— Откуда вы знаете, что я постоянно думаю о смерти?

— Да на лбу у тебя это вырезано! Кровавыми буквами. Сама посмотри! — ведьма сунула Саше в лицо старинное зеркальце в серебряной раме.

Девушка посмотрела на свой лоб: ничего особенного — тонкий слой тонального крема, несколько едва заметных поперечных морщинок, одна — вертикальная, на переносице. Никаких надписей, разумеется, там не было. Тем более кровавых.

— Ну и шутки у вас, — возмутилась Саша.

— Это не шутка, — ответила ведьма неожиданно серьезно. — Есть она там. Просто не каждому дано видеть эту надпись. Тебе — нет, а мне — да. Ты это что же, думаешь, мы случайно тут с тобой в этом чертовом паровозе оказались? Ты думаешь, бывают такие случайности! Ты идиотка, если можешь так думать. Ты не хрена не знаешь ни о жизни, о людях, ни о законах, по которым мы все тут живем на этой планетке!

— И какой смысл в нашей встрече, позвольте поинтересоваться? — почему-то Саша перестала бояться своей попутчицы.

— Пока не знаю, какой прок мне от тебя. А хотя догадываюсь — ты одолжила мне сигарет, — она ухмыльнулась, — а вот я тебе очень нужна.

— И зачем?

— Ты заблудилась в дремучем лесу своих страхов и сомнений. Я та, кто укажет тебе путь. — Саша хотела было что-то сказать, но ведьма ее остановила:

— Помолчи. Можешь ты заткнуться на пару минут? — рявкнула она. — И не нужна мне твоя несчастная ручонка, чтобы читать тебя как открытую книгу. Я уже сказала: все у тебя на лбу написано. И я тебе погадаю, хочешь ты того или нет. Потому что я так решила. А я не меняю своих решений. И спасибо можешь не говорить. На фиг мне не нужны твои благодарности. Так вот слушай. Все наши нынешние проблемы родом из прошлого. Прошлого вроде как не существует, а вот проблемы тянутся оттуда. Так вот, деточка, в недавнем прошлом у тебя была большая потеря. Ну, ты так считаешь, по крайней мере, а по мне, так это чушь несусветная. Так вот, ты потеряла мужа, любовника, поклонника или еще какую-то букашку-таракашку в этом роде. Ты теперь, как полная дура страдаешь, маешься от одиночества, хотя по мне, так и страдать-то не из-за чего, подумаешь, какой-то там мужичишка сбежал! Да и скатертью дорога! Нашим легче. Но это мое личное мнение. А ты-то страдаешь. Нравится, так и мучайся себе на здоровье. У каждого свои удовольствия в жизни. Мужчины тебя бросают. Отец тебя бросил когда-то давно. Но было еще что-то. Что-то, что не дает тебе покоя до сих пор. С отцом ты примирилась, но было что-то еще. Что-то еще. Мальчишка! Юношеская любовь. Она-то и испортила тебе всю малину. Найди его. Разберись с ним. Хватит этому ублюдку занимать место в твоем сердечке. Выкини его оттуда. Вышвырни, и двигайся дальше.

— Куда?

— Вперед, деточка, только вперед! Ты ведь любви хочешь? — Саша виновато кивнула, будто желание любви было каким-то пороком. — У тебя будет любовь. Первая и настоящая. Не нужно пялить на меня свои удивленные тупые глаза. Ты еще не любила. Разные свои комплексы и мелкие страстишки ты принимала за любовь. Но это не было любовью. — Ведьма больше не смотрела на Сашу: глаза ее были закрыты. Она будто бы была здесь, но в то же время отсутствовала — витала по бесконечным просторам вселенной. Женщина раскачивалась в такт вагону. Может быть, это и есть транс? Раньше Саша ничего подобного не видела.

— Твоя истинная любовь впереди. Но она может и не случиться. Тебе нужно многое изменить в себе. Ты должна простить всех, кто причинил тебе боль, ты должна принять свое одиночество, ты должна научиться кайфовать от своего одиночества, а потом неожиданно, совершенно неожиданно, когда ты уже перестанешь ждать и надеяться, ты встретишь свою половину. Человека, который предназначен судьбой именно тебе. Но сначала ты должна научиться жить в гармонии с собой. Должна научиться любить себя. Ты ведь себя не любишь. Не возражай, ни черта не любишь! Ты должна полюбить мужчин. Что ты мне сейчас хочешь сказать? Не любишь ты их. Ты их презираешь! Не спорь со мной. Просто слушай. — Пауза. — Ты должна пройти многие испытания прежде, чем ты получишь то, чего хочешь. Не все так просто. Ты можешь его не заметить, пройти мимо. Следи за знаками: там, где ты его встретишь, будет много воды, будет светить солнце, ты будешь абсолютно счастлива даже без него, ты не будешь никого ждать. Он может быть нищ, стар, убог и болен. Он может настолько не соответствовать твоим представлениям об идеальном мужчине, что ты и не посмотришь в его сторону… И совершишь ошибку. Если ты сумеешь его разглядеть, вы будете вместе, у вас родится двое ребятишек, он станет очень известным человеком, и вы оба будете очень счастливы, черт вас дери! Ах, да! Еще одно условие! Ты должна найти новую цель. Или увлечение. Что-то такое, от чего жизнь твоя перестанет казаться тебе бессмысленным существованием. В общем, деточка, все у тебя будет хорошо, если ты будешь внимательна к течению жизни. Муж, двое детей, пятеро внуков, домик у моря, покой и гармония. Все это будет, если ты сумеешь прочитать знаки, которые это предвещают. И будешь замечать в людях, которые встречаются на твоем пути послания судьбы. Уф-ф-ф! — ведьма открыла глаза. Перестала раскачиваться. В глазах появился язвительный блеск с нотой снисходительности. — Так, доставай свою копченую курицу и помидоры. Я ведь знаю, что ты такой посконно-домотканной ерунды, вроде копченой курицы, не ешь, но еще я знаю, что ты ее прихватила с собой, в качестве миленького воспоминания о своей единственной поездке на юг. Вы тогда с мамашей своей ненормальной поехали. Как же ты была рада-то! А теперь-то уж и никакой Париж тебя так не обрадует! Доставай, доставай. И плевать мне на твои тупые диеты. Будешь есть вместе со мной. Давай, вынимай, говорю. Ты не растолстеешь, это я тебе как ясновидящая говорю. А у меня вот что есть, — она достала бутылку коньяка. — Деточка, эти предсказания отнимают столько энергии! Мне нужно восстановиться. Выпьем! — разлила коньяк в чайные чашки, стоявшие на столе. — За тебя! За твое счастье! — торжественно подняла чашку. — Как тебя, кстати, зовут?

