– Присаживайтесь.

Куда конкретно, мне не подсказывают, но я, естественно, выбираю табуретку. Сижу, осматриваюсь. Нужно было подготовить вопросы заранее, и было же время! А теперь она молчит. Я молчу. Поймав ее взгляд, кладу на стол рогалик и свечи.

– Не замужем, – говорит она.

Я смотрю на свою правую руку без кольца и согласно киваю. Она улыбается, рассматривает меня и опять продолжает:

– Отношений сейчас нет. И давно нет. А те, что были… Ты понятия не имеешь, почему они разладились. Вроде бы все нормально, а не сложилось.

Ну, нетрудно догадаться, что люди, у которых все в порядке, по ночам в чужие дома с булкой не ломятся.

– Был у тебя мужчина, – говорит она.

– Да, – соглашаюсь, – было такое.

Она вновь улыбается.

– Был у тебя мужчина. Давно. Вообще давно. Не твой, а чужой. Такой, знаешь… – Она поднимает руку и проводит над головой, а у меня по спине бежит холодок, потому что я узнаю эту прическу. – Чернявый такой, глаза тоже темные.

А я уже не могу даже кивнуть. Но ей и не нужно.

– Семья у него была. Он того не стоил: ходок. Но жена его за него сильно билась, по многим бабкам ходила, на многое соглашалась. Вот всех, кто с ним был, этим и зацепило. Тебя – сильнее всего, потому что к тебе он собирался уйти. Хотя не думай: тебе тоже изменял. Натура такая, ну и печать, которую жена на него поставила.

Про измены не знаю. Вернее, про то, что жене изменял, конечно, я в курсе. А еще он сам мне рассказывал про своих бывших – наверное, хотел поразить, похвастаться. Мне тогда было двадцать, он – первый. О том, что женат, узнала постфактум, когда влюбилась как дурочка. О том, что есть ребенок, – значительно позже.

Ревность, желание, чтобы я постоянно была рядом, частые звонки, контроль – я задыхалась в этих отношениях. И долго не выдержала. Уходила – казалось, что совершаю ошибку, он ведь так любит, и я. А спустя время выдохнула свободно.

А самое паршивое, что я не хотела этих отношений. Он мне поначалу даже не нравился. Просто у меня не было опыта. Если бы не соблазнил, не знаю, когда бы я и решилась.

– Я не хотела, – признаюсь, хотя и понимаю, как жалко выглядит это признание.

– А это никого не волнует. – Бабка разводит руками. – Она свое забирала, ты стояла у нее на пути. Помнишь ее? Вы ведь встречались.

Память выбрасывает уже тусклый кадр: я стою у окна, вижу, как мимо дома проходит высокая черноволосая женщина. А он, стоя рядом со мной, говорит: «Это моя жена. Ищет меня». Я даже свои мысли в тот момент вспоминаю: «Боже, ей уже тридцать два! И она на что-то надеется?»

Теперь мне сорок, и я тоже на что-то надеюсь.

Все просто. Правило бумеранга.

– Понятно, – бормочу я и порываюсь уйти.

– Сядь! – женщина неожиданно повышает голос и переходит на «ты». – Меня зовут Оля. А тебя как?

– Ирина.

– Ну и куда ты рванула? – теперь она говорит мягко, как будто эмоции вырвались и отпустили. – Работать буду с тобой. То, что от людей пришло, сниму. Бежит она… Тебе еще деток рожать.

И взгляд у нее добрый, с улыбкой. Даже неловко ее расстраивать, но лучше сознаться. Один ребенок – куда ни шло, я очень надеюсь, что он все-таки будет. Но два?!

– Мне сорок.

Она начинает смеяться.

– Мне тоже, и что?

Дверь распахивается, и в нее вбегают две девочки: одна лет семи, вторая чуть старше. Под строгим взглядом матери, смеясь, выбегают за дверь.

– И то, что два, – это вряд ли. Я не успею.

– А ты что, куда-то сильно торопишься?

– Да вообще-то не очень. Но «там» обычно не спрашивают.

– Ну так и сама «туда» не напрашивайся. Ладно, хватит болтать! Приехала – так делом займемся!

Она берет мои свечи и зажигает их разом. Держит над какой-то тарелкой, что-то бормочет, пока капает воск. А я пытаюсь переварить информацию и подавить свои чувства. Двое?! Даже если в ближайшее время начать… плюс девять месяцев… потом хотя бы год отдохнуть… и когда они пойдут в школу, мне будет… а когда окончат… а если их засмеют?

Похоже, выбора нет – придется воровать у Матвея Сергеевича молодильные яблочки.

Громкое шипение спасает меня от приступа клептомании. Это баба Оля так громко свечи тушит. Ну и заодно будит клиентов.

– Так, – командует, – спиной поворачивайся.

Сажусь. Она кладет ладонь на мою голову, давит так, как будто пытается сделать меня чуть пониже, и начинает шептать. Я различаю только несколько слов, напоминающих молитву. Говорит очень быстро, неразборчиво, а потом вообще накрывает мои уши ладонями. И снова давит на череп.

– Поворачивайся, – разрешает минут через десять-пятнадцать.

Меня уже разморило от этой жары, да и от шепота, так что разворачиваюсь медленно. Глаза даже немного слипаются.

