Я вообще перестал дышать. Я хотел спросить, что она делает, но умная часть моего мозга – маленькая и заброшенная, которую я сохранил для семейных викторин по вечерам, – сказала мне ничего не говорить, вдруг она не замечает, что делает. Она обняла меня за шею, и мы соприкоснулись грудью.

Ее.

Обнаженная.

Грудь.

На.

Моей.

Груди.

Мой член пульсировал между нами в воде, и все, что мне нужно было сделать – все, что я хотел сделать, – это снять тонкую ткань нашего нижнего белья и попасть в дом, выкручивая и выбивая ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША из нее. Она положила голову в изгиб моей шеи и вздохнула.

– Я скучала по тебе, – прошептала она.

– Я скучал по нам, – разбито признался я, мое сердце крошилось внутри груди.

Что за хрень со мной? Почему я не могу быть таким же придурком, как Вон? Почему я разбиваюсь на кусочки при первом признаке ее уязвимости?

Я выпил дурацкий чай и отключился с Луной под боком. Впервые с тех пор, как мы узнали друг друга, она обнимала меня, а не наоборот. Мы были почти голыми, только в нижнем белье, ее тело согревало мое.

Я ворочался, потел от лихорадки всю ночь, глаза были закрыты, остальная часть меня спала. Размышляя, желая «выпотеть» Луну из себя, как температуру, но я знаю чертовки хорошо, что некоторые болезни неизлечимы, а она одна из них.

* * *

На следующее утро я проснулся ослабленным и дезориентированным. Луна принесла мне бульон, чай и две таблетки ибупрофена. А потом села за стол и отказалась оборачиваться, пока я не покончил со всем этим. Я все еще ощущал себя дерьмово, но уже лучше.

Она встала, как только я закончил с чаем, и направилась к двери.

– Я принесу тебе чистую футболку из папиного шкафа. Не хочу, чтобы ты расхаживал без футболки, даже если идти тебе до дома Вона.

– Не так быстро. – Я поднял руку. Она остановилась на пороге и обернулась ко мне.

– Твоя грудь… – я указала на грудь, скрытую под рубашкой.-…у нас с ней свидание. У меня нет предпочтений какую именно ты мне дашь, но я выпил два чая и бульон, который по вкусу был больше похож на канализационную воду. Думаю, что я могу претендовать на кое-что.

– На что? – Она скрестила руки на груди, приподнимая бровь.

– Пососать твой сосок.

– Размечтался.

– Мечты – это просто отложенная реальность, Лунный свет.

Сомневаясь, она заглянула в прихожую, а затем закрыла дверь, запирая ее на всякий случай. Я изогнул палец в ее направлении, уговаривая приблизиться к краю кровати, где я сидел. Она взвешенно и осторожно подошла, но остановилась примерно в сантиметрах тридцати от меня. Я слышу, как бьется ее сердце. Или, может быть, это мое.

Беззвучно она опустила бретельки ночной рубашки, позволяя ей соскользнуть по бедрам. Ее тело великолепно. Гибкое, с плоским животом и широкими бедрами. Я наклонился вперед и потянулся к ней, обняв за спину и дернув в мою сторону. Ее пресс прямо перед моим лицом. Я посмотрел на нее. Она дышала быстро и тяжело.

– Как далеко я могу зайти? – пробормотал я ей в пупок. Ее горло дернулось.

Толчок.

Толчок.

Толчок.

– Хорошо, ты выиграл, – в конце концов, проворчала она.

Да, черт побери. Я сделал это.

Неуверенно я прижал горячий язык с пирсингом к ее бедру, медленно скользя вверх к животу. Она вздрогнула и попыталась отступить, но мои руки опустились со спины к ее заднице, обхватывая ее, чтобы она продолжала прижиматься к моему лицу.

Когда я добрался до груди, то прежде чем прижимать пирсинг к ее соску, обвел правую грудь языком. А затем проиграл с соском и сжал его зубами.

– Ах, – она задрожала перед моим лицом, и я с жадностью закрутил языком вокруг сморщенного соска, снова и снова, пока ее бедра не сжались.

– Найт, – мое имя сорвалось с ее губ, словно надломленная молитва.

Она сжала мои волосы. Мне все еще хреново, в голове словно стучат барабаны, но я мог бы находиться на операции на открытом сердце и все равно продолжать сосать ее соски.

Ее сладкая промежность насмехалась надо мной, и я отправился дразнить другой сосок, посасывая его и надавливая на него, задумываясь, сойдет ли мне с рук большее? Она стонала, вороша пальцами мои волосы, гладила по спине, когда я большим пальцем начал потирать ее попку, медленно продвигаясь к центру. Мне потребовалось несколько минут, чтобы набраться смелости и опустить руку между ее бедер, прижимаясь раскрытой ладонью к киске. Я все еще обрабатывал ее соски, но задержал дыхание, зная, что через секунду она прогонит меня.

Только вот… она не прогнала.

Ее бедра раскрылись для меня в беззвучном одобрении, и я упал на кровать, протянув ее за собой. Я целовал ее всю, кроме губ – не потому что я не хочу, а потому что болею. Моя рука все еще собственнически лежала у нее между ног, хотя я ничего не делал. Но я не хотел отступать. Это как парковка в центре Лос-Анджелеса. Я очень много работал, чтобы попасть в это место.

