А просто, может, так пахнет свобода?

На улице идёт мокрый снег. Ну вот, опять вскоре толща под ногами превратится в грязную кашу. В этом году зимы, похоже, совсем не будет — снег то падает, то снова тает. Адвокат смахивает перчаткой насыпавшийся на лобовое стекло снег, и слегка поворачивается ко мне:

— Я сейчас поеду к Боголюбовым. Больше чем уверен, что они что-то знают о местонахождении Марата, но скрывают это. Поедете со мной?

Киваю.

— У меня всё равно больше нет никаких зацепок. Но, если вы считаете, что они могли и соврать — конечно, стоит порасспрашивать их ещё раз.

— Садитесь.

Адвокат кивает на автомобиль, и, подергав дворники — не примёрзли ли к стеклу, садится за руль. Меня не надо приглашать дважды, тем более, что речь идёт о поисках моего сына.

Внедорожник мужчины, мягко шурша шинами, отъезжает от полицейского участка. Я наблюдаю за адвокатом из-под полуопущенных ресниц. Интересно, у него есть семья? За всё то время, что Илларионов находился рядом, ему ни разу никто не позвонил. А ведь сейчас праздники — люди постоянно созваниваются с родными, близкими и знакомыми. Ходят друг к другу в гости, обмениваются подарками.

Максим Максимович же спокойно взялся за моё дело, все праздники он работает на меня, а его телефон молчит. Неужели, он так одинок?

В это так трудно поверить.

Даже Аринка вчера звонила из Парижа, куда, наконец, улетела вместе с Романом Аркадьевичем.

— Как вы думаете, Анастасия, Марат примет вас? Будет относиться к вам, как к матери?

Илларионов решает, наконец, заговорить со мной, пока мы стоим на светофоре, мучительно ожидая зелёного сигнала. При этих словах у меня по телу бежит волна дрожи — это тот самый вопрос, который я боюсь задать сама себе.

— Я не знаю. Я понимаю, что мне придётся долго работать над тем, чтобы Марат смог мне доверять.

— А его отец?

При упоминании о Пашке у меня в висках начинают стучать молоточки. Я не сказала адвокату, что ребёнок родился в результате изнасилования — посчитала это лишней информацией.

— Его отец ничего не знает о его рождении. Он даже не в курсе, что я была беременна.

Максим Максимович удручённо кивает, включая поворотник.

— Понятно. Типичная ситуация. Поиграл с девчонкой — и переметнулся к другой.

Я сжимаю губы. Не собираюсь с мужчиной обсуждать поведение Пашки и всю ту ситуацию, произошедшую десять лет назад. Уж она его точно не касается.

И вообще, мне кажется, что адвокат начинает переходить границу отношений заказчик — исполнитель, пытаясь залезть мне в душу и подружиться. Этого никак нельзя допустить.

Тут у меня в кармане раздаётся вибросигнал мобильного телефона — я отключила звук, когда была в полицейском участке. И вот, теперь, мобильный тихонько вибрировал, касаясь через подкладку пальто моего бедра.

Павел Иванович.

Бросаю беглый взгляд на своего водителя — он всецело занят дорогой. Ладно, разговор с Пашкой отвлечёт меня о том невесёлом разговоре, который начал Илларионов.

— Снегурочка, а ты где? Я хотел пригласить тебя на обед, подъехал к подъезду, а тебя нет дома. Как это понимать?

— Ты опять вошёл в мою квартиру без спроса?

Я взрываюсь, и еле сдерживаюсь, чтобы не заорать неприличными словами.

— Ну да. Должен же был я как-то проверить.

— Проверить что?

— Ну, мало ли…

Пашка замялся. Так, всё понятно. Он решил, что я могу быть не одна в своей квартире, и поднялся ко мне, чтобы это проверить. Интересно, что бы было, обнаружь он меня с другим мужчиной?

Господи, он, и, правда, опасен!

— Хватит меня проверять! Я занята поисками этого несчастного ребёнка, про которого я тебе говорила!

В трубке повисает секундное молчание, а потом Пашка медленно произносит, растягивая каждое слово:

— Я правильно понимаю, что ты сейчас с ним? Рядом с тобой — тот наглый тип, которого я видел вчера у твоего дома?

— Да, чёрт возьми! И мы заняты поисками Марата! Успокойся уже!

Бросаю трубку. Меня слегка потряхивает от нервного напряжения, и я выключаю вибрацию на телефоне — не хочу слышать, что Пашка звонит мне. Неужели, мужчина настолько ревнив? Но, кажется, я ему никто — всего лишь старая знакомая. Или, всё же, нет?

Максим Максимович смотрит на меня озабоченным взглядом:

— Мужчина ревнует?

— У меня нет мужчины. Так, один старый знакомый, который возомнил себя непонятно кем.

Отмахиваюсь, и смотрю в окно на пролетающие мимо автомобили. Не хочу дальше развивать эту тему. И, надеюсь, адвокат поймёт это по моему выражению лица.

— Бывший, значит.

Илларионов многозначительно вздыхает, и поворачивается ко мне. Ну вот, мне ещё этого не хватало! Обсуждать свою личную жизнь с Максимом Максимовичем я точно не собираюсь. Он же со мной не делится.

Хотя, нет, пусть лучше всё останется, как есть.