— Саша.

— За тебя, Саша!

— За вас! — взвизгнула Саша — голос ее неожиданно сорвался. — А как вас зовут?

— Евлампия. Но это полная ерунда, потому что ты все равно будешь меня помнить, как ведьму из поезда.

— А вы уверены, что вы именно ведьма, а не фея?

— Да иди ты! Ведьма я. Просто современные люди не помнят истинного значения этого слова. Ведьма, это та, кто ведает. То есть знает. Это в сто раз круче, чем какая-то там буржуазная, легкомысленная фея! Где я и где фея? Не смешите меня!

— За настоящую ведьму! — выкрикнула Саша и выхлебала весь коньяк из чашки.

— Лихо! — восхитилась попутчица.

— А колдовать вы умеете? — спросила Саша после того, как коньяк сделал ее безрассудно смелой.

— Нет! — резко ответила Евлампия и лицо ее, которое приобрело было добродушное выражение, снова стало жестким.

— Почему? — удивилась Саша.

— Потому что… Потому что грех это — вмешиваться в промысел божий. Понимаешь, деточка, любой талант может быть и даром, и проклятием. Все зависит от того, как этим талантом распорядиться. Может быть, и научилась бы разным там отворотам-приворотам, порчам и сглазам, хотя, между нами девочками, сглазам-то учиться не надо. Могу тебя прямо сейчас сглазить и не заметить даже. И ты замечать не будешь, до поры до времени. Плохо это. Нехорошо. Многие мои, гм-м-м, коллеги, если так можно сказать, обожают разные такие штучки. Мнят себя, идиоты, богами. Считают себя вправе вершить судьбы каких-то там беспомощных людишек, а они весь вас и в самом деле мелкими людишками считают. Только грешно это. Неправильно. Не можем мы вмешиваться в истинный ход вещей. Можем только направить, если человеку хочется, чтобы его направили. Многие ведь блуждают в потемках и выхода не видят. Задача истинной ведьмы указать человеку путь, но не менять его судьбу, — дама хмыкнула. — Это я сейчас такая умная да благородная стала, а по молодости-то таких дров поналомала…

— А как вы узнали, что вы ведьма?

— А как люди узнают, что они писатели, художники и парикмахеры, как ты, например? Ими сначала рождаются, а потом становятся или не становятся. Это уж от человека зависит. А я… когда мне было пять лет, я играла с одной девочкой на улице в нашей деревне. Вредная девчонка была, если уж честно. Я с ней не играла даже, а так, ссорилась. За космы мы таскали друг друга. И вот смотрю я на ее перекошенную от злости мордашку и вдруг понимаю, что очень скоро она умрет. Может быть даже завтра. И вижу ее мертвую в мутной воде, а рядом коряга. Не помню, что я тогда подумала, но испугалась очень. Я волосенки-то ее отпустила и кричу как бешеная: не ходи купаться — потонешь! Потонешь! Не ходи на пруд! — женщина скорбно умолкла.

— А она что?

— Ну, сначала обозвала меня как-то обидно очень. Камнем в меня кинула, убежала. Матери своей на меня нажаловалась. Та вечером пришла к нам на двор да скандал учинила. Меня мать высекла за то, что я гадости людям говорю, — Евлампия замолчала.

— А девочка жива осталась?

— А как ты думаешь? — спросила попутчица таким тоном, что Саше снова стало страшно.

— Нет?

— Утопла в пруду через два дня. Зацепилась за корягу и выплыть не смогла… Вот так я и стала ведьмой в пять лет. Уехать нам пришлось из деревни. Заклевали нас люди. Боялись они меня. Ненавидели. И родителям моим, и братьям и сестрам из-за меня досталось. Я потом если видела, что с человеком несчастье может случиться, молчала. Мать мне строго-настрого запретила пророчествами заниматься. Вот я и молчала. А могла бы ведь многих спасти, если бы предупредила. А я молчала. Долго я дару-то своему противилась. Пугал он меня. Извелась вся. В учительницы подалась. Потом гадать начала подружкам своим, вроде как на картах, хотя никакие карты мне не нужны, я и так все вижу. И поняла, что о возможных неприятностях можно сообщать не прямо в лоб, как в мой самый первый раз, а мягонько так и сразу предлагать пути преодоления этих неприятностей. Ну а если уж я чуяла, что беды не избежать — врала. Или молчала. Мол, знать ничего не знаю, и ведать — не ведаю.