детей, — добавляю. Она мягко улыбается, и я снова извиняюсь: — Простите, просто хочу вам понравиться.

— У тебя получается, даже не сомневайся. Надеюсь, у Андрея действительно есть какой-то план. Он хороший парень, — ее губы трогает мягкая улыбка: — немного упрям, слегка максималист, но в целом — мы с отцом очень гордимся им. Приезжай к нам в гости, мы будем рады. Мне не терпится узнать тебя поближе, — и неожиданно целует меня в щеку.

***

Здорово вот так просто ничего не делать целые день и вечер.

Пока Андрей отвозит маму, я забираюсь в его гардеробную, подтвердив свое предположение о тонне костюмов и рубашек с галстуками. Провожу пальцами по тканям и улыбаюсь, потому что мне нравится быть частью его жизни. Под музыку примеряю одну из рубашек, красуюсь перед зеркалом — есть что-то особенное и жгуче сексуальное в том, чтобы надевать вещи своего любовника, находясь у него в гостях. Ощущение безграничного счастья переполняет меня, когда Андрей возвращается и на мой вопрос, не против ли он, удовлетворенно качает головой.