Диана Билык - Служебный роман с чужой невестой

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты ведь сказала «да»? – проводя членом по её тёплой промежности, поглаживая упругие ягодицы, уточнил я. – Мне же это не послышалось?

И вошёл в неё одним движением. Я наслаждался каждой волной удовольствия, насаживал сладко постанывающую Еву на себя и, наклонившись вперед, шептал ей в затылок:

– Скажи это ещё раз. Ты ведь моя! Никому тебя не отдам, колючка!

Ева что-то пыталась сказать, но, содрогаясь на пике, лишь наклонилась ниже и до скрипа сдавила заборчик пальчиками, а я зарычал и, уже не сдерживаясь, всаживался в узкое лоно, пока остро не кончил.

Пришлось сесть за заборчик, потянуть колючку к себе и уложить ее на колени, потому что мне нужна была опора, боялся, что не удержусь на ногах. Ева, мокрая от пота и горячая от нашей страсти, прикрыв веки, томно улыбалась и куталась в мои объятия.

Я привалился к забору и, смеясь, пытался восстановить дыхание. Посмотрел в затуманенные глаза Евы и проговорил:

– Вечер прошёл совершенно не так, как планировал, но в итоге я счастлив. Осталось осчастливить тебя, добыв корочку хлеба!

Сказать легко, но как это сделать?! Когда я отвёз измотанную, уставшую, но очень довольную Еву домой, я схватился за телефон.

Первым, кому позвонил, был мой приятель Асан. А у кого ещё спрашивать, где купить редкий продукт, как не у администратора ресторана?

– Выручай. Мне срочно нужен чёрный хлеб!

– Как ты по родине резко соскучился! Ночью приспичило хлебушка, – сонно рассмеялся Асан и тут же перешёл на деловой тон: – Первое – не спрашивай чёрный, спрашивай ржаной. Второе… сейчас пришлю адреса пекарен в русском квартале, но не факт, что у них будет. И да, мама привет тебе передавала!

– Спасибо, Асан, – улыбнулся и добавил с ноткой вины: – Прости, что разбудил.

– Да мне всё равно скоро вставать, – зевнул он. – Жди сообщение.

И отключился. Через несколько минут пришёл длинный список адресов, и я вышел в холл. Парни, свободные от вахты, дремали, кто на полу в спальнике, кто на диване в обнимку с ноутбуком.

– Подъём, – рявкнул я, и выдрессированные подчинённые подскочили и молча принялись одеваться. Я осадил: – Оружие не нужно. Есть задание.

Распределив адреса, я и себе взял пару, да вышел из дома. Проверив посты, сел в машину к одному из парней. Тот подвёз меня домой, где я скинул, наконец, жмущую рубашку Коула и, быстро вымывшись, переоделся. Сев на свой байк и понёсся по ночному городу.

Объехал магазины и булочные, заглянул в пекарню. Окончательно рассвирепев, едва не снёс дверь в ней. Ну кто знал, что ржаной хлеб в Нью-Йорке достать так сложно? Невысокий пузатый мужчина блеял, что закончилась ржаная мука, предлагал замену, но вышла его жена и, вперив руки в бока, начала поливать меня на русском исконном так, что я невольно выдал в своё оправдание:

– Невеста беременная и хочет чёрного хлеба!

Взгляд женщины смягчился, она вытолкала мужа-американца, а сама села обзванивать знакомых. Но, увы, мне не повезло: ни у кого не оказалось ржаного хлеба. Сердобольная незнакомка написала мне адрес одной забегаловки, где я могу его купить через пару дней, и посмотрела с тоской:

– А мне, когда Петеньку носила, до смерти хотелось берёзового сока. Представляете?!

Я посочувствовал бедняжке и её мужу, для которого требование беременной жены «Дай мне сок из дерева!» наверное снесло крышу.

