— Ничего, я просто говорю…

— Во сколько она ушла?

— Я не знаю. Думаешь, я все время смотрю на часы?

— Она вообще уходила?

— Что значат все эти вопросы?

— Она осталась на ночь?

Всего на секунду Руби выглядела ошеломленной, Лора встретилась взглядом с сестрой и пришло понимание. Внезапная тесная дружба. Постоянные прикрывания друг друга. Хихиканье в офисе поздно ночью. Усеченные часы работы. Джереми спрашивал, как она держится. Он видел все за милю.

— Черт возьми, почему ты мне не сказала?

В ответ Руби бросилось в ванную и захлопнула за собой дверь.

Фантастика. Руби и Томасина были вместе. Неудивительно, что полиция брала у нее анализы.

Лора постучала в дверь, затем ударила со всей силы.

— Руби, давай! Ты сказала об этом копам?

— Конечно, я сказала, но все стало выглядеть так, как будто я сделала что−то еще.

— Она виделась еще с кем−нибудь после того, как ушла от тебя к началу шоу? Она говорила, что собирается куда−нибудь? Руби? Давай. Пожалуйста.

Раздалось сопение и звук, как будто кто−то подошел к другой стороне двери.

— Я приготовила завтрак, села и поела одна. Я не знаю, злилась ли она на меня или еще что, и теперь я даже не могу спросить ее или извиниться.

— Ты не знаешь, куда она ушла? — Вопрос казался неуместным, но Лора не знала, что еще сказать.

— Она жаловалась, что у нее нет наличных в кошельке, я предложила одолжить, но она не взяла. У нее был срыв по этому поводу, а я даже не смогла ничего сделать.

Лоре казалось, что она пропустила целую эпоху жизни своей сестры, потому что понятия не имела об отношениях Руби. Поэтому ей было тяжело из-за того, что Руби испытывает боль. Конечно, сначала она должна была смириться с тем фактом, что Руби была с женщиной, а затем, очевидно, влюбилась в эту женщину. Хуже всего, что сестра ничего ей не сказала. По сравнению с этим убийство казалось пустяком.

Руби не выходила из ванной, и Лора чувствовала, что без пары бокалов вина и хорошего ужина нет смысла пытаться выжать из нее больше. Она сунула папку с документами под мышку и пошла к поезду. Когда Лора выходила из итальянского гастронома с кофе, позвонила Йони.

— Что у тебя? — спросила Лора, опуская приветствия.

Йони, относящаяся к такому типу людей, которые прекрасно чувствовали себя без всяких формальностей, ответила:

— Твоя таблетка. Сделано из алкалоидов. Не достаточно, чтобы убить человека. Ну, может быть, если съесть двадцать или тридцать. Используется, чтобы вызвать рвоту.

— Идеально подходит для моделей с булимией. — Она пыталась говорить тише, но мимо проехал автобус, и ей пришлось кричать.

— Да, и кустарного производства. Об этом я могу тебе сказать, просто взглянув на ампулу. Ее любой легко может купить в магазине здорового питания. Они заполнены травами. Но этот порошок? Явно делал профи.

— Получается, ты говоришь, что порошок изготавливается в одном месте, а потом кто−то помещает его в капсулы? — Лора зажала второе ухо пальцем, чтобы заглушить гул улицы.

— Да.

— А можно узнать, откуда порошок?

— Могли бы, но…

— Чехословакия?

— Ого, да ты времени зря не теряла. Да. Он сделан из луковицы нарцисса, произрастаемой в основном в Восточной Европе.

— Что−нибудь еще?

— Мои лодыжки болят. Я хочу отстрелить их. Боже, я скоро истеку водой.

— Спасибо, Йони.

— Отправь мне заказ на ткани.

— О шерстяном крепе уже позаботились. Я присоединюсь к заказу Джереми.

Йони резко втянула воздух сквозь зубы.

— К нашему Джереми?

— Да, конечно. К кому еще?

— Я не знаю, что ты такого сделала, детка, но Джереми, наш Джереми, никогда не добавляет кого−либо в свои заказы на ткани. Он думает, что это может замедлить его работу, и он не любит путаницы при разборе заказа. Должно быть, ты нравишься ему больше, чем я думала.

— Может быть, он доверяет мне, вот и все.

Йони, не любила прощания так же, как и приветствия, бесцеремонно повесила трубку.

Она нравилась Джереми больше, чем думала Йони, и казалось, что это хорошая новость. Но этот факт заставил ее почувствовать, будто он согласился взять её в закупку по неверным причинам: потому что она ему нравилась, что, с одной стороны, что давало ей странное чувство власти и заставляло ее чувствовать себя неловко. Очень неловко. Она хотела позвонить ему и сказать, что ему не нужно было добавлять её в заказ, и она попросила его в очень неподходящее время.

Она услышала, как поезд подъезжает к метро, когда набирала номер, и ей пришлось бежать вниз по лестнице или пропустить его. К счастью, она не смогла поймать сигнал под землей.

