Теперь она пишет ему письма?

Я подпрыгнул, встал прямо и схватил письмо. Самоконтроль, жопа. Это не чертов шоколадный торт. Письмо уже запечатано, поэтому мне пришлось работать с тем, что имеется. Я повернул конверт в сторону солнечных лучей и отодвинул лист как можно дальше, читая текст сквозь прозрачную тонкую бумагу. Я не разобрал многого, но вот что я ясно прочитал:

…и я хочу, чтобы ты знал, что я тебя люблю, конечно.

Конечно, она любит его.

Конечно.

Она любит его, и если бы я не был осторожен, то я бы возненавидел ее.

Что-то дошло до меня в этот момент. Выключатель щелкнул в голове. Луне и мне не суждено быть вместе, пока я храню верность ей. Мы не равны.

ДЕБИЛЬНЫЙ ДЖОШ всегда будет висеть между нами, как и Поппи.

Только вот есть разница, я бы бросил все ради нее и был бы с ней. А вот о Луне я не могу сказать того же – особенно с этим долбаным письмом другому парню в руке…

Ярость разлилась по моим венам, такая горячая, что обожгла кожу. Моя челюсть щелкнула, и я ощутил хруст зубов. Она любит его. Я пил сок ее киски, словно нектар богов, а она все еще тоскует по нему.

Как по другу.

По любовнику.

Да кого это волнует?

Собираются ли они наделать уродцев, когда она вернется в Аппалачский? Она не будет ждать меня. Она не делала этого и раньше…

Я просто был поводом хорошо провести время, пока она не полетит домой.

Она должна почувствовать себя сильной и способной, такой, какой она не будет с ДЕБИЛЬНЫМ ДЖОШЕМ, и технически она не изменила ему. А вот я. Я долбаный изменник. То, что я ненавижу больше всего на свете.

Независимо от того, насколько я зол, на этот раз я не стану ныть. Я не расстроюсь. Я просто положил конверт прямо там, где он был, натянул спортивные штаны и стал ждать тупую футболку.

Когда Луна вернулась, я поблагодарил ее за чай, за футболку, суп и ибупрофен. Поцеловал ее в нос, улыбнулся и свалил.

Я убью Луну добротой.

И станцую на могиле нашей дружбы.

Глава 15

Луна

Оставшуюся неделю я проводила или с Розой, или в домике на дереве, работая над проектом Розы. Чувство вины давило на меня за то, что я не рассказала Найту о том, чем мы занимаемся с его мамой, о том, что, как она думает, ей осталось недолго.

Конечно, есть много мест, которые лучше шалаша. Но я ходила туда потому, что иногда по вечерам Найт приходил туда с шестью банками пива «Бад». И хотя я сейчас могу разговаривать, он не просил моих слов, довольствуясь тишиной. Я пила пиво. Он выпивал остальные пять. Он смотрел на деревья. Я писала и стирала. Вырывая листы из блокнота, работая над неизвестным ему проектом.

Он никогда не спрашивал меня, что я делаю.

Я не спрашивала его о Поппи.

Я даже не спрашивала его о том, можем ли мы повторить, чем занимались в моей комнате, хотя это все, о чем я могла думать, помимо проекта Розы.

Практически можно представить, как Дарья бьет меня своим выпрямителем для волос за то, что я провожу с ним время, что позволила ему залезть ко мне в трусики, хотя у него все еще есть девушка. Черт, я даже не позволила ему целовать меня.

Единственное, о чем я ему рассказала, нарушая тишину, что в конце недели улетаю в Аппалачский.

– Облом. – Он рыгнул, выбрасывая пустую банку в окно и наблюдая за тем, как она попала прямо в корзину моему велосипеду. Он усмехнулся. – Повеселись там с ДЕБИЛЬНЫМ ДЖОШЕМ.

Как будто мы никогда не разделяли того момента в кровати. Той интимности. Я попыталась напомнить себе о том, что рассказала мне его мама, то, о чем я узнала из первых уст: Найт никогда не показывает уязвимости. Он так глубоко ранен, будучи постоянно на грани сиротства, что поднимает голову и скрывает боль.

Когда он страдает, то отталкивает людей. Но я нужна ему.

– Как долго ты будешь винить меня, Найт? – Мои глаза заполнились слезами. – Сколько мы еще будем танцевать это извращенное танго?

Он наклонил голову и вытащил еще одно пиво. В последнее время он столько пьет, что я едва могу вспомнить, когда видела его трезвым.

– Не знаю, Лунный свет. – Он открыл пиво и сделал глоток. – Надеюсь, что мы скоро выясним это.

* * *

– Дядя Дин когда-нибудь причинял вам боль? – спросила я Розу на следующий день, яростно записывая в блокноте.

Сегодня она дала мне отличные заметки, в которые я погружусь позже, заметки, которые напомнили мне о том, как глубоко переплетены наши с Найтом жизни.

Роза посмотрела на меня так, будто я у нее спросила, горячее ли солнце.

Она рассмеялась, даже не пытаясь скрыть своего восторга. Я почувствовала тепло, приливающее к щекам, наблюдая, как она начала кашлять лающим звуком, от которого я вздрагивала.