Наконец, в немом молчании, мы доезжаем до дома Саши Боголюбова. Адвокат паркуется недалеко от подъезда, подхватывает свой чемоданчик, и поворачивается ко мне:

— Я пойду, поговорю с Сашей, его мамой. Ну и заодно попробую попасть внутрь. А вы останьтесь в машине. Во-первых, они вас уже видели и могут насторожиться, а во-вторых, возле их подъезда тоже может случиться что-нибудь интересное.

Киваю. Меня этот план вполне устраивает. У меня тоже нет никакого желания подниматься вновь к Боголюбовым.

Илларионов уходит, закутавшись поплотнее в шарф, и я наблюдаю за мужчиной из машины. Надо сказать, что адвокат припарковал свой внедорожник очень удачно — мы никому не мешаем и стоим всего в нескольких метрах от подъезда.

Приоткрываю окно, чтобы слышать, о чём Максим Максимович будет говорить с жильцами по домофону. До меня доносятся отрывки его фраз, из чего я делаю вывод — он не стал врать, а сразу взял быка за рога, сообщив, что разыскивает Марата Долгова.

Его собеседницей, так же, как и в моём случае, стала мама Саши. Женщина, по всей видимости, не собирается впускать незнакомого мужчину внутрь, задавая разные каверзные вопросы.

— А кто вы?

— Адвокат Анастасии Игоревны. Она хочет найти мальчика.

— Зачем?

— У неё есть на это причины, поверьте. Можно я войду, и вы мне расскажете всё, что знаете о местонахождении Марата.

— Я ничего не знаю. Саша поссорился со своим другом и давно с ним не общался.

Голос женщины звучит громко и грозно — она стоит на своём, отказываясь впустить незнакомца внутрь. Максим Максимович, подав мне знак, что она явно что-то знает и скрывает, решает надавить на собеседницу.

— Хорошо, но я хочу порасспрашивать вас о мальчике. Мы только что были в полиции, подали заявление.

Голос женщины сильно задрожал, было слышно, что она заметно занервничала:

— Заявление? В полицию? Зачем?

— О розыске несовершеннолетнего. Поверьте, совсем скоро полиция будет у вас, а они разговаривать спокойно не умеют, сразу начнут давить. Так что вам лучше впустить меня, и всё рассказать.

— Что рассказать?

Женщина охает, и я понимаю, что, чёрт возьми, Илларионов был прав — она что-то скрывала от меня. А теперь, поняв, что скоро к ней нагрянут стражи порядка, испугалась.

— Всё. Ведь вы знаете, где скрывается Марат Дмитриевич Долгов. А значит, отказываетесь работать со следствием. Вы понимаете, что это преступление?

Женщина молчит. Видно, что она очень напугана и не совсем понимает, что ей делать. Мужчина, конечно, чувствует запах победы, поэтому он настаивает:

— Откройте дверь и я задам вам несколько вопросов.

— Хорошо.

Последняя фраза матери Саши звучит глухо и как-то отстранённо. Тут же дверь домофона противно запищала и распахнулась. Максим Максимович поднял палец вверх, улыбнулся, и исчез в подъезде.

Я откинулась на сидении — для меня потянулись долгие минуты ожидания. Самое противное — это ждать.

Моё сердце бешено стучит, а руки трясутся. Чёрт возьми, надо было бежать вслед за адвокатом. Можно было постоять на лестнице, просто послушать своими ушами, о чём будет идти разговор.

А так, сидеть мне теперь и мучиться в ожидании.

Смотрю на мобильный телефон — прошло только три минуты! Мне показались они вечностью! Значит, пока Илларионов вернётся, я успею поседеть.

Интересно, что известно матери Саши?

Тут дверь подъезда вновь противно запищала. Я затаила дыхание и уставилась в окно — наконец-то, адвокат вернулся! Теперь я всё узнаю!

Но, тут из подъезда выскакивает щуплый мальчишка в синем пуховике, и тёмной шапочке, и направляется в сторону метро. Он оглядывается по сторонам, словно опасаясь кого-то. Наверное, боится, что за ним проследят!

Я смотрю вслед удаляющемуся мальчику, и подскакиваю, как ужаленная. Чёрт возьми! Это, скорее всего, Саша — побежал к Марату, предупредить его о визите Илларионова. Наверное, спустился по лестнице, пока адвокат поднимался в квартиру на лифте.

Мне срочно нужно проследить за ним! Упущу — никогда могу не найти сына!

Выскакиваю из автомобиля, тяжело дыша, и утопаю в вязкой каше — оттепель даёт о себе знать, снег под ногами ужасно рыхлый. Хлопаю дверцей — авось никто не решит проверить — закрыт ли внедорожник, стоящий возле подъезда. Ничего с ним не случится — ключи адвокат забрал с собой.

Мне же некогда возиться с машиной — Саша убежал уже довольно далеко. И, если бы не шарф, ярко — салатового цвета, развевающийся по ветру, я бы уже упустила мальчишку из виду. А так — отлично вижу, что Боголюбов в данный момент, подходит к светофору.

Бегу по рыхлому снегу вслед за мальчиком. Ноги месят снежную кашу, я постоянно спотыкаюсь и замедляю ход. Но, боясь отстать, упорно бегу вперёд. Нет, Саша от меня не уйдёт. Видел бы сейчас меня мой преподаватель по физкультуре — был бы доволен!