Впрочем, мне тоже впору сочувствовать, ведь чёрного хлеба для Евы я так и не нашёл. Осталось уповать на парней, что их охота будет удачнее. Вернувшись в дом Комара, я увидел хмурого хозяина посреди холла. Сергей осматривал пакеты с булками и буханками:

– Мы готовимся к осаде?

– Ева хочет хлеба, – от растерянности выдал я.

Комар приподнял брови:

– В таком количестве? Моя дочь на хлеб смотрит примерно так же, как аллергик на кошку. Для Евы каждый лишний сантиметр на талии – драма всей жизни!

– Она вспомнила, как в России ела ржаной хлеб с каким-то там вареньем, – я чувствовал себя нашкодившим школьником, застывшим перед директором школы. – Вот я и послал парней…

– Ржаной? – довольно хмыкнул Комар. Кажется, ему идея дочки послать меня на невыполнимое задание очень понравилась. Он подошёл к одному из пакетов и вынул чёрную булку. – Это пшеничный! – Разломил и показал мне. Отбросил и достал следующий. – Зерновой… Это… Всё не то!

Я царапнул мнущихся парней недовольным взглядом:

– Зачем вы всё это тащили?!

– Ну мало ли, подойдёт чего, – буркнул один. – Брали всё.

– Деятели, – разочарованно протянул я, наблюдая за разошедшимся Комаром. Похоже, ему нравится тыкать меня носом в неудачи. Учитывая то, что Ева согласилась выйти за меня, а в её животике растёт внук Сергея, семейная жизнь мне предстоит весёлая! – Лучше бы сам всё сделал. Только хуже…

– Глазам не верю, – воскликнул Комар. – Нашли всё-таки!

Разглядев в его руке тоненький запаянный кусочек тёмного хлеба, я подскочил и, выхватив добычу, с видом победителя понёсся наверх. Но не успел я преодолеть лестницу, как вслед донёсся ехидный смех Комара:

– Ева ненавидит тмин! Её от одного запаха выворачивает!

Я остолбенел и, выругавшись, развернулся обратно. Комар, довольный тем, что довёл меня до белого каления, удалился в свой кабинет, а я крутил в руках оружие и грозно посматривал на парней.

Два дня, и в один из магазинов ржаной хлеб привезут. Но я обещал Еве достать его на завтрак, и я с лепёшку разобьюсь, но сделаю это! Остался последний способ.

Я достал сотовый.

– Макс? Срочно нужна твоя помощь.

Максимилиан Честенер, а ныне снова Максим Орлов клятвенно обещал отправить ближайшим самолётом чемоданчик отборного ржаного хлеба, и я облегчённо выдохнул. Если не на завтрак, то на обед Ева получит желаемое!

Успокоившись, задремал возле моей сладко посапывающей колючки. Уже на грани сна и яви вдруг подумалось, что очень уж воодушевленный голос был у друга, когда он услышал о странном желании моей беременной подруги. Зря я попросил об одолжении крёстного своего сына. Очень даже зря.

Утро. Сладкое, светлое и откровенное.

Или уже было не утро? Солнце, казалось, слишком высоко: заглядывало в щель плотных штор и рассекало комнату на яркие полосы. Когда Дэми пришел, я не помню, а вот ночью он так жарко меня обнимал и так тискал, что мне всю ночь снились непристойности, которые я собиралась выполнить… А вот сейчас и выполню!

Увидеть, как твой мужчина развалился на двухметровой в квадрате кровати, подгреб подушку и меня под себя, чувствовать, как его пальцы обжигают прикосновениями кожу, и слышать, как он сладко и смешно сопит, приоткрыв исцелованные мной губы – это ли не счастье?

Сейчас бы только поесть. И попить.

Не-е-е, сначала лакомство повкуснее.

Я нырнула под одеяло и, как лиана по сильному дереву, сползла по... жениху? О… Я, правда, сказала «да»?

