В дверях мне чуть не стало плохо. Передо мной стояла та самая Шелли. Ровная спина, черная блуза, черная юбка, черные перчатки, оттеняющие смуглую кожу, и темные волосы, подобранные вверх в аккуратную прическу, отчего женщина казалась моложе своих тридцати с хвостиком. Будто юная модель с обложки. Мисс Хилл стояла возле гроба, склонив голову. Точно как три года назад над своей сестренкой и моей подругой – Оливией. Сдержанная, холодная и мрачная. Она даже чем-то напоминала мне отца – такая же колючая и скрытая.

Я вцепилась в руку Дэми так сильно, что ткань его пиджака захрустела, но Леонов не шелохнулся и не возмутился даже. Шел рядом и сканировал каждое лицо, заглядывал в каждый угол, оценивал и вел себя, как настоящий телохранитель. Хранитель моего тела.

Но нужна ли ему моя душа? Ох, мысли мои совсем стали вязкими, а под горло подобралась знакомая тошнота. Только не сейчас, пожалуйста.

Шелли неожиданно повернулась. Бросила мутный взгляд на меня, чиркнула равнодушно по лицу Дэми и замерла, когда скрестилась глазами с отцом.

В его серых радужках появился мерцающий глянец, а губы свело, будто он хотел пренебрежительно скривиться.

– Шелли? – он протянул руку. – И ты здесь?

– А не должна была, господин Комаров? – она подала руку и слабо улыбнулась. – Мы с Эвелиной дружили, – женщина обернулась через плечо и бросила на застывшее навечно лицо последний взгляд. – Но мне пора.

Проходя мимо меня, она тихо сказала:

– Будто дежавю, правда, Ева?

И когда ее спина потерялась в толпе темных нарядов, а отец так и не отмер – продолжал смотреть ей вслед, я заметила в стороне миссис Дрэйк и Прэскота. Он сидел рядом с матерью, держал ее за руку и таращился в пол. Мне не хотелось с ними говорить, но я понимала, что это необходимо.

– Наши соболезнования, – шагнув к измученной женщине, первым произнёс Дэми.

Она лишь слабо качнула головой, даже не посмотрела на нас. Зато Прэскот вскинул голову, и мы скрестили взгляды. передо мной словно был другой человек. Всё высокомерие, заносчивость и льстивость с него будто ветром сдуло. Тёмным ветром с кладбища. Это был не светский лев и не особо удачный актёр, а простой человек, который потерял близкого. Столько боли в его светлых глазах, что перехватило дыхание. Дежавю… То же я видела во взгляде Вилли на похоронах Оливии. Прошептала едва слышно:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Сожалею.

Миссис Дрейк вздрогнула, покачнулась и мягко завалилась на сына, Дэми бросился на помощь, но наткнулся на острый взгляд Прэскота, который обнял мать и рыкнул:

– Имейте терпение. Мама отдохнёт минутку и будет дальше принимать ваши соболезнования.

Дэми поджал губы, но отступил и увлёк меня за собой. Церемония проходила до мрачного привычно, и от этой мысли выть хотелось. Вереница людей в тёмном текла мимо гроба и безутешной матери к длинным скамейкам. Дэми усадил меня на одну из них, а сам встал рядом.

Он не секунду не ослаблял внимания, следил, казалось, за всеми. Я же держалась за его тёплую руку и мелко дрожала. Слова священника, который произносил речь, были для меня лишь фоном странных слов Шелли: “Будто дежавю, правда, Ева?”, которые снова и снова крутились у меня в голове, не давая сосредоточиться.

Дэми потянул меня, и я поняла, что официальная часть завершена, гости уже направлялись в зал, где высокие столы были уставлены бутылками с угощением. Я искренне не понимала, как можно есть в такую минуту, но мой желудок с этим не согласился. Очень громко. Дэми подвёл меня к одному из столов и закрыл ото всех собой.

Сам он не отрывал взгляда от моего отца. Тот разговаривал с мужчиной, который стоял к нам спиной, и голос папы становился всё громче, а тон жёстче. Я заволновалась и, обогнув Дэми, направилась к ним.

– Как ты можешь думать об этом в такую минуту, Дональд? – рычал мой отец. – Твоя дочь лежит в гробу! Разве нельзя отложить это хотя бы для приличия?

– Нельзя, – голос мистера Дрейка звенел металлом. – Хилл этого и добивается. Я не позволю этой мрази победить, Серж! И тебе не дам отступить, ты меня понял?

– Папа, – я подошла к отцу и посмотрела с тревогой: – Что-то случилось? Мистер Дрэйк, мои…

– Это вам придётся принять мои соболезнования, мисс Комарова, если вы попытаетесь отказаться от брака с моим сыном!

Глава 41. Дима

Я двинулся к этому нахалу напролом, игнорируя взгляды Комара и Евы. Словно запахло кровью, будто потянуло войной. Этот Дрэйк посмел угрожать моей женщине?! Я бы вмял его нос в ухоженную морду, если бы не тонкие пальчики Евы на моём предплечье.

– А это что ещё за индивидуум? – зыркнул на меня Дональд Дрэйк. – Я же запретил пропускать охрану гостей!

– Я жених мисс Евы Комаровой, – отчеканил я ледяным тоном и, поймав пальчики колючки, обвил её руку вокруг своего локтя. – Всё, что хотели сказать ей, можете поведать мне. На правах её мужчины я запрещаю вам обращаться к моей невесте напрямую.