Лунный свет лежала на мне, поворачивая голову в разные стороны, подставляя для поцелуев шею, плечи и грудь, тогда я понял, что лучший способ войти пальцами в нее – это перевернуть нас. Так я и сделал. Теперь я сверху. Я сунул большую ладонь в ее крошечные трусики и опустил один палец внутрь, она такая влажная и теплая, что мне захотелось умереть внутри нее.

– Ты вся течешь, – вздохнул я. Хотя больше было похоже на плач.

Она приподняла бедра к моей руке, и я начал двигать рукой, член пульсировал в трусах с каждым толчком и поцелуем.

Луна Рексрот в моей постели. Ну, технически, не в моей. Мой палец в ее киске. Горячей и липкой. Голая, только в трусиках, которые я сдвинул в сторону. Нетипичная сцена, которую сложно осознать, не то что вообразить.

Она положила руку на мой член через трусы, сжав его пальцами.

– Пожалуйста, не делай этого, – прорычал я ей в шею, потирая клитор большим пальцем все быстрее и быстрее. Я чертовски горд за себя – найти клитор с первого раза, хотя я никогда не касался пальцем ни одной девушки. Это как сесть новичку за руль и поехать в город. Все дерьмо, которое я знал о сексе, я узнал из порно, поэтому понимал, что клитор – это первый шаг на пути к оргазму. Я делал все по книге. Я довольно способный ученик, но у меня нет опыта, потому что я ждал ее.

Только вот она не ждала меня.

Нет. Придурок, твой мозг не должен отправляться по этому пути.

– Почему нет? Я делаю что-то неправильно? – она наполовину простонала, наполовину умоляла.

Многие фанатки футбола умоляли меня о члене, но это всегда звучало раздражающе и несерьезно. А вот изо рта Луны это было похоже на песню. Не дерьмовую песню. Не что-то из Кэти Перри. Классика. Неужели я говорю это? Что-то из Элвиса Костелло.

– Все, что ты делаешь, – идеально, Лунный свет, но я не хочу кончить в трусы.

– Почему нет? Это так плохо?

Я покачал головой, посасывая ее сосок. Мы такие неопытные. Такие бестолковые. Это. Именно этого я и хотел. Разобраться со всем вместе. И хотя у меня есть представление о том, что кончать в штаны не самая лучшая идея, я не смог удержаться.

– Ох, чеерт. Черт. – Не раздумывая, я взял ее руку и сунул к себе в трусы. Ее маленькие пальчики схватились за гладкий, горячий член немедленно, и она вздохнула.

– Вот, что ты со мной делаешь, Луна Рексрот.

– Я люблю это.

Я люблю тебя.

Конечно, я не такой придурок, чтобы говорить это. Не тогда, когда мы в позиции компромисса, и она не поверит моим словам.

Ее губы начали дергаться и улыбаться, глаза раскрылись от удивления.

– Кажется, я…

Кончаешь.

Она кончает. Я вижу это по ее лицу. То, как закатились ее глаза и как она издала глубокий, горловой стон, почти сломав мой член пополам.

Самодовольство разлилось в моей груди, как горячий воск. Так жалко, что это мой первый оргазм, который я подарил кому-то кроме себя самого. А еще более жалко, что по ее удивленному выражению лица я вижу, что Джош не так удачен в этом. Меня это трагически и нелепо осчастливило.

Она кончила на мои пальцы, я одновременно с ней в ее руку. Я никогда не кончал так сильно в своей жизни. Я уверен, что потерял полкилограмма или даже полтора в процессе. Я просто кончал, и кончал, и кончал. Она продолжает держать мой твердый член в своей руке. Я медленно достал пальцы, уставившись на нее мертвенным взглядом. Ее глаза вспыхнули, когда я слизал сок со своих пальцев.

– Ты ненормальный, – довольно прошептала она.

– Я собираюсь есть тебя, пока ты не онемеешь от оргазмов, – сострил я, сохраняя серьезное выражение лица.

Потребовалось несколько минут, чтобы собраться и одеться. Луна собрала волосы руками, прочистила горло и направилась к двери.

– Хорошо. Да. Так. Чай и бульон. А, и ибупрофен. Сейчас вернусь.

– Лунный свет?

– Да?

– Ты уже это все сделала. – Я показала на упаковку ибупрофена и пустые тарелку с кружкой на столе. – Ты собиралась принести мне футболку.

– Конечно, – промямлила она. – Я знаю.

Взволнованная, она направилась к двери, врезавшись в стену на выходе. Она взяла с собой телефон, прежде чем выйти из комнаты, бросив на меня обвиняющий взгляд. Я остался в ее постели, вдыхая ее запах на пальцах и повторяя то, что только что произошло на репите. Ее соски на моем языке. Ее клитор набухает под подушечками пальцев. Я потянулся к тумбочке за «Картье», которые снял перед походом в ванну. Моя рука нащупала что-то. Конверт? Письмо?

Я знаю, что повторное оскорбление ее доверия навсегда изгонит меня из ее жизни, поэтому я практиковал самоконтроль. Я потянулся за часами. Так. Хороший мальчик. Но я не мог не заметить имя ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША на запечатанном конверте.