Я должна взять себя в руки и прекратить нервничать. Главное, выбраться отсюда целой и сохранить малыша. Мне уже всё равно, кто виноват во всем.

– Для Дональда, – яростно прорычал Хилл и встал. Ростом он был всегда ниже папы, но сейчас мне показалось, что он раздавит меня своей тенью. Мужчина навис так близко, что в лицо дохнуло тяжёлое дыхание, и тошнота подступила под горло. – Это он, тварь, все подстроил. – Мелкие брызги слюны окропили моё лицо. Как же это мерзко.

– Но зачем? – Я беспомощно отстранилась, вжимаясь в матрас.

– Оливия была беременна от него. Он не хотел огласки. Просто убрал с дороги мою девочку.

Я ещё отодвинулась и мельком оглянулась, чтобы найти выход. Я помнила, где была дверь, но уверена, что сейчас за ней стоят те самые амбалы, что вынесли меня со свадьбы.

Дэми! Боже, Дэми! А если это псих его убил?

Я задрожала и прикусила край ладони. Не паниковать. Не паниковать. Тише. Все еще не кончено.

– Вы Дэми не тронули?

– Поблюёт твой женишек пару часов. Выживет, – Хилл сложил руки за спиной и передвинулся к окну, освободив меня от тяжести своей тени и едкого хмельного запаха. – Надо же, какое солнце в день возмездия, – псих снова покачал ладонью в воздухе, будто пытался поймать тёплые лучи через стекло.

– Оливия была беременна? – Я искала возможность хоть как-то его отвлечь, задавала вопросы, которые по сути сейчас уже бессмысленны. – Она мне не говорила.

– И не говорила, что трахается с мужиком старше себя в два раза?

Я напряглась. Что-то такое было, ощущение, что она не договаривает, но подруга только загадочно улыбалась на мои вопросы и уверяла, что я зря беспокоюсь. У нас не было тайн друг от друга, а сейчас я поняла, как ошибалась.

Она встречалась с Дрэйком-старшим? Совсем маразм. Хилл сдурел такое предполагать. Если бы папа узнал, он бы с Дональдом не водился, ведь измена для Комарова – это что-то из разряда фантастики. Не просто так он маму до сих пор не отпустил. Для него и сейчас другая женщина в постели – это предательство любимой.

Я задумалась. Ведь если всё это творил старший-Хилл, он неумышленно подставил своего сына.

– Вилли из-за вас в тюрьме, – пробормотала я и  с трудом скинула ватные ноги с кровати. Немного расстегнула на спине молнию, потому что тесное свадебное платье не давало дышать и норовило выбить меня в обморок. Мне нужно быть в сознании, только так я смогу выбраться из этого дурдома.

– Это временно, – спокойно ответил Джек. – Я его вытащу. Я своих детей не бросаю, в отличии от некоторых, – он посмотрел на меня с некоторым сочувствием, а потом снова отвернулся с ледяным лицом. Это был намек на отца? Метко.

Глыба Хилл был непробиваем на открытые эмоции. Никаких лишних жестов или подергиваний. Можно было только догадываться, что у него в голове. Он будто ожившая фарфоровая кукла, даже пальцы, что вырисовывали в воздухе узоры, совсем не дрожали. Этот псих знает на что идет. Он готов выстрелить, готов перерезать глотку тому, кто виноват.

– Вы убьете Дональда, как и его дочь?

– Эвелин… – сухо отчеканил Хилл. – Небольшая вынужденная жертва, чтобы сучонок Дрэйк осознавал, что ходит по краю моей мести. Чтобы он испытал тоже, что и я пять лет назад. Он знал, что я разберусь, но доказать его вину можно лишь одним способом...

Джек резко повернулся, а я от испуга прикрыла живот руками.

– Хочешь узнать, почему Дрэйк так хотел видеть тебя своей невесткой, несмотря на то, что Комар все состояние отдал мне?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Не очень. Я никогда не выйду за Прэскота.

– А я все равно скажу, – Джек небрежно махнул рукой. – Нет, лучше покажу. – Он отошел к небольшому столику и раскрыл лежащую сверху папку. – Да, можешь надеть что-нибудь из одежды Оливии. Она не против.

Говорил так, будто дочь рядом с нами сидит. От этого понимания мелкие колючки застыли между лопатками и рухнули иголками на поясницу, набив живот невидимыми камнями.

– Нет, спасибо, я лучше в своем.

Хилл резко поднял голову, и его безумный взгляд из-под отросшей светлой челки заставил меня вздрогнуть. Хилл медленно достал из кобуры на поясе пистолет и направил в меня.

Я задержала дыхание.

– Ты наденешь платье Оливии, – сказал он безапелляционно. – Оно там, на вешалке. Я так хочу.

Я покорно поплелась к гардеробу. Меня прилично качало, угрожая бросить плашмя на пол. Перед глазами прыгали мушки и светлячки, а низ живота сильно тянуло, приходилось прижимать к себе ладони и умолять судьбу сжалиться надо мной.

Пожалуйста, пожалуйста, держись только, мой маленький. Мы выберемся.

Поглядывая на задумчивого и потерявшего ко мне интерес Хилла, что рассматривал в руке черный ствол и качал им из стороны в сторону, я примерила расстояние до двери. Но не сбегу ведь, это глупо. Псих успеет выстрелить, а за дверями обязательно стоит охрана.

