Л. Шэн - Сломленный рыцарь

На том конце линии тишина.

– Мама?

Тишина.

– Роза! – нетерпеливо крикнул я, пиная мусорную корзину в ванной отеля. Ополаскиватель для рта выскочил из нее и покатился по полу, ударяясь о мой ботинок. Не задумываясь, я достал четвертую бутылку и использовал ее.

Да пошло все к черту.

– Извини, – кашлянула она. – Отключилась на секунду. Я нормально, малыш. Абсолютно нормально. Просто очень устала.

– Я люблю тебя, – раздраженно проговорил я.

– Я тоже люблю тебя.

Я отправил сообщение папе с вопросом о маме, но тот ответил, что все круто. Я послал сообщение Льву и тете Эм, перепроверяя их, но они дали мне один и тот же лаконичный ответ.

Нормально, нормально, нормально. Теперь я понимаю, почему Луна не переваривает это слово.

* * *

Я сел напротив своей девушки в грязной, маленькой столовой, которая пропахла жареным маслом. Стены, красные диваны, столы – все пахнет жареной едой и несвежим кофе.

Сказать честно? Я не большой поклонник Буна. Если бы мне надо было найти ему город-близнец, то это был бы ад. Назовите меня ограниченным придурком, но я люблю свою жизнь в Тодос-Сантосе. С идеальными пальмами, длинными пляжами с белым песком, блестящими частными бассейнами и с идеально чистыми, новыми ресторанами. Да, в местном кафе «Денни» вы можете есть даже с пола.

Но здесь Луна, на ней обтягивающий зеленый топ, которые выделяет ее твердые соски, поэтому Бун мое любимое место на данный момент.

– Как Роза? – Она сжала мою руку через стол. Я хочу пересесть к ней, но сдерживаю свои прилипчивые привычки. Я еще не сказал ей слово на букву Л. У нее и так достаточно рычагов давления на меня, поэтому я держусь за него, как монахиня за девственность.

– Она нормально.

А потом я вспомнил, что я не могу срываться на Луну, она не заслужила такого отношения.

– По крайней мере, мне так сказала. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что конец близок.

Луна прикусила губу, смотря вниз на свои бедра. Она ужасная лгунья, поэтому я сразу понял, что она что-то недоговаривает.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я? – Я наклонил голову.

Она покачала головой, листая засаленное меню и делая вид, что читает его. Вверх ногами, отлично.

«Оставь это, – сказал мне мой разум. – Восемнадцать лет спустя ты, наконец, получил эту девушку. Не начинай ругаться и разрушать все. Не сейчас».

Что может Луна знать о моей маме, чего не знаю я? Ничего. Я главный по этой части. Я расспрашивал маму, Эм и папу каждый день. И ее врачей. Если не считать потрошения человека со здоровыми легкими, чтобы забрать их у него и засунуть в маму, я сделал все, что мог. Луна ничего не скрывает от меня.

– Я хочу чего-нибудь сладкого. Думаю, что я закажу блинчики. – Лунный свет заправила прядь волос за ухо и пробежалась по меню. – Что ты будешь есть?

– Тебя, – выдал я, бросая меню на стол. Она подняла голову и засмеялась.

Ее голос. Ее чертов голос. Я не могу напиться им.

– Нет, серьезно. – Она прикрыла рот рукой, когда смеялась, пряча кривой зуб, который делал ее немного неидеальной.

– Серьезно, – настаиваю я. – Поставь любое блюду из меню на это место и раздвинь ноги на столе, проверим.

– Господи, Найт, – рассмеялась она.

Я улыбнулся. Легко быть обычным, самоуверенным придурком, когда я тайно пьян. Лучшее в ополаскивателях для рта это то, я выяснил недавно, что они избавляют от запаха водки и виски. Плюс вы не обязаны пить его.

– Как отреагировала твоя соседка утром? – Поменял я тему с ее киски, пока мой член не выпрыгнул из штанов Армани и не отправился на воссоединение.

Луна закатила глаза и сделала большой глоток молока.

– Она наорала на меня.

Я моргнул.

– А ты?

– Наорала в ответ.

– Моя девочка.

– А потом она обняла меня.

– Юху.

– Потом она извинилась за то, что ударила меня.

– Она ударила тебя?

– Да. Но я не могу винить ее в этом. Она думала, что я полностью немая. Я извинилась перед ней, что хранила от нее так много секретов. А потом отправила Джошу сообщение, попросив встречи, чтобы объясниться и извиниться. Я чувствую себя ужасно.

– Может, потому что тебя трахали всю ночь?

Очевидно, что я не собирался быть поддерживающим парнем. Я не перевариваю имя ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША – даже если я выиграю битву, войну и завоюю каждый сантиметр земли. Я встал со своего места и сел к ней, обнимая за плечо и целуя в голову.

– То, что ты не говорила им всей правды, не означает, что ты лгала. Ты не разговаривала все это время. Чтобы сделать то, что ты сделала, потребовалось много усилий, девятнадцать лет, и без поддержки идиотских друзей. Они справятся с шоком. Перестань.

