***

Я тряхнула головой. Нет, маму нельзя винить. Уж она точно не виновата. Всю жизнь она выкладывалась сполна, желая подарить своей дочери самые лучшие игрушки, одежду, книги. Отказывалась от внимания мужчин, чтобы никто не обидел её единственную дочь.

Она старалась как могла. Кто же мог предугадать, что дочка встретит на своём жизненном пути парня, который воспользуется ею, как игрушкой? Что за два года их отношений он превратит её из скромной девочки-отличницы в истеричного подростка с трудным характером? Скромные платья сменились на короткие юбки, которые носились только в сочетании с каблуками. Первый макияж сначала такой нелепый и неуклюжий, а потом — всё более яркий и насыщенный. Чёрные тени, подводка, тушь… Только сейчас, спустя много лет приходит понимание, что выглядела как попугай. Большой, страшный попугай…

Остановившись на очередном светофоре, я положила голову на руль. Несколько секунд передышки от самой себя были мне просто необходимыми. Глубокий вдох — выдох…

И память снова унесла в события прошлых лет…

***

— Дима, я видеть тебя не хочу! — наклонившись через перила, выкрикивала парню. Тот, перескакивая через несколько ступенек, пытался догнать меня. — Не приближайся больше к моему дому!

— Ира! Да подожди же ты! — Дима преодолел очередной пролёт лестницы и схватил меня за руку. — Что с тобой?

Я не знала, что ответить. Окинув парня взглядом, старалась найти в нём хоть какой-нибудь изъян, мелочь, которая помогла бы вытравить из сердца любовь. Нет… То наваждение, которое преследует уже целых два года, нельзя называть таким божественным словом. Он пользуется мной. Провожает домой… Целует… Томно прижимает к стене… Обнимает руками талию… Шепчет слова любви…

А потом уходит. Достаёт из пачки сигарету, закуривает её…

И идёт к другой, к той, что может дать ему большее. Которая позволяет пользоваться своим телом так, как он того пожелает. Дарит ему то, что я не решаюсь сделать.

— Дима, уйди! Видеть тебя не могу! — Слёзы градом текут по щекам. Наконец вырвав запястье из его крепкой хватки, я отвесила ему звонкую пощечину и, пользуясь замешательством парня, скрылась за входной дверью.

Медленно сползая по стенке, попыталась привести дыхание в норму.

— Ира, ну прости меня. Милая! — Парень что есть сил дернул за ручку. — Ну да, дурак я. Идиот! Изменяю… Любимая, дай шанс. Прости меня.

Изо дня в день всё повторяется. Он будет преследовать, пока не сломает сопротивление. Будет кричать о любви, пока я в очередной раз не поверю. Будет вытирать слёзы, пока те не перестанут бежать. Пока не прощу…

Прощу, чтоб снова обжечься.

***

Как можно было быть такой наивной?

Я снова возобновила движение по проспекту, как только светофор дал зелёный свет.

Как можно было верить в его чувства? Вроде и не глупая. И голова на плечах есть… И так всецело любить.

Два года я сопротивлялась напору парня. Боялась подарить ему самое сокровенное. Прощала его измены. Винила себя. А как же? Кто ещё может быть виноват? Это же я его не жалела? Заставляла изнывать его крепкое молодое тело. Не подпускала к себе. А он раскидывался красивыми словами. Обещал, что в будущем всё изменится. Клялся, что я буду у него одна. Что встанем под венец перед Богом и людьми… Как можно было верить?

Злость закипала в душе с новой силой. Сдавив руль до боли в пальцах, выжала педаль газа, прорываясь в потоке машин вперёд. Адреналин смешался с болью, которая поднялась из глубинок памяти, полностью затмевая разум. Сердце бешено колотилось. В ушах звенело. Дыхание сбилось из нормального ритма.

Как можно было верить?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Милая моя, прости меня. — Дима покрывал поцелуями мокрые от слёз щёки. Крепко прижав меня к себе, он шептал на ухо несусветный бред, не сильно вдумываясь в смысл фраз. — Милая, любимая. Ты же одна у меня такая. Родная, близкая… Моя. Никто, слышишь, никто тебя не заберёт. Ты моя. Моя.

Слова обрывались в средине фраз, сменяясь тяжёлым дыханием. Я, окончательно повиснув в объятиях Димы, склонила голову ему на плечо, бросаясь в омут страсти. Страх ушёл. Не было больше сил терпеть ноющую боль, зародившуюся внизу живота. Разум затуманился под всплеском эмоций. Всё отступило на второй план. Ощущение реальности утонуло под напором блуждающих по оголённой спине рук.

— Моя… Только моя… — тихие слова прозвучали в комнате вперемешку с моим резким вскриком.

Сознание медленно возвращалось. Натянув одеяло на голое тело, я повернула голову направо, осматривая лежащего рядом Диму. Подложив руки под голову, он лежал на спине. Мощная грудь вздымалась от каждого глубокого вдоха. Закрыв глаза, парень удовлетворенно улыбался. Я же не знала, как себя вести. Смесь стыда и страха сковывала мои движения.

Свернувшись калачиком, прислушалась к своему организму. Разочарование… Это единственное, что я ощущала. Не было ни удовольствия, ни радости, ни эйфории. Даже боли — и той не ощутила…

Что-то не так… Раз за разом я прокручивала произошедшее в голове. Но, что именно меня смущало, так и не могла понять.