Ой, сколько той жизни. Правильно Потапыч сказал: «Нужно наслаждаться тем, что есть сейчас», а сейчас я хочу, чтобы он был только моим. И это желание такое сильное, что немного страшно от распирающих новых чувств, а от мысли, что буду просыпаться с моим страстным мишкой каждое утро, пока мы не состаримся, приятно ныло в животе. Только бы вся эта сказка не превратилась в кошмар. Или драму.

Я нежно лизнула Дэми живот, проводя языком по краю упругого пресса, очерчивая угол с одной стороны, вплетая пальчики в блестящие русые волосики, втянула терпкий и такой охренительный запах кожи, а затем нагло нырнула ниже.

Мой мужчина, что хочу то и делаю. А хочу я его всегда, тем более, забеременеть повторно я точно не смогу. Чего бояться своих желаний?

Мой мишка застонал, заурчал и, стоило мне накрыть губами его восставший член, как в комнату постучали, а из-за двери послышался голос экономки:

– Завтрак уже остыл, Ева. У тебя все хорошо?

– Да, – отозвалась я, откинув одеяло и посматривая сквозь рухнувшие на глаза волосы на проснувшегося мужчину. Дэми приоткрыл глаза и хитро улыбнулся, а я показала ему «тихо», приложив палец к губам, и снова спряталась под одеялом, но Варя не унималась:

– У господина Дэми телефон уже два часа звонит без умолку. Мобильный на кухне лежал, я решила принести. Я могу войти?

– Нет! – закричали мы с Дэми вместе и едва не стукнулись лбами, когда я подалась вверх, а он привстал.

Я потянулась выше, обвила его плечи, и мы с хохотом перевернулись на кровати.

– Наверное, очередная «красавица» тебя желает, а я вот возьму и не пущу. Ты теперь мой, – побежала пальчиками по стволу и завернула ладонью член. – И мне, кроме черного хлебушка, конечно, хочется только тебя. В себе-е-е…

– В этом мире только одна красавица, – жарко прошептал Дэми и легонько сжал мою грудь. Терзая набухший сосок, вздохнул: – И она сейчас в моих объятиях. Больше всего на свете мне хочется вернуться на пару минут назад, когда ты хулиганила под одеялом, но… – Он посмотрел виновато. – Я очень жду звонка друга, который… должен кое-что мне прислать. Кое-что очень важное. – Приподнял мой подбородок и с улыбкой посмотрел в глаза. – И связано с тобой. Ты же любишь сюрпризы? Я очень хочу порадовать тебя, Ева.

– Заинтриговал. Лишь бы эти сюрпризы не выходили боком, а то как-то Оливия устроила мне неожиданный кастинг. Я ее чуть не прибила. Я была охрипшая после ночного концерта в каком-то захолустном клубе, ненакрашенная, уставшая, злая на весь мир из-за отца, который отказался давать мне миллион на раскрутку альбома, а подружка притащила клипмейкера, Сидни Брауни – очень известный и крутой, способный поставить песню и с лету сделать ее хитом. Очень талантливый и симпатичный, жаль, что гей, – я чуть не прыснула, когда Дэми свел брови и застыл руками на планке, застегивая рубашку. – Я отработала песню, но потом подружку чуть не прибила, прямо там – в пустом зале без зрителей. Конечно же, когда Сидни уехал. И, знаешь, – я спрыгнула с кровати, обняла Дэми со спины, ласково поцеловала между лопатками и вернулась в кровать, – мне ее сюрпризов не хватало всегда. Беги, Винни, а я еще посплю, – растянулась, потянулась, а потом коварно показала зубки. – Не будить до весны, а еще лучше… разбудить поласковей. – Я подмигнула Дэми, перевернулась, встала на четвереньки и выгнула спину, как кошка, хотя оставалась под одеялом, но почему-то я знала, что он не сможет просто так уйти. Я знала толк в искушениях, не просто так все охранники от меня убегали, как мухи от пижмы. Только не мой мишка.