— Мне вызвать врача?

— Зачем тебе убивать кого−то ядом? Почему бы тебе просто не пристрелить его?

— Оружие грязное, громкое и труднодоступное.

— Придушить стерву.

— Она слишком сильная.

— Возьми нож. — Йони наконец налила себе воды в стакан вместо того, чтобы глотать её прямо из бутылки.

— Снова слишком хлопотно. И так трудно кого−то убить. Жертве слишком легко сбежать или выжить после удара.

— Ты можешь держать свою руку так… — Она согнула ладонь, так что костяшки пальцев торчали вверх. — И ударить в адамово яблоко. Это перекрывает доступ к трахее.

— Я не думаю, что обычный человек мог сделать это с первого раза. Я имею в виду, если бы её связали, и ударили пару раз. — Лора представила себе, как оседлала бы Томасину, била бы в её трахею, пока она проговаривала бы: «Немного влево. Нет, с моей стороны, влево».

— Итак, — сказала Йони, — ты утверждаешь, что жертву отравили, потому что она сильная, и убийца не хотел привлекать к себе внимания. У убийцы не было пистолета. Значит, он не профессионал. Скорее всего, убийство носило личный характер. Но и не было случайным. Определенно. Если бы это был несчастный случай, детектив у тебя дома не сидел бы. Как его звали?

— Кангеми. Я не знаю его имени.

— Думаю, ты ему нравишься.

— Ему нравятся только его шутки.

Йони пролила воду, когда ставила стакан на ночной столик.

— Если ты хочешь отравить кого−то ядом, то, как ты собираешься его ввести? Может быть, таблетка? Возможно, жертва принимает какие−нибудь лекарства, которые легко перепутать?

— Таблетки для похудения, но я не уверена, что речь о них…

Йони погрозила пальцем Лоре.

— В следующий раз, когда придешь с такими вопросами, продумай очевидные вещи. У меня нет времени, чтобы учить тебя тому, что ты должна понимать самостоятельно. — Она отколола образцы от папки и покрутила в руках лоскуток креп−шерсти. Затем глянула в прилагаемые бумаги и снова стукнула папкой по кровати, попутно размахивая куском шерсти перед носом Лоры.

— Они взяли неверный DEN лайкры. Я этого не вынесу. — Как заправский ковбой, она молниеносно вытащила из-под подушки красную ручку и нацарапала «ОТКЛОНЕНО» и подпись в верхней части страницы.

— Расскажи мне что−нибудь, — приказала Йони, делая заметки на других образцах. — Ты хочешь отравить кого−то. Тебе надо вынудить жертву съесть что−то, что она никогда не ела? Или ввести яд внутрь? Как ты его достанешь? Может, она уже принимала наркотики?

— Если соберусь отравить кого−то, — ответила Лора, — я положу яд в еду, которую она уже ела. Но мне нужен доступ к ее продуктам.

— Верно! Кто кормил ее последним?

— Она ничего не ела, Йони. Это ее работа. Но если бы она это сделала, это был бы завтрак. Или ужин накануне. — Лора была расстроена собственным ответом. — Или перекус, я не знаю!

Йони подняла руку, и Лора сразу почувствовала успокоение. Сразу стало понятно, каким родителем станет менеджер по производству. Строгая мать, с которой ребенок будет чувствовать себя в безопасности и в хороших руках, которая будет знать все ответы на вопросы, но ждать, пока человек дойдет до них самостоятельно. Полная противоположность матери Лоры.

— До этого, — вспомнила Лора, — когда я последний раз видела её, она была зеленая от рвоты, и Монти тогда сказал, что на ней лица нет. Должно быть, она заболела. Но она не сказала, что была больна всю ночь или внезапно или что−то еще.

— И?

— И значит, она уже была отравлена, но я не знаю, как долго.

— Подай сейчас же мне ту книгу. — Йони указал на стол в стиле ар-деко.

Лора осторожно положила толстый том на колени Йони, потому что он был примерно одинаковый, как и в высоту, так и в ширину.

Йони раскрыла его.

— Расскажи мне больше о том, что случилось тем утром, пожалуйста. Что она говорила? Как себя вела?

— Она была нормальной. Просто немного больной.

Йони сжала кулак.

— Больше.

— Она была капризной, как обычно, и Руби встала на ее сторону.

— Капризной из-за чего? Боже мой, как ты можешь испытывать терпение беременной женщины.

— Она хотела надеть солнцезащитные очки на подиум. И Руби сказала: «Хорошо»? Да вы серьезно? Мало того, что это тупо, так мы их не арендовали и нигде не прописывали. Нас могли за нарушение авторских прав оштрафовать.

— Как она дышала?

— Я не заметила.

— Зрачки были расширены?

— Ты знаешь, я пропустила второй курс меда.

— Черная часть была большой?

— Солнцезащитные очки… алле, она не снимала их. Я спорила с ней, и она почти не отвечала, только извергала непонятные щелканья, которые должны, по всей видимости, походить на восточногерманский акцент «знатного богатого человека, который может делать все, что захочет». И вот, Монти пытался работать с ней, а она не сняла очки. Она готова была идти по подиуму с шелушащейся кожей, просто потому что? Почему? Я не знаю. Я не знаю, потому что он, наконец, просто снял их с нее, и это не было похоже на то, что у нее был синяк под глазом или что−то еще

— То, есть ты так и не увидела её зрачков.

