Диана Билык - Служебный роман с чужой невестой

Когда отец с Дэми  и охранники вышли, я вцепилась в руку Маркуса и провыла:

– Я хочу домой, к черту госпитализацию.

– Придется лежать и выполнять мои указания, Ева, – доктор нахмурился. – Частые обмороки могут привести к тонусу.

– Все сделаю, только не в больницу. Пожа-а-алуйста. На конференции сильно живот кололо, – показала на себе, где именно. – Я так испугалась. Я масика не потеряю, умоляю, скажи, что все в порядке.

Маркус прощупал мне живот и заулыбался.

– Мягкий, тонуса нет, а покалывания – это нормально на первом месяце, твой организм перестраивается, – он вдруг засиял. – Да, детка, пела ты, как богиня. От твоего голоса можно в космос улететь. – Маркус загадочно прищурился и немного наклонился. – Дай парню шанс, зря ты так наехала на Леонова. Он ведь искренне за тебя волнуется и мне с самого начала говорил о сохранении ребенка любой ценой. И от хозяина получил ни за что.

– Правда? – я закусила щеку, ошарашенная услышанным. – А зачем Дэми меня спрашивал про аборт? Провоцировал?

– А может, ты просто не так поняла? Или услышала то, что хотела услышать? – врач сел удобней и кивнул в сторону. – Не каждый воин даст себя вот так лупить, еще и за то, чего не делал.

– Памятник ему поставить? – я нахмурилась.

– Зачем памятник? Просто позволить ему высказаться. И, главное, выслушать.

– Ох, как папа ему навалял, – я прикрыла губы ладонью и вздрогнула. Дэми уже был весь в гематомах и синяках, будто приехал с поля боя, а теперь на щеке кожа треснула, с носа кровь пошла. – Папа был так зол, – я приподнялась и прищурилась от света настенной лампы в гримерке. – Марку-у-ус, он ведь сказал, что от внука не откажется. Он ведь правда так сказал? Мне не послышалось? Я не могла шевелиться после его слов, меня будто двести двадцать… ба-бах!

Доктор закивал и потянулся собирать свой изломанный чемоданчик.

– А еще папа слушал твою песню и, – он снова заговорщицки наклонился ко мне и прищурился, – утирал украдкой слезы. Ты видела, чтобы Комар, гроза бандитов и мужчина-сталь, давал слабину?

Я подобралась. Серьезно? Во я дура...

– Поехали, – вскочила, впрыгнула в туфли, что завалились куда-то под диванчик, подобрала юбку, чтобы удобно было передвигаться.

– Куда?

– Домой, конечно. Я буду набираться сил и ждать. Обоих. И пусть попробуют проигнорировать меня еще раз: сама их поколочу. Возьму биту и пройдусь по ребрам. Ну, а что? Вам работы будет больше, зато хлеб.

– Ох, и Ева-а-а… – покачал головой Маркус и, приоткрыв дверь в коридор, пропустил меня вперед.

С охраной мы благополучно добрались домой за полчаса.

Варя на входе сбивчиво рассказывала о страшных новостях, что крутят по всем каналам. Маркус пригрозил ей и мне, чтобы я сейчас не смотрела TV, и отправил отдыхать, сначала напоив меня белково-витаминным коктейлем, а потом заставив съесть отбивную. Кстати, есть хотелось. Зверски. А еще хотелось услышать Дэми, понять, зачем он спрашивал, что я решу с ребенком, почему относился… холодно. Что пошло не так? На каком ухабе мы с ним споткнулись и перестали друг друга слышать? Я ведь умираю без него еще с того первого дня, тащусь с его объятий, горю от воспоминаний о нашей первой ночи. Я нуждаюсь в нем. Как в воздухе.

Но вот… нужна ли я ему? Ревность не получалось заглушить: она не просто меня отравляла, а крутила похлеще мясорубки. Нахрена тогда Дэми к девке поехал? Знал, что я беременна, слаба, а он… трахаться? Ну, что там можно было не так понять из его разговора? Вот и спрошу его в лоб, когда вернется.

Или ему нужен только ребенок, а я… бля! Все! Хватит измываться над сердцем и сотню раз передумывать все снова. Я его дождусь и выслушаю. И он меня тоже, злой мишка косолапый.

Я быстро сполоснулась, стараясь вести себя на мокром кафеле аккуратно. Дверь в ванную не запирала, чтобы, если станет плохо, позвать охрану, но я выдержала и даже натерлась маслом после душа до приятной гладкости кожи. Потом еще долго расчесывала волосы, слушала музыку и за чтением книги «Любовница для дракона» уснула.

Прикосновение было лёгким, словно сквознячок, но я ощутила и тут же схватила за руку, которой мужчина убирал с лица прядь волос. Но, открыв глаза, увидела отца.

– А, это ты, – не удалось сдержать разочарования.

Отец присел на кровать и, заглянув в глаза, печально улыбнулся:

– Ева, ты спрашивала, откажусь ли я от тебя и… твоего ребёнка, – ровно начал он и покачал головой: – Я до сих пор не могу понять, как ты могла о таком спросить. Да я от руки или ноги бы отказался охотнее, чем от вас. Но… – он помрачнел ещё сильнее. – Тебе придётся отказаться от сцены. Увы, я снова нищий… Временно, конечно. Дядя Хилл решил забрать себе всю компанию, и я… не смог противостоять его аргументам. Так получилось, малыш. Но, – он посмотрел пронзительно, – у господина Леонова есть предложение. – Он решительно поднялся: – Выслушай его и подумай. Не отвечай сгоряча, ведь, как уже сказал, я от вас ни за что не откажусь! И обязательно верну состояние.