Кого она действительно хотела найти, так это Глаза−Фрикадельки. Модель могла рассказать, откуда она родом, кто ее представлял, как она попала в Нью−Йорк и была ли она спасена богиней в сияющих доспехах по имени Томасина или Сабина или кем−нибудь еще. Девушка также могла рассказать все о Рольфе и его участии в фонде.

Но Лора не могла добраться до девушки, которая нигде не оставляла ни номер телефона, ни контактной информации, минуя Рольфа. И она не собиралась стоять возле «Бакстер−сити», ожидая, пока он покажется.

На данный момент у Лоры была единственная ниточка — Рокель Рик. Модельное агентство, будь то в США или где−нибудь еще, не открывало своих дверей, пока Рокель не давала на это добро, и самая симпатичная девушка в любом агентстве стала бы объектом браконьерства, как яйцо на воскресном бранче.

Офис агентства «Mermaid» подчеркивал сексуальность и сексуальную силу, не прогибаясь под новыми веяньями и не сдавая свои позиции. Женщины на фотографиях, расклеенных по стенам от пола до потолка, были агрессивными, уверенными в себе и такими же недоступными, как и мифические существа, в честь которых они были названы.

Лицо Томасины пристально смотрело на Лору из-за стойки регистрации с зернистыми черно−белыми глазами, буквально такими же большими, как стоп−сигналы. Пронзительная. Идеальная. Она выглядела злой и голодной, как тигр, который не ел уже несколько недель. Свежие цветы, лилии, орхидеи в зловеще дорогих композициях роняли лепестки на пол под подбородком. Вскоре фотография их мертвой звезды исчезнет, ее заменит другое разъяренной, чистокровной, у которой должны были быть лопнувшие капилляры под носом, но исчезли при фотографировании.

Войдя в офис, Лора на секунду испугалась. Потом напомнила себе, что это — глаза мертвеца, и она пришла сюда, чтобы отомстить за смерть от имени своей сестры, занимавшейся сексом с владелицей этих самых глаз.

Администратор широко улыбнулась, открывая вид на прекрасные, натуральные зубы, результат хороших генов и полезных привычек. Ее глаза осветили комнату с таким радушием, призванным противостоять агрессии в фото Томасины.

— Мисс Карнеги, как поживаете? — В дополнение к располагающему нраву прилагалась отличная память.

— У меня все в порядке. Рокель свободна?

Девушка−Солнце, как для себя назвала ее Лора, свела брови на переносице и посмотрела на экран компьютера.

— У вас назначено?

— Мне нужно расспросить ее об агентстве «Пандора».

— Мне жаль. Кажется, она на встрече.

— Я подожду. — Лора присела на обитую кожей скамью с самым высоким сиденьем, каким девушка только видела. Оставалось только догадываться, что такая высота связана с ростом постоянных посетительниц. Она написала Рокель: «Я в приёмной. Нужно увидится с тобой из-за девушки из «Белой Розы».

И стала ждать. Томасина уставилась на нее, и Лора привиделось, как оскал превращается в улыбку, какую можно увидеть на модели, находящейся в трех метрах от камеры. Улыбка говорила: «Твоя сестра влюбилась в меня, и она даже не сказала тебе. Она боялась тебя. Она делала все, что я ей говорила. Она скинула всю работу на тебя, потому что проводила время со мной. И я тоже была с кем−то еще. Потому что я могу».

Насмешки в голове бегали по кругу, от одного к другому, от причины к следствию и обратно, в хаотичном порядке. За пятнадцать минут чувства Лора сменялись от ненависти к наследнице к жалости к ней, к озадаченности, любопытству, отвращению, гневу, сочувствию, запугиванию, близости и обратно.

Но возвращались они всегда к одному и тому же: ты должна была видеть все, что происходило, но была слишком занята работой.

Однако она была не слишком занята, чтобы пропустить новую пару туфель, особенно пару Джимми Чу на ногах Руби. Ни каких-то там старинных, а этого сезона, не похожих на те, которыми торгуют в «Otto Tootsi Plohound» на Пятой, где одиннадцатый размер разлетается мгновенно.

Лора не стала удивляться или волноваться, увидев Руби с каким−то новым, дико дорогим аксессуаром, просто посмотрела на нее и сказала:

— Хорошая обувь.

Из коридора вышел Джереми с образцом ткани для эластичной вставки, бросил взгляд на закованные в роскошь ноги.

— Красные — заметил он, подбрасывая Лоре ткань. Она поймала её в воздухе.

Руби наклонила ногу, чтобы Лора могла рассмотреть туфлю сбоку. Естественно это были шпильки, с ремешками в форме оконной панели в стиле ар−деко и пяткой, изогнутой под углом, что стало возможным благодаря какой−то технологии, которая была недоступна два года назад.

— Черные были слишком серьезны, — сказала Руби.

Джереми обошел её, осматривая задник. У него с Руби сложились странные отношения, как у братьев и сестер, которые терпят друг друга, потому что мама смотрит.

— Их было пять пар по всему городу, — сказал он, — твоего размера, я имею в виду.

Идеально тонкая колкость. Руби носила тридцать девятый, большой даже для ее роста в сто семьдесят сантиметров. Джереми знал об этом из печально известного инцидента с застежкой, произошедшего за шесть месяцев до разговора.