Минута стекала за минутой. Комната погрузилась в темноту. Тишина обволокла нас своими невидимыми сетями.

«Моя… Только моя…»

— Дима, зачем? — я подскочила с постели, прижимая к груди одеяло. Понимание того, чего именно парень хотел добиться, стрелой внезапно пронзило сознание.

Он сделал всё, чтобы навек привязать меня к себе. Сделать беззащитной, отвергнутой родными и близкими. Марионеткой в его руках.

— Ира, уймись, — сонно ответил Дима, поворачиваясь ко мне спиной. — Если захочешь, то родишь. А нет — я дам тебе денег…

***

Я резко затормозила. Пелена, застилающая глаза, мешала управлять автомобилем. Виски раскалывались. Руки отказывались крепко держать руль..

Боль и обида снова накрыли меня с головой. Вспомнилось всё. Как стояла в душе, пытаясь смыть с себя засохшую кровь. Как до боли натирала себя мочалкой. Как обливалась слезами, осознавая всё безразличие любимого. Это была всего лишь похоть. Дикое желание самца. Стремление достичь своего, во что бы то не стало.

Потом были три недели ужаса. Болезненное ожидание неизбежности. Страх рассказать маме. Ох, если бы я тогда сказала. Сразу же… В первый день… Ведь можно было уберечься. Не зря же ученые изобрели экстренную контрацепцию. Всего две таблетки в сутки — и вероятность зачатия сводится к нулю. Если бы… Тысячи этих самых «если бы» сводили с ума. Заставляли просыпаться в холодном поту. Были источником слёз и истерик. Сделали меня волком-одиночкой, не подпускающей к себе даже самого родного человека — мамы.

Вдох-выдох… Вдох-выдох…

«Один… Два… Три… Четыре…» — мысленно считала цифры, ожидая, пока руки перестанут дрожать, а голос снова станет ровным и четким. У меня есть ровно пять минут, чтоб привести себя в порядок и предстать перед руководством эффектной брюнеткой с кристальными тёмно-серыми глазами. Моя улыбка будет безупречна. Движения — плавные и точные. А речь снова приобретет дар убеждения.

Вдох-выдох… Вдох-выдох…

Один-два-три-четыре…


Последний раз окинув свое изображение в зеркале, я вышла из автомобиля. Включив сигнализацию, поправила воротник пальто и прошла мимо автоматически открывшихся дверей. Звонкий стук каблуков эхом отдавался во все уголки фойе бизнес-центра «Ореон».

— Ирина Владимировна, поздравляю вас, — Максим Андреевич, генеральный директор проектно строительной компании крепко пожал мне руку. — Вы всё-таки выиграли этот конкурс. Хотя я и не сомневался в вас.

Я, вежливо улыбаясь, выслушивала поздравительную речь каждого из присутствующих. Теперь я стала одной из них.

Руководитель проектно-строительного направления. Должность, к которой шла долгих пять лет. Где-то по головам, наживая себе врагов. А где-то — при помощи обычного женского обаяния, которым я умела пользоваться как никто другой. Однако этот способ только увеличивал количество недоброжелателей, ведь мало кто из мужчин любил быть отвергнутым и брошенным.

Выпив бокал шампанского и мило улыбнувшись каждому из членов совета директоров, я вышла из конференц-зала. Медленно шагала по изумрудной ковровой дорожке в конец коридора. Там, предпоследний с правой стороны, находился мой новый рабочий кабинет.

Толкнув двери, зашла туда. Огромная пустая территория захватывала дух. Сделав последний глоток из бокала, я поставила его на подоконник. Огромное окно давало возможность наблюдать за суматохой большого города. Переполненные автомобилями проспекты, снующие туда-сюда прохожие, яркие неоновые вывески… Жизнь текла своим чередом, делала повороты, тормозила на светофорах или же ускорялась вперед. Вот только не давала возможности повернуть назад…

— Ирина Владимировна, можно? — я услышала за своей спиной голос Тани.

— Да, Танюш, проходи, — я прошла в центр кабинета, улыбаясь помощнице. — Можешь меня поздравить. Это теперь мое.

— Поздравляю вас. — Я, наконец, услышала первые искрение пожелания за весь долгий вечер. — Ирина Владимировна, я хотела спросить, когда мне заняться обустройством вашего кабинета? До понедельника это подождет?

Я недоумевающе посмотрела на девушку.

— Танюш, неужели ты собираешься и дальше здесь работать? А как же твоя мечта?

— Я не знаю, — лицо девушки моментально сникло. — Вы доверяете такую миссию. Мне страшно за нее браться…

— Так, Тань, — я перебила девушку на полуслове. Подойдя поближе, продолжила свою фразу: — Ты мне не оставляешь никакого другого выхода, как просто тебя уволить. Да-да, не смотри на меня так. И поверь в моих силах сделать так, чтоб тебя больше не взяли на работу секретарем. Уж знакомств, слава Богу, хватает. Так что, либо тебе все-таки придется взяться за мой заказ. Либо ты поедешь жить в свой маленький городишко и поставишь огромный крест на своей мечте, — я, сложив руки перед собой, всем своим видом дала понять решительность своих намерений. — Я не дам тебе возможности разрушить свою мечту.