– Реакция может быть разной, – проводит она инструктаж. – Или морозить будет, или в сон клонить. Три дня из дома никому ничего не давай, если будут просить. Угощать можно, подарки можно дарить, принимать. А дома будешь жечь свечи: поставишь их в соль и жги по одной. Потом выбросишь под дерево – туда, где не ходят. В землю уйдет. А другую соль, щепотку, в воду добавишь и полы в доме по часовой стрелке вымоешь. Лучше руками. А, и знак тебе будет. Поняла меня?

– Да.

Я лезу в сумочку. Не помню, хоть убей, что Валерия говорила про оплату. Смотрю вопросительно на женщину.

– Кто сколько может.

Достаю первую попавшуюся купюру, кладу на стол.

– Это много.

– Ну вы ведь сами сказали: кто сколько может.

Она не спорит, вручает мне обратно мои свечи. Так, ну, наверное, пора уходить. И я уже поднимаюсь, когда она добавляет:

– Букет на празднике возьми. Букет твой. И да, желательно, чтобы ты еще раз приехала.

Букет. Свадьба. Свадебный букет – значит, нужно поймать его, и тогда…

– Я что, не только рожу, но и замуж схожу? – спрашиваю я недоверчиво.

Она начинает смеяться.

– Иди уже, – отпускает. – Пора тебе.

Я выхожу в темноту и пустынный двор с храпящей собакой. Везет псине: она уже дома. А мне еще два часа добираться.

Уже на дороге, в машине, я будто выныриваю из какого-то странного кокона и понимаю, что все это бред. Просто она кое-что угадала, а так я сама ей поддакивала. А по существу ничего не узнала. Ни про то, кто этот мужчина, от которого якобы я рожу. Ни про то, когда он объявится. С учетом скорости, с которой он спешит войти в мою жизнь, одного урожая молодильных яблок мне будет мало. Придется выкорчевать целое дерево.

Еду в полном недоумении: куда меня занесло? Как я докатилась до жизни такой? И какой знак она имела в виду? И вдруг…

Ой… ой… ой, только не это! Но сомнений нет: я уже узнаю этот хлопок! Ну и чувствую по машине: приехали, все!

Осторожно прижимаюсь к обочине. Прикрываю глаза, собираясь с духом, а потом все-таки выхожу. Осмотрев машину, вздыхаю.

Ну что ж, Валерия не обманула. Лес вокруг, темнота, мимо проносятся фуры, а у меня спущенное колесо. И запаски нет. Словом, я под большим впечатлением.

Вспомнив наставления, включаю аварийную сигнализацию, лезу в багажник, с грустью смотрю на ненужный домкрат, отбегаю от машины и выставляю знак аварийной остановки. Не зря ездила: сбылось предсказание.

Так, ладно, некогда унывать, нужно думать, что делать. Эвакуатор вызывать – других вариантов не вижу. Водители на дороге обычно помогают друг другу в таких ситуациях, но вряд ли они катаются с запаской к моей машине.

Достав телефон, открываю браузер, начинаю вбивать в поиск и… И с ужасом понимаю, что сеть здесь не ловит!

Ничего-ничего, теперь я знаю, что еще есть места, где нет интернета, и, когда вернусь, буду больше ценить данные городу блага. Нужно кому-нибудь позвонить, они вызовут эвакуатор, и все.

Простое решение. Которое оказывается сложным для выполнения. Натали и Лука не берут трубку – или стоит на беззвучке, или их просто нет рядом. У Егора срабатывает автоответчик. Наверное, чтобы не отвлекали от белочек. А больше и некому позвонить. Разве что шефу…

А потом у меня появляется гениальная мысль. Безумная, безнадежная, а потому гениальная.

– Костя? – говорю я, едва не прыгая, когда удается дозвониться с первой попытки. – Помнишь, ты мне рассказывал про один сайт, на котором можно заказать шины? Скажи, а у них правда доставка молниеносная?

А вот когда он начинает мне отвечать, я действительно подпрыгиваю на месте. Не удивляется, нет лишних вопросов, мою просьбу с эвакуатором игнорирует. Коротко интересуется: где я, поставила ли знак, прижала ли машину к обочине? По-мужски все. Особенно меня поражает его наставление:

– Теперь просто жди.

А ведь до этого он мне казался гораздо мягче, что ли. И не таким деятельным. Но я не в накладе.

Как назло, хочется в туалет. Но мне даже страшно подумать о том, чтобы углубиться в лес в одиночестве.

Две фуры останавливаются, выбегают водители, а у меня чуть ли не слезы в глазах от их доброты: была бы запаска, они бы мне помогли. И как я раньше не замечала, сколько вокруг настоящих мужчин?

– Спасибо, ребята, – благодарю их. – За мной уже едут.

Они меня подбадривают, улыбаются, желают побыстрее добраться к мужу, домой. Киваю. Пусть думают, что я замужем и кому-то нужна. Я и правда в эту минуту, на удивление, это чувствую: что я кому-то нужна.

И сижу в машине, и прохаживаюсь возле нее, и всматриваюсь в дорогу, и снова общаюсь с дальнобойщиками, которые поторопились на помощь. Нет, еще пара минут таких сильных эмоций – и я точно влюблюсь! Мне уже хочется расцеловать каждого за их настоящесть.

И именно в этот момент, когда я поясняю двум дальнобойщикам, что скоро меня спасут, неожиданно слышу:

– Ну?! Где ты тут, потеряшка?! А нет, прости, вижу, что ты не теряешься!