— Зрительный контакт отсутствует. Она ростом около семи футов, так что я постоянно смотрю ей в нос.

Йони откинула книгу.

— Все слишком очевидно.

— Что?

— Ты не заслужила ответов. — Йони взмахнула ногами на краю кровати. — Очевидно, что она была убита, потому что тогда бы твой детектив из отдела убийств не крутился бы вокруг.

— Да.

— Людей убивают по нескольким причинам. Любовь. Жажда мести. Деньги. Возможно, политика. Отравление хорошо для некоторых из них. Для политики. Да.

— Томасина? Единственная политика, которой она интересовалась, были сплетни из примерок.

— Не исключай её слишком быстро.

— Ну, забудь о мести или любви, — поправила Лора. — Потому что в чем смысл мести, если вы не стоите над ними, говоря им, что они умирают за то, что они сделали? И любовь−то же самое. Никого не убьют из-за любви, пока убийца не услышит последние слова. Потому что они надеются на извинения или сожаления. Нет. Это должны были быть деньги.

Йони поднялась с кровати.

— По крайней мере, ты включила свой мозг. И вот что я тебе скажу. Она надела солнцезащитные очки, потому что свет резал её глаза. Кожа была сухой. Щелканья и шипенья из горла, потому что она не могла что−то проглотить. Она была очень больна. Ты должен была быть вежливее.

Лора поджала губы. Она могла бы быть милее. Но что она должна была сделать? У нее было три жирафа, блевавших в задней комнате, двое из которых выглядели так, как будто это их первый выход, сестра−партнер, зеленая, как халапеньо, и слухи о том, что Пенелопа Сидуиндер с орлиным взглядом сидит снаружи. Так что да, весь спор из-за солнечных очков стал жестокой руганью со словами типа «озлобленной сучки», брошенных в порыве гнева. Вина заставила ее протянуть руку Йони, когда беременная осторожно пошаркала по полу. Помощь была отклонена, но Йони медленно продвигалась к ванной.

— Это были алкалоиды, — сказал Йони. — Все симптомы. Она пришла уже на показ с отравлением. Тебе повезло, что она не грохнулась на подиуме. MAAB напали бы на вас как бомбардировщики на цель. Теперь выясни, как они попали в нее. Сможешь это сделать?

— Кажется, я уже знаю.

Йони поднял бровь. Они были прямо у ванной. Лора побежала к сумке и выудила капсулу.

— Можем ли мы выяснить, является ли это алкалоидом?

— Я думала, что она не принимала таблетки?

— Я нашел это в её сумке.

— И не отдала полиции?

— Я отдала им все остальное. Но если они собираются начать обвинять мою сестру в чем−то и не сообщать мне об этом, мне нужно делать свою работу. Ты так не думаешь?

— Я очень впечатлена. — Йони взял таблетку. — Дай мне пару дней.

— Конечно.

Лора купалась в лучах признания, пока домработница провожала её до двери.

Только в холле девушка вспомнила, что она не сказала Йони о квитанциях, с которыми она определенно могла её помочь. Она вытащила копии из своей сумки и направилась обратно к лифту, задаваясь вопросами о подоплеке её мотивов, о тактичности беспокойства, ведь она сама их даже толком не разглядывала, дожидаясь удобного момента. Стоит ли в таком случае беспокоить Йони? Когда она начала просматривать страницы, она поняла, что одиночество вернуло ее обратно в лифт. У неё не было никого, с кем бы можно было поговорить. Руби, слишком эмоционально на это реагировала. Стью бы с продуктом переработки белка. Корки развлекал покупателей. Мама переживала из-за душевного состояния Руби. Джереми был слишком погружен в бизнес; он непременно сказал бы ей отступить и шить.

Йони была отличным человеком, чтобы поговорить, и она казалась очень доступной, когда дело касалось расследования, но она была беременна и на постельном режиме. Итак, к тому времени, когда лифт зазвонил, Лора смотрела на свои копии квитанций и думала, что она должна просто уйти. Она отвернулась, но потом увидела каракули на одном из клочков бумаги.

Копировальная машина сработала кое−как, но она смогла разобрать номер телефона, в котором был код старого образца «212». Квитанция из магазина «Кель» была датирована днем перед показом. Прежде чем она смогла отговорить себя от этого, Лора стояла у обочины, набирая номер. И прежде чем она смогла придумать оправдание для звонка, кроме того, «Извините, я набрал неправильный номер», кто−то ответил.

— Сидуиндер слушает.

Это был, безусловно, не неправильный номер.

— Привет, Пенел… Я имею в виду, мисс Сидуиндер. Я… э−э… это Лора Карнеги? Из «Портняжного сэндвича»? Я сожалею, что обеспокоила Вас? — Она испытывала отвращение к вопросительным окончаниям своих предложений. Люди, которые так говорят, вызывали у неё отвращение. Они были слабыми и бесполезными, и она была одной из них.