Она была очень громкой, но я не переживала. Когда я приходила, то Найта и Льва не было дома. Никто из детей не захочет узнать, что его родитель потерял последнюю надежду на празднование следующего дня рождения. Никто не заслужил знать, что его мама размышляет над вечным, ужасающим вопросом – как попрощаться с собственным ребенком?

– Можете рассказать подробнее? – моргнула я.

Она села прямо, убирая прядь с глаз.

– С чего начать? Ах да. Дин встречался с моей сестрой однажды. И лишил ее девственности.

Я втянула воздух, это заставило ее рассмеяться еще сильнее.

– Эмилия?

Она кивнула.

– Детка, а ты видела другую?

– Но он же любит вас! – нахмурилась я, активно жестикулируя.

Я была возмущена. Нет, знаю, что дядя Дин и тетя Эмилия встречались недолго, когда учились в старшей школе. Но я не знала, что все было настолько серьезно или как Роза прошла через это.

Как бы я отреагировала, если бы Найт переспал с Дарьей? Я бы убила их, хотя Дарья даже не моя сестра. Да, я целовалась с Воном. Черт, я и с Дарьей целовалась. За распределение боли в наших отношениях я ответственна не меньше, чем он. Просто мои грехи более… обыденные. Спонтанные. Я не хотела причинять ему боль, но это не означает, что не причиняла.

– Хм… Давай подумаем. Он провел целое десятилетие – плюс-минус – трахая все, что движется; помимо меня, конечно же. – Роза постукивала по улыбающимся губам. – Секс втроем. Он был хорош в этом. Некоторое время мы были соседями, и у него всегда было несколько девушек. Я караулила их около лифта и предупреждала о странном заболевании, которое делает промежности зелеными. Он был не впечатлен этим, – фыркнула она.

– Как вы смогли простить его? – сказала я.

Я была наполовину сердита. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Я очень сердита. Дин Коул занимался сексом втроем. Не знаю, почему это не удивляет меня. Что-то было в нем такое. Но он такой… такой… влюбленный в Розу. С того момента, как я родилась.

– А как я могла не простить? – Сейчас ее очередь злиться. – У тебя только одна жизнь, Луна. И есть такая вещь, называется счастье. Зачем лишать себя того, что ты хочешь, просто потому что кто-то не оправдывает твоих ожиданий? Жизнь похожа на книгу, длинная цепочка событий связывается обстоятельствами и судьбой. Ты никогда не узнаешь, насколько толстая или тонкая у тебя книга, поэтому лучше взять все возможное и наслаждаться каждой главой.

– Но дядя Дин…

– Не поплатился? – Она приподняла бровь, улыбаясь. – Разве? Не бегает ли он вокруг меня как щенок на веревочке? Не шантажирует ли его дядя Вишес? Он женился на мне, зная, что я не могу иметь детей. Он со мной, зная, что переживет меня. А что о бессонных ночах за последние шесть лет? Визиты в больницу? Эмоциональные последствия? Тот факт, что я оставлю наших детей сиротами? Да. – Она погладила меня по руке, как будто я что-то ценное, наивное. – Если ты думаешь, что ты нашла что-то хорошее, без изъянов, то тебе просто следует присмотреться получше.

Когда мы закончили, я поехала к нашему домику на дереве с такой головой, что она практически касалась передней корзины. Вес моих решений давил на меня. Я больше не собираюсь ходить на цыпочках вокруг намерений Найта. Роза права. Жизнь невыносимо, мучительно коротка. И я хочу быть с Найтом. Ему нужно знать об этом, прежде чем я вернусь в Аппалачский. Он должен знать, что я люблю его.

А также, что мне надоело быть какой-то другой женщиной.

Я хочу быть единственной женщиной.

Да, я спала с кем-то другим, пока пыталась двигаться дальше. Но это был мой выбор. Хотела бы я знать правду? Да. Заставила бы меня ждать Найта эта правда? Возможно. Но я не сделала ничего неправильного, он не может держаться за обиду так, будто это край утеса, на котором он висит. Он должен отпустить это. Должен. Для нашего же счастья.

Я хочу поцеловать его снова. Раздвинуть для него свои ноги – снова. Позволить ему вылизывать, кусать и дразнить меня. Позволить ему наказывать и беречь меня. Он мое все. Единственный мой грех в том, что я думала, что не достойна этого.

Когда я подъехала к домику на дереве, то бросила велосипед около ствола и сняла кроссовки. Когда поднялась наверх, то поняла, что внутри горит свет. Найт там.

Сломанная кора вонзилась мне под ногти, когда я ухватилась за ствол, сраженная видом передо мной.

Найт.

Найт и Поппи.

Он привел ее сюда.

В наше место.

Нет, он не только привел ей, они оба голые. Полностью голые. Он лежит на ней, убирает волосы с ее шеи, мягко целует ее восхитительное загорелое тело. На плечах и спине видны мышцы, его каштановые волосы упали на ее лицо. Она выгибает спину, ее грудь, такая полная и белая, касается его грудных мышц.

Они смотрятся как прекрасный сон в моем самом страшном кошмаре. Я не могу пошевелиться. Не могу дышать. Он теряет девственность. С Поппи.