– Жених? – он громогласно расхохотался, привлекая всеобщее внимание. Гул голосов стих, гости оборачивались в нашу сторону и с интересом прислушивались. – Официальный жених мисс Комаровой –  Прэскот Дрэйк! Мой сын! На церемонии помолвки мы подписали добрачный договор, и я требую его исполнения!

– Дональд, – прорычал Сергей, – в твоей семье горе! Неужели нельзя перенести этот разговор?

– Нельзя! – процедил Дрэйк. – Я требую исполнения ваших обязательств. И ты знаешь, почему.

– Даже если я беременна от другого? – звонкий голосок Евы прокатился по залу, вторясь эхом множества шёпотков.

Я посмотрел на колючку, а она не отрывала взгляда от господина Дрэйка. Такая хрупкая, и такая сильная! И взгляд в точности, как у Комара. Меткий и убивающий. По моей шее прокатилась волна мурашек, а в груди потеплело. Я снова встал между ней и Дональдом, невзирая на возмущённый тычок в спину. Не позволю этому ненормальному так мрачно смотреть на мою Еву.

– Отец. – К нам приблизился младший Дрэйк. Он дотронулся до плеча Дональда и тихо сказал: – Люди смотрят.

– Пусть смотрят, – стряхнул его руку Дональд. – И знают, что господин Серж Комаров не только лишился своих денег, но и своего слова! – Он шагнул к Сергею и прошипел: – Я засужу тебя и твою дочь, понял? Я такой скандал устрою, что она и через пятьдесят лет не осмелится показаться в обществе.

– Отец, не надо, – снова вмешался Прэскот. – Она же беременна…

– А ты заткнись! – выплюнул Дональд и посмотрел на сына так, что тот отпрянул. – Иди к матери. И чтобы я тебя не видел. Сказал женишься на ней, значит женишься, или… она ляжет рядом с Эвелин!

Зал ахнул, а я двинулся к Дрэйку, желая расквасить его морду в фарш. Охранники обступили Дональда, угрожающе натянулись и приготовили оружие. Ева повисла на моей руке, отчаянно пытаясь удержать.

– Если ты вмешаешься, Винни, – зло прошептала она, – папа пострадает, и я тебя… трахну прямо здесь! Сначала стулом, потом собой.

– Он угрожает тебе, – посмотрел я на Еву, – при всех! По закону…

– Издеваешься?! – сверкнула глазами Ева. – Ты про те законы, что он сам выдвигает? Ни одна бумажка не заставит меня выйти замуж за нелюбимого!

Она бесстрашно повернулась к Прэскоту, попросив взмахом руки всех замолчать. Будто дирижер дернул палочкой – и музыканты умолкли.

– Скажи всем, чтобы слышали журналисты, твой отец, твоя мать, что мы даже не целовались! Что нас принуждали к этому браку! Что мы друг другу не нравимся! Скажи это, Прэскот, не ломай жизнь ни себе, ни мне. Ведь договор подписывали мы вместе. Ты ведь можешь его аннулировать, и тогда угрозы твоего отца станут пылью.

– Мерзавка! – зверем зарычал старший Дрэйк и двинулся на меня с намерением оттеснить в сторону и добраться до Евы. – Самодовольная блядь!

Я зло рассмеялся и, набычившись, приготовился к драке. Охранники? Да ни один из них даже до уровня Рона не дотягивает! Куда уж до моего… Оружие? Да пусть хоть кто-то попробует нажать на спусковой крючок, и об этом, судя по мобильным телефонам в руках гостей, через минуту будет знать вся планета!

Уже скандала не миновать, давайте усугубим ситуацию.

Прэскот рванулся наперерез отцу и что-то торопливо зашептал ему на ухо. Дональд Дрэйк остановился и, оглядевшись, протёр квадратной ладонью красное от злости лицо. Улыбнулся криво и громко произнёс:

– Такое горе. Я, кажется, тронулся умом.

И, резко развернувшись, направился к выходу. Но взгляд, который он бросил на Комара, мне не понравился. Требовательный взгляд, угрожающий.

Прэскот подошёл к Еве… подошёл бы, но я выставил руку и остановил его предупреждающим взглядом. Сделай он ещё шаг, я бы вмазал. Плевать, что на нас смотрят и снимают, я обязан защитить свою семью… Тьфу! Объект.

– Ева, – глядя мне в живот, тихо произнёс Прэскот, – вам лучше уйти. Отец не в себе. Я поговорю с ним.

– Не стоит рисковать жизнью, парень, – холодно хмыкнул Комаров. – Дональд прав, иди к матери, Робин совсем сдала… что не удивительно. – Он вздохнул и посмотрел на меня: – Уходим.

Я кивнул и, обняв Еву за талию, потянул к выходу, но колючка заупрямилась. Она обернулась к застывшему на месте Прэскоту и произнесла:

– Я ошибалась на твой счет, и, надеюсь, мы не будем враждовать после всего этого. Еще раз прими мое искреннее сочувствие, жаль, что я толком с Эвелиной не общалась.

Прэскот сухо кивнул и наградил меня долгим пронзительным взглядом. Слегка улыбнулся и добавил:

– Если эта раздутая мышцами игрушка надоест тебе, Ева, я готов занять его место.

В его голосе прозвучали отголоски прежней заносчивости, но как-то жалко, совсем неискренне. Я даже не стал отвечать разбитому горем парню. Да и совесть не выпускала своих острых когтей из моей груди, всё же я косвенно виновен в смерти сестры Прэскота. Не позвонил, не предоставил охрану. Вздохнув, я протянул визитку: