Диана Билык - Служебный роман с чужой невестой

– А кто виноват? – папа приподнял бровь, поблагодарил официанта за сок и кексы и дождался, когда тот скроется с глаз, и мы останемся одни. – Сосед с Цветочной улицы? У него был план разрушить нашу жизнь. Да и, Ева, не лезь не в свое дело! Пацан будет трубить до заката своей жизни за все, что сделал. Гарантирую. Я все улажу, а ты, – он кивнул на живот, – носи ребеночка, рожай, живи счастливо.

– А ты?

Все его слова звучали так, будто он прощается. Да и подрагивающие пальцы настораживали. Что отец задумал?

– А я буду радоваться вместе с тобой. Не думай о Вилли, думай о себе.

– Три года назад, после похорон Оливии, мы с ним встретились, и я прямо сказала, что он не в моем вкусе. Он отступил, папа, но продолжал любить. Не мог человек с такой душой стать убийцей.

– Любовь не доказывает невиновность, а лишь дает лишний мотив – страдания пацана привели его к мести нашей семье. Все указывает, что он подстроил взрывы, а Джека так и не нашли. Через три года Вилли и красотка Шелли станут полноправными наследниками папиного состояния.

– Но ты же говорил…

– Что Джек угрожал?

– Да.

– Возможно он делал это под давлением Вилли. Я пока не разобрался, но обязательно выясню.

– Помнишь, я разбила тачку? – я решилась признаться в маленькой тайне. – Мне восемнадцать было. Как раз незадолго до смерти Оливии.

– А как же. Помню. С тобой забудешь, – он слегка усмехнулся. – Ты чуть легкие не пробила, зашивать спину пришлось, и до сих пор шрам остался. Насколько помню, ты сказала, что перепила.

– Только, – я пригубила смузи, приятный вкус свежего ананаса защекотал язык, – все было не так. – Кекс не рискнула кусать – подташнивало с утра, да и побоялась, что папе не расскажу то, что хотела.

– Я очень внимателен, – он подобрался, сдавил стакан так сильно, что захотелось окликнуть его, но я не стала, а вместо этого быстро заговорила:

– Оливия потянула меня на вечеринку. Мол, хорошие ребята, все будет в порядке. Развлечемся, на гитарах поиграем. Тебя не было дома, потому я легко смоталась от охраны.

Папа кивнул, но сведенные брови не расправил.

Я продолжала:

– В общем, я с порога почувствовала неладное. Двое крепких, как наши охранники, ребят, с виду, как уголовники – бритые, с сальными взглядами. Я встала на дыбы, интуиция вопила еще на подъезде к дому, а когда увидела их рожи – решила просто свалить. Оливия тоже засомневалась, попятилась, но эти… – я запнулась, – мрази – все равно нас поймали и затащили к себе. Я до сих пор помню, как за спиной захлопнулась дверь, отрезав нас от внешнего мира. Пока эти ублюдки решали, кто чья будет, я чудом отправила пустое сообщение Вилли.

Папа дернулся и немного приподнялся, но, резко выдохнув, снова сел.

– Адрес. Говори адрес. Имена!

– Не нужно, не вороши это. Они сгорели. Помнишь нашумевший пожар на соседней улице?

Лицо отца покрылось багровыми пятнами.

– Почему я узнаю только сейчас?! – он стукнул кулаком, но я не испугалась. Хватит уже, не маленькая.

– А когда ты меня нормально слушал?! – ответила я тем же и поднялась. – Я кричала, что хочу твоего внимания! Каждый день выделывалась, корчила из себя дуру, но ты не слышал! Теперь я виновата?!

– Ева, сядь!

– Нет, – уперлась. – Вилли через десять минут приехал один, отследил мой номер. Он голыми руками выдрал нас с Оливией из лап насильников, а потом мы вместе убегали. Во время драки в доме что-то перевернулось, и все полыхнуло. Вилли забрал Оливию, которая от шока едва шла, а мне пришлось вести. Я так испугалась, что выжимала газ до пола и не вписалась в поворот. Перевернулась.

– И распорола спину, – прохрипел папа. – И Вилли не отходил от твоей палаты. Блядь! – папа повел ладонями по лицу, а потом спокойней добавил: – Ладно, ешь спокойно. Я все выясню. Невинный сидеть не будет, ты, главное, не нервничай. Береги моего внука – это сейчас в приоритете.

Пока я через силу ела кекс, чтобы не расстраивать отца, я видела по его глазам, что он что-то задумал.

– Папа, только, пожалуйста, Дэми не говори…

– Никто об этом не узнает, я обещаю. Одно скажи, – он прочистил горло. – Они вас не тронули?

– Не успели.

– Точно все сгорели?

– Пересмотри репортаж. Там два трупа. Я вчера специально проверила, никто не выжил. Не думаешь же ты, что кто-то мстит?

– Да кто знает, – папа положил крупную купюру на стол и подал мне руку. – Какие планы?

Я отряхнулась, вспоминать это небольшое злоключение оказалось неприятно, и просияла:

– Мы с Дэми идем на УЗИ.

Сказать, что я нервничал, не сказать ничего. Я не знал куда деть руки, глаза, самого себя. Казался себе слоном в посудной лавке, прижимался к стеночке и буравил взглядом закрытую дверь, за которой скрылась Ева.

«Подожди немного», – попросила она, и я не смог отказать, а теперь жалел о своём решении. Сердце было не на месте, в голове роились жуткие предположения, и я уже успел себя накрутить так, что едва не вышиб дверь, когда она сама открылась. На пороге увидел доктора.

– Зайдите, папаша, – улыбнулся худой мужчина в белом халате, и я едва не снёс его собой.

Ева лежала на кушетке и смущённо смотрела на меня, но глаза её блестели от слёз. Сердце ухнуло в желудок, голос показался деревянным:

– Что с тобой? Почему ты плачешь?

Ева лишь беспомощно улыбнулась и мотнула головой на монитор. Я уставился на чёрно-белый снимок и уточнил:

– Что-то с малышом?

– С вашим ребёночком всё в порядке, – успокоил врач и, присев на стул, принялся водить по экрану, объясняя мне параметры: – Размер соответствует норме, патологий не выявлено. Я включал мамочке послушать сердцебиение малыша, вот она и расплакалась.

Он с улыбкой нажал на кнопку мышки, и из динамиков послышалось частое сердцебиение. Бух-бух-бух…

Ева всхлипнула и зажмурилась, по щекам её потекли крупные слёзы. Я бросился к ней и обнял за плечи, хотя у самого сердце едва не выпрыгивало из груди.

Доктор, умильно покачав головой, отключил звук и, продолжая рассказывать об объёме головы и животика, что-то быстро записывал в карточку.

Приподняв подбородок Евы, я заглянул в светло-голубые глаза и прижался к её губам. В этот миг я был абсолютно счастлив. Казалось, что за спиной выросли крылья, и я могу изменить весь мир.

– Вы кого хотите, мальчика или девочку? – неожиданно спросил врач.

– Ребёнка здорового и счастливого, – буднично ответил я.

– Мальчика, – неожиданно отозвалась Ева и улыбнулась: – В папу.

– Поздравляю, ваша мечта сбудется, – рассмеялся доктор.

– Как так? – удивился я. Нам с Катей пол ребёнка уже на поздних сроках только сказали. – Не рановато ли утверждать?

– Сами посмотрите, – ухмыльнулся доктор и ткнул кончиком карандаша у монитор. – Сам малютка, а хозяйство уже…

– В папу, – вырвалось у Евы.

Она покраснела и отвела взгляд, а я усмехнулся.

Меня снова выгнали за дверь, Ева почему-то стеснялась и не хотела, чтобы я видел, как из неё достают датчик. Может, и к лучшему – даже при мысли о том, где этот датчик находится, мой «аппарат» твердел.

Я не выдержал и, ощущая, что сейчас взорвусь от обилия эмоций, позвонил сыну.

– Максим, у тебя будет братик!

– Не ювелир ты, папа, – разочарованно ответил Максимка. – Только пацанов можешь стругать?

– Вот точно общение с крёстным нужно прекращать, – проворчал я. – Что за заявление?

– Может, я мечтал защищать свою красавицу-сестрёнку? – с вызовом спросил сын.

– Защищай дочку крёстного, – предложил я. – Дядя Макс спит и видит, как вас поженить.

– Рано мне ещё о женитьбе думать, – по-взрослому возразил Максим и ехидно добавил: – А вот тебе пора призадуматься, три дня осталось!

– Всё готово, – с улыбкой отчитался я. – Мы с парнями из кожи вон вылезли, чтобы максимально обезопасить мероприятие.

– А ты попробуй посмотреть на свадьбу не как телохранитель невесты, – посоветовал сын, – а как счастливый жених. Может, Ева чаще улыбаться станет.

– Она часто улыбается, – нахмурился я.

– Когда ты не видишь, как она плачет, – процедил сын. – Ты бесчувственный чурбан, папа!

И отключился. Я растерянно посмотрел на трубку: вот и поговорили. В этот момент вышла Ева и посмотрела на меня настороженно:

– Что-то не так?

– Это я хотел спросить, – ответил я и обнял её: – Макс сказал, что ты часто плачешь. Ты не счастлива?

Ева сверкнула глазами, открыла рот, но ответить не успела. К нам подошел врач, отдал снимки с УЗИ и попрощался. Я с улыбкой смотрел на фотографии, а Ева вздохнула и молча пошла к выходу.

Я догнал невесту и обнял за плечи:

– Жду ответа. Почему ты плачешь?

– Нервы, – буркнула она. – Доктор прописал лекарство, говорит, что просто нужно меньше нервничать и больше есть… витаминов.

– Всё будет хорошо, – поцеловал я её в макушку.

Но выспрашивать дальше не стал, хоть и чувствовал, что Ева лишь отмахнулась. Думаю, плачет она из-за того прыща, которого выгораживала. Вилли Хилл, будь он неладен! Я сжал незаметно кулак и скрипнул зубами: надо позвонить Олби, узнать, как там продвигается расследование.

То, что преступник в тюрьме, меня успокаивало, но то, что Комар нанял парню отличного адвоката – злило. Ведь Сергей и не верит в невиновность парня, как и я! Но мы молчим, чтобы не расстраивать Еву, а она всё равно льёт слёзы, и мне захотелось добряка-Вилли придушить.

Я пытался развеселить Еву, даже прошёлся с ней по магазинам одежды для беременных. В объёмных нарядах её ещё тонкая фигурка смотрелась так забавно и мило, что я смеялся, как сумасшедший. В конце концов, и Ева начала улыбаться. Тень печали исчезла с её глаз. Мы накупили целый ворох нарядов, и я повёл свою женщину в ресторан.