Он вышел, а в дверях, привалившись к косяку, застыл Дэми. Буравил пронзительным взором, поджимал разбитые губы. На его носу красовался лейкопластырь, рубашка сияла своей белизной. Уже успел переодеться!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Леонов проводил взглядом моего отца и, войдя в комнату, прикрыл дверь. Подошёл и, присев на кровать, царапнул тревожным взглядом:

– Как себя чувствуешь? – не дожидаясь ответа, отвернулся и глухо проговорил: – Не буду ходить вокруг да около. С твоим отцом я уже это обсудил. Если ты… – продолжил он с явный усилием: – Если ты станешь моей женой и оставишь нашего малыша, я буду вкладывать деньги в твою карьеру певицы. Я не беден, Ева, поверь, это мне по силам. Если у тебя есть сомнения, я согласен на брачный контракт.

– Какой нахрен брак, если ты после меня к шлюхе помчался?! – меня затопило злостью. – Контракт предлагаешь? Чтобы я ребенка воспитывала, а ты шлялся с венерами-шалавами?!

Он рассмеялся и, всё ещё посмеиваясь, переспросил:

– Шлюхе? Я за отцом твоим поехал! Мне из полиции позвонили, что получили доносы бдительных соседей господина Хилла, словно в его доме происходит нечто странное.

– А как же пачка презиков?! – я подползла ближе и вцепилась в его рубашку. – Шампанское?! Жди меня, дорогая?! Или красавица? За дуру меня  принимаешь?! – я хотела его тоже побить, как папа, но рука не поднялась. Получилось только дернуть ткань на себя и оторвать пару пуговиц.

Улыбка его стала мягкой, глаза заблестели:

– Слышала мой разговор? – покачал головой: – Ты неправильно поняла… – Тут же усмехнулся: – А как ещё ты могла понять? Говорил мне Олби, что это до добра не доведёт, – Дэми положил свою тёплую руку на мою кисть, прижимая ладошку к своему накачанному торсу и посмотрел так проникновенно, что в груди потеплело: – Прости. Это лишь глупая шутка. Смешная история. И героическая! У меня в полиции есть друг, комиссар Олби. Мы давно знакомы, то я ему помогал, то он мне. Однажды мы вдвоём вышли на одного торговца рабами. Жестокий человек. Был. Тех женщин, на которых не находился покупатель, он… Кхе! – Леонов осёкся и покосился на мой живот. Улыбнулся ещё шире: – Так вот, я охранял сбежавшую от него девушку, а Олби со своей стороны вышел на эту мразь. Но попасть в его логово можно было лишь одним путём.

Дэми вздохнул, глаза его словно отразили события того времени.

– Обычно поступает приказ, и женщина-полицейский работает под прикрытием, но Олби не позволил ни одной сунуться в руки к этому ублюдку. Вместо этого переоделся сам. Патроны сложил в коробку из-под презервативов, а бутылка шампанского… Он ловко уложил ею охрану.

Дэми улыбнулся, глядя в никуда, и покачал головой:

– Видела бы ты Олби! Из него получилась настолько эффектная женщина, что пришлось воспользоваться бутылкой шампанского, чтобы дойти до логова. Парня едва несколько раз не увезли “клиенты”! Кричали вслед “Красавица!”, с тех пор к нему приклеилось это прозвище. А запасные обоймы называют презиками. Полицейским понятно, а преступникам нет. – Дэми белозубо улыбнулся: – Каюсь, я постоянно напоминаю всем об этом прозвище, – улыбка его растаяла, – потому что не знаю никого, кто ещё добровольно сунулся на верную смерть, чтобы не подвергать опасности своих подчинённых.

Я сморгнула нахлынувшие слезы.

– Я тебя, мишка, сейчас задушу! Ты же моей крови  литра два выпил, – толкнула его и завалила на спину. – Нет, лучше я тебя изнасилую. А зачем спрашивал, что я с ребенком решила? Свихнулся такое ляпать?! Говори сейчас же правду, или я тебя съем!

– Я подумал, что, возможно, ты не захочешь портить фигуру, – помрачнел он. – Ты же певица. Для тебя это важно, я видел. А ребёнок… – он улыбнулся, и в его тёмных глазах снова заплясали смешинки: – Беременность – это прекрасно! Мне очень нравилось смотреть, как растёт животик жены, как она становится милой, сонной и неуклюжей. – Он отвернулся и глухо добавил: – Только вот ей это совсем не нравилось. Катя обвиняла, что я заставил её рожать, что она сама бы никогда не стала так портить фигуру. Я только перед разводом узнал, что она тайком сделала аборт. Второй раз не захотела рожать.

Я сползла с него и села подальше, согнув колени и сложив руки сверху. Стало так тоскливо, будто из меня счастье выдернули.

– Как же ты меня замуж зовешь, если в таких вещах подозреваешь? Неужели я так похожа на твою жену? – хотелось посмотреть в его глаза, но я отвернулась. Зачем ему мои слезы?

Дэми вдруг сграбастал меня и вернул на место, губы его пощекотали мне ухо: