– Тим, – набираю знакомого, – ты как там, не спишь?

– Смешно, – хмыкает он. – Только проснулся. Думаю выпить пару чашечек кофе.

– У меня есть предложение, как взбодриться быстрее и без вреда для желудка. Нужна информация по одному человеку. Где бывает, где проще найти. И самое главное – его слабое место.

– У меня досрочный ответ!

– Второе слабое место. Первое я уже принял в расчет.

Тим – айтишник в компании Хищного. На самом деле работать там ему по приколу, да и график устраивает, можно свободно спать днем. А вот где и на кого он работает ночью, трудно предположить.

Впрочем, это не волнует ни Хищного, ни меня. Главное – то, что он может и делает.

– Лука, – открыв дверь, на крыльцо выходит Марина. – Хочешь чай?

Ее волосы еще влажные. Хотя с ее визита к ублюдку прошло много времени. Сколько она стояла под душем, пытаясь стереть чужие прикосновения, избавиться от мерзкого ощущения?

Обнимает себя руками, а еще то и дело дергает рукава пижамы, боясь, что видно следы. Откуда она откопала эту одежду? Не знал, что она у нее вообще есть.

Прячется.

И прячет свой страх.

А он есть. Безмолвно кричит в ее взгляде, выдает себя в этих скованных жестах.

Я не хочу чай, но соглашаюсь. Ей нужно занять себя, видимость нужных действий поможет отвлечься. И видимость того, что сегодня вечером у нас все как обычно.

Она выносит мне чай, и я пью, не чувствуя вкуса. Сладкий, нет – значения не имеет. Главное, что она чуть расслабляется.

– Лука, – шепчет, заглядывая в глаза, – я не хочу, чтобы ты пострадал. Пожалуйста, пожалуйста, давай просто забудем.

– Не волнуйся, – улыбаюсь ей успокаивающе, – со мной ничего не случится.

Она обнимает меня со спины, цепляется, не оставляя надежды отговорить, удержать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Все ведь обошлось… – убеждает она.

Угу, обошлось. Только ты дрожишь как осиновый лист и боишься меня отпустить.

– Не переживай, – сжимаю ее ладонь. – Для него тоже все обойдется.

Тишину ночи разрывает смартфон.

– Иди в дом, ты замерзнешь.

Нехотя Марина отпускает меня. На пороге оглядывается, хочет что-то сказать, но все же уходит. Закрыв плотно дверь, принимаю вызов от Тима.

Название клуба, в котором тварь часто тусит, его предпочтения, главная слабость и гордость – новая тачка.

Скучно живет – нужно его чуть развеять.

– Марина, я ненадолго отъеду.

Она сидит в гостиной – понятно, к выходу ближе, ну и ко мне. Качает головой, открывает беззвучно рот. Снова хочет что-то сказать.

– Ложись спать. Я скоро вернусь.

Байк сейчас тоже в помощь. Выдержать в закрытом корыте без возможности хоть немного выпустить пар – тяжело. Но машина все же понадобится.

– Мирон, – делаю новый звонок, – мне нужна левая тачка.

– Когда?

– Прямо сейчас.

Никаких лишних вопросов – он просто диктует мне адрес. У меня уходит минут сорок, чтобы добраться до СТО. Запертую наглухо дверь открывает хмурый мужик.

– Я от адвоката.

Мазнув по мне взглядом без особого интереса, он молча выгоняет серую Вольво – увидишь, хрен запомнишь, да и толку: битые номера.

– А этот тебя здесь будет ждать? – кивает на байк.

– Да.

Пропускает внутрь помещения, после запирает дверь так же намертво, как и до моего прихода. Отлично.

Сажусь в машину, осматриваюсь, сжимаю пальцами руль: ничего, потерпишь меня денек. Деликатный стук в окно заставляет обернуться. Несмотря на ночь, темную одежду и отсутствие фонарей, без труда узнаю визитера.

– Какого хрена ты здесь делаешь?!

Пропустив мимо мое приветствие, он усмехается, обходит машину и занимает пассажирское кресло.

– Всего лишь хочу вернуть долг.

– Хватило бы тачки.

– Угу, и так бы мы и ходили друг к другу. Ты три года не напоминал о себе. Что-то мне подсказывает, что не приди я – тебе бы понадобились мои услуги. А я – дорогой адвокат. Зачем тебе быть в долгу? Давай выкладывай, что задумал.

В подробности не вдаюсь, без имен, обрисовываю только в общих чертах. Да ему и не нужно лишнее. А суть он быстро хватает.

– Поехали, – говорит, выслушав, – посмотрим на месте.

К самому дому близко не подъезжаем. Но достаточно осмотреть район, чтобы понять: здесь камеры, которые меня легко засекут.

– Так, пока обождут. – Только сейчас замечаю, что в его руках сверток, который он бросает назад.

– И что там?

– Демисезонные шапочки последней модели, – усмехается. – Ты ведь не хочешь мне прибавить работы?

– Ты взял две?

– Спросонья, ты же разбудил меня в полночь.

Свет в квартире фотографа не горит, но не факт, что его там нет. Подождать до утра? Проследить и перехватить там, где будет поменьше людей?