– А что, если я разбила Джошу сердце? – Глаза Луны наполнились слезами.

Я взял ее руку и положил на свою грудь. Ее доброта когда-нибудь убьет меня. Она грустит не из-за ДЕБИЛЬНОГО ДЖОША. Она переживает, потому что заставила кого-то еще чувствовать себя дерьмово.

– Ты сделала это не специально. Мы всегда разбиваем вещи. Это называется жизнь. Если ты не ломаешь, то ты не живешь. Не движешься. Не пытаешься. Не используешь свой шанс. Ломать вещи – это часть жизни. ДЕБИЛЬНЫЙ ДЖОШ справится. Он должен. Тебе надо понять, что иногда последствия твоих действий бывают разрушительны. Тебе надо простить себя и удостовериться, что другой человек понимает, что тебе жаль. Ты ничего больше не можешь сделать. Не одна ты ответственна за счастье другого человека.

Она ела блинчики, а меня разрывало изнутри. Я заставил себя замолчать, чтобы она не поняла, какой я вялый и сумасшедший из-за алкоголя. С тех пор, как закончился футбольный сезон, меня больше не волновал мышечный тонус. Я даже не уверен, пойду ли я в колледж. Возможно, я пропущу год, чтобы быть с мамой. Я знаю точно, что не перееду, и мне любопытно, будет ли это проблемой для Луны, которая, кажется, остается в Буне.

После этого мы пошли к водонапорной башне, рука об руку. Я сяду в самолет этим вечером. Не знаю, когда я смогу навестить ее в следующий раз. Теоретически, я могу приехать на следующих выходных, если с мамой все будет хорошо. А что, если нет? Рисковать с этим это как играть в русскую рулетку.

– Итак. Отношения на расстоянии, – начал я.

Мы смотрели вдаль, на водонапорную башню, но не друг на друга.

– Мы сделаем это возможным, – сказала она.

– Мы обязаны, – настоял я. – И не только в этом году. – Остановился я. Она тоже остановилась. Весь мир остановился.

Это тяжело. Но необходимо. Ни один человек не должен выбирать между любовью всей жизни и женщиной, которая дала ему жизнь. Но это я, прямо перед лицом этого выбора. Мальчик или девочка? Мама или девушка?

Любовь всей жизни или женщина, которая дала тебе жизнь?

– Я не собираюсь никуда переезжать, Луна. Я останусь с Тодос-Сантосе, чтобы быть рядом с мамой. В этом году. Может, и в следующем. До конца ее дней. А если мама… – начал я, но она прикоснулась пальцами к моим губам.

Маленькое, почти незаметное покачивание головой сказало мне, чтобы я не продолжал.

Я откашлялся.

– Независимо от мамы, мне надо оставаться там ради отца и Льва.

После.

– Мы сделаем это возможным. – Она погладила меня по щеке.

– Ты нужна мне. Все долбаное время.

– Я попытаюсь перевестись в Калифорнийский университет. Это может сработать. Посмотрим.

– Спасибо. – Я слишком растерян, чтобы сделать благородную вещь и сказать ей, что она может остаться здесь, если она счастлива.

Как я буду выживать? Даже если она переведется.

Она поднялась на цыпочки и обняла меня за шею. Прикоснулась губами ко мне. Было что-то в этом поцелуе, что обещало большее.

Я люблю тебя.

Если она скажет это, то, обещаю, я брошу пить. Это будет поддерживать меня даже в самые темные времена. Все будет хорошо. Ну или, по крайней мере, лучше, чем сейчас. Ради нее.

«Я люблю тебя, – сказал я в своей голове. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя».

По какой-то причине мне было так важно, чтобы она сказала это первой. Очевидно, что я ослеплен и жалок в своей любви к ней, мне надо, чтобы она показала, что это значит для нее.

Она открыла рот. Мое долбаное сердце замерло.

– Или вместе, или никак, – прошептала она.

Я улыбнулся, но разочарование потекло из трещин моей души.

– Или вместе, или никак, Лунный свет.

Найт

По пути из аэропорта Сан-Диего в Тодос-Сантос я сжимаю в кулаке три таблетки ксанакса. Я выглядываю из окна, желая превратить их в пыль, чтобы я смог легко растворить их в ополаскивателе для рта, который перелил в чашку из «Старбакса». Набирать высоту быстрее, когда они в порошке.

В больницу.

Я еду прямиком в больницу.

Вишенкой на дерьмовом торте стало то, что папа отказывается говорить мне, что случилось, я закинул три таблетки в рот. Самые ужасные варианты развития событий мелькают у меня в голове. Мамин голос звучал так слабо по телефону.

Она на самом деле умирает.

Она уже мертва.

Ее мозг мертв.

Мертва, мертва, мертва.

Мы были богаты. Мы были здоровы. Мы были сильны. Непобедимы. Так что ж оборвало эту цепочку?

Я написал тете Эм.

Найт: Просто скажите мне, что она жива.

Эмилия: Да, она жива.

Найт: Почему тогда отец такой придурок?

Эмилия: Ты заботился о себе там?