– Да-а-а, не сбежишь, – заметил мой взгляд Хилл. – Переодевайся, Ева, не испытывай судьбу. Мне терять нечего.

Глава 68. Дима

Боль обожгла лицо, затем обрушились звуки. Я застонал и повернулся на бок, желая снова провалиться в черноту сна, когда раскалённой иглой вонзилась мысль – Ева!

Я вскочил и схватил кого-то за шею, услышал хрип, по рукам били, что-то кричали, но всё это лишь шум. Я желал убить каждого, кто встанет между мной и Евой. И тут услышал:

– Папа!

Тяжело дыша, медленно разжал пальцы и волевым усилием попытался разогнать кровавую пелену перед глазами. Один из моих парней, хватаясь за горло, смотрел на меня волком. Рядом стоял Максимка, взгляд его голубых глаз был такой растерянный, такой испуганный, что у меня сердце ёкнуло.

Я шагнул к сыну и сжал в объятиях. Шепнул:

– Я её верну.

– Я знаю, – тихо ответил он и порывисто обнял меня: – Я так испугался. У тебя взгляд был… чёрный.

Я поморщился: какую гадость они мне вкололи? И тут же похолодел: и Еве?! Это может навредить ребёнку. Опустил руки и сжал кулаки. Если хоть волосок упадёт с головы моей бабочки, я найду каждого из тех, кто участвовал в похищении, вырву сердца, сниму кожу.

– Ты снова так смотришь, – отступил Максим.

Сына обнял за плечи Честенер. Улыбнулся ему:

– Это его нормальный рабочий взгляд, парень. А ну, иди присмотри за девочками, нам с твоим папой делом заняться надо.

С той же улыбкой он проводил Максимку взглядом, а затем шагнул ко мне и с размаху врезал в челюсть. Не то, чтобы я не мог отбить удар, но, видимо, наркотик ещё действовал.

– Дэми, – прошипел Макс, пронизывая меня взглядом. – Мои люди идут по следу этих ублюдков, что посмели испортить праздник и напугать моих девочек, Комар уполз куда-то сразу, как очухался, и только ты стоишь и хлопаешь ресницами. Спасать свою любовь не собираешься?

Я вытер тыльной стороной ладони кровь с губ и с ухмылкой посмотрел на друга:

– Это предложение помощи?

– И только попробуй отказаться, – предупредил Макс. – Что нужно? Вертолёты? Оружие? Люди?

– Нет, – отказался я и кивнул бледному как смерть Келлу. – Нам нужна полиция.

Честенер скривился: друг никогда не верил стражам правопорядка, но это не мои проблемы.

Через минуту мы уже неслись к участку, а я объяснял Олби, что произошло. Да, через полчаса на месте происшествия будет полно полиции, и гостям это понравится ещё меньше, чем мой приказ никого не выпускать, но это опять-таки не мои проблемы.

Моя – тревожная и опасная – раздирала сердце на мелкие куски, причиняя боль всё больше. Ева, моя маленькая. Я найду тебя. И когда это произойдёт, похитителям не поможет ни полиция, ни небо.

В участок я ворвался вихрем, разметал пытающихся остановить меня подчинённых Олби. Друг мог бы понять, что это бесполезно. Как и не позволять мне увидеться с заключённым. У меня была цель, а значит, не существовало препятствий.

В руке загремели ключи, и следующий за мной Макс фыркнул:

– А кто-то клялся, что больше не будет заниматься воровством.

– Это не воровство, – отмахнулся я, отправляя очередного полицейского в нокдаун.

– Разгульное детство, – со злым весельем объяснил Макс мрачному Келлу. – Дэми был виртуозом! Потому и попал в противную историю, из которой его Комар еле вытащил. Тогда твой начальник поклялся, что не возьмёт чужого…

– Одолжил на пару минут, – рыкнул я, расшвыривая стражей правопорядка.

Кто-то из обиженных уже выхватил пистолет.

– Не стрелять! – заорал взбешённый Олби на подчинённых. – Кто посмеет нажать на курок, останется без пенсии! – Друг, разумно не приближаясь, пытался меня увещевать: – Дэми, послушай. Мои ребята уже на месте. Мы разберёмся, найдём её… Не пори горячку!

– В сторону! – предупредил я бледного парня у железной двери.

Пистолет дрожал в его пальцах, и Олби, чертыхнувшись, вырвал оружие из руки подчинённого.

– Легче дать сделать глупость, – проворчал комиссар, позволяя мне открыть дверь.

Вилли сходу получил удар и, отлетев к стене, посмотрел исподлобья. Сплюнув кровь, прошипел:

– Что, ревность заела? Решил добить меня, потому что Ева мне верит?!

Я схватил парня, провёз по стене спиной, встряхнул, требуя встать на ноги.

– Говори, где она, ублюдок! – я едва сдерживался, чтобы не сжать тощую шею до хруста. – Куда ты приказал отвезти Еву? Говори, тварь! Или я…

– Что с Евой?

Испуг Вилли изобразил так натурально, что я почти поверил.

– Дэми, – заскрипел зубами Олби. – Парень в тюрьме! Или ты считаешь меня настолько тупым, что я мог позволить преступнику руководить отсюда похищением человека? Он ни с кем не общался, не звонил последние несколько дней! Тормози-и-и!