– Нам у дома крутиться не стоит. Ты бородатый, я красивый – мы слишком приметные. Погоди, кое-кого еще приглашу.

– Предупреди только, что вечеринка ожидается с огоньком.

– Это я уже понял, – усмехается он. – Жду не дождусь гвоздя программы. Ты ведь помнишь, у меня с огнем особые счеты.

Еще бы не помнить. Три года назад я вытащил его из загоревшейся тачки. Ушлый адвокат, действительно многое может – кое-кому помешал. И то, что красивый, из уст другого звучало бы как минимум странно, не по-мужски. В его случае правда вперемешку с иронией. Женщины на него западают, легко, несмотря на то, что у него от виска к подбородку на одной щеке тянется длинный ожоговый шрам.

Не убирает, как на руках. Может, оставил себе метку для памяти. Чтобы больше не ошибаться и не подпускать слишком близко.

– Дашуля? – звонит кому-то Мирон. – Детка, у тебя десять минут, чтобы проснуться. Я скоро заеду.

– Тоже трусишь своих должников?

– Нет. Как и ты – потихонечку их отпускаю.

Он называет адрес, где ее нужно забрать. По привычке, которая теперь на подкорке, цепко следит за дорогой.

Дашуля появляется из подъезда, как только мы подъезжаем. Заметив сигнал фарами, направляется к нам. Лет двадцать на вид, симпатичная, рыжие волосы, модная стрижка. Черное платье, высокие каблуки.

– Доброй ночи, мальчики, – щебечет, ныряя в салон. – Нас не слишком много в этой машине?

Как только Мирон оборачивается, ее игривость слетает.

– Я чистая. Даже не думай. Я намертво завязала. Вхожу в образ. Мы ведь наверняка собираемся не на увеселительную прогулку.

Девушка понятливая и бойкая. Выслушав задачу, уходит проверить, дома ли фотограф.

– Подставляется, – говорю, наблюдая за ней.

– В отличие от двух мужиков далеко не модельной внешности, ее появление подозрений не вызовет, – возражает Мирон. – Но даже если и возникнут вопросы, единственное, что запомнится четко, – ее рыжий парик.

Возвращается она быстро, в руке горсть леденцов, которыми пытается нас угостить.

– Охранник-душка, – сообщает, рассасывая конфету. – Сказал, что он в клубе. Похоже, шанс повеселиться все-таки будет.

Развлекается сволочь.

И довольно активно. Даша заходит в клуб, крутится там недолго, заказывает коктейль и якобы отлучается в дамскую комнату.

Уточнив дальнейший ход действий, снова теряется в клубе. А вскоре снова выходит – уже не одна. Садальский, прижимая ее к себе, тащит ее к новенькой тачке. Красивая, дорогая игрушка красного цвета.

Наше авто, стыдясь, мотыляется следом, сохраняя приличное расстояние. И останавливается тогда же, когда и тачка красного цвета. Здесь нет камер, практически единственное глухое место по дороге к нему домой.

– Оденься, прохладно, – хмыкнув, Мирон вручает мне шапочку-маску.

– Мы похожи на двух придурков, – сообщаю, взглянув на напарника.

– Лучше на двух придурков, чем на двух подсудимых.

Не поспоришь с этими адвокатами.

Помощница у него идеальная. Все делает четко. Когда мы подходим к машине, парочка увлеченно целуется. Дай борову волю, он бы разложил ее прямо здесь. Он даже не реагирует, когда я дергаю дверь и вытаскиваю его на дорогу.

Яркие губы, шевелит ими, что-то мямлит. В глазах – ноль осознания. Сжав его шею, смотрю в эти пуговки, а он блеет что-то невнятное, кажется, предлагает бумажник. Я выбираю его телефон.

– Но…

– Некогда торговаться.

Запихиваю его на заднее сиденье его же машины, руки перехватываю сзади, его же ремнем. Хлопаю дверью, что вызывает у него лихорадку: тварь начинает дрожать.

– Дальше я сам.

– Файер-шоу мое, – стоит на своем адвокат.

Даши уже рядом нет. Она сыграла все правильно. Увидев нас, закричала, потом бросилась наутек. Пробежит квартал – доедет домой на попутке. А вот Мирон едет следом за мной.

Не центральными улицами, сюда лучше добираться тихими тропами-перекрестками. Наверное, фотограф видит пустырь и только теперь понимает, что дела его плохи. Ну или отошел чуть от шока, потому что начинает ныть без умолка. До этого почти благородно молчал.

Бесит.

Бесит сильнее, а это опасно.

Остановив машину, открываю переднюю дверь, впуская внутрь воздух. Тихо так, идеально пусто, темно.

– Отпустите… – доносится сзади. – Отпустите, я ведь ничего… я вам заплачу! Сколько хотите? Я вам заплачу! Только отпустите меня!

– Может, еще и машину отдашь?

– А… – Он давится воздухом и затыкается.

Оборачиваюсь к нему.

– Ты правильно понял, машина к тебе не вернется. Хотя, думаю, есть более важный вопрос: вернешься ли ты?

Он снова дрожит, буквально трусится весь. А жалости нет. Стоит только представить, как он прикасался к Марине, как она отбивалась, и перед глазами черная пелена.