Ошарашенная помощница поохала, и отключилась. Я откидываю прядь волос со лба — ничего страшного, приходится когда-то взрослеть. Тем более, что Юлечка собирается выйти вскоре замуж. А это работа посложнее будет. А в работе библиотекаря нет ничего сложного. Юле придётся привыкнуть.

Ведь теперь, после возвращение ко мне Марата, я смогу, наконец, подумать о карьере врача.

Оставив суп вариться на плите, я выхожу из кухни — странно, что в квартире тихо. Дети даже не стали включать телевизор. Интересно, чем они занимаются?

Вхожу в гостиную — тишина. И только за дверью маленькой комнаты слышны какие-то звуки. Дети решили поиграть в спальне? Толкаю дверь внутрь, и охаю. Весь пол покрыт ровным слоем пыли и разнообразных кусочков бумаги. Марат и Василиса — довольные и счастливые, со шпателями в руках, азартно срывают старые обои со стен.


— Вы что тут делаете?

— Ну, ты же сама говорила, прежде чем клеить новые обои — надо содрать старые. Вот мы с Васькой и срываем их.

Морщусь. Ну, сейчас девочка возмутится — никто не смеет называть её Васька, как кота. Но капризная девчушка даже ухом не повела. Наоборот, с весёлым гиканьем, ещё азартнее принялась срывать мои старые обои «в цветочек» со стены.

Ну и перемены!

Мало того, что Василиса не злится на почти незнакомого мальчика за такую фамильярность, так ещё и с радостью занимается трудотерапией! Чудеса, да и только! Если Пашка сегодня не заберёт дочь, то завтра я начну учить её готовить. А потом он свою избалованную девочку просто не узнает.

Выключаю суп, и зову детей кушать, выставляя тарелки на стол. Довольные, счастливые дети мигом собираются на кухне — они все покрыты ровным слоем мелкой пыли, и довольно обсуждают, что за сегодняшний день им удастся полностью содрать все обои со стены.

— Может, на сегодня, хватит? Поиграли бы в игрушки.

— Да ну, эти игрушки, надоели! Хочу обрывать обои, это так классно!

Я с удивлением смотрю на девочку. Как она преобразилась! В особняке это была совершенно другая Василиса — избалованная, в пышных платьях, в окружении прислуги и дорогих игрушек. Да она даже капризничала, и отказывалась выйти из комнаты без диадемы на голове! Но, несмотря на все блага, которые Павел Иванович дал девочке, она оставалась несчастной.

Зато сейчас, в моей маленькой двушке на окраине города, девочка полностью изменилась. Она чумазая, в обычной одежде, ловко орудует шпателем, отдирая обои и при этом — абсолютно счастлива!

Съев всё подчистую, дети снова убегают, продолжать крушить мою спальню, а из прихожей доносится весёлая трель дверного звонка.

Вытерев руки о полотенце, я бесстрашно распахиваю входную дверь. Ох, пора бы научиться смотреть в «глазок», ведь в мире совершается ежедневно столько преступлений! Тем более, я сейчас не одна дома — со мной находятся маленькие дети.

Но, это не маньяк, а всего лишь Пашка.

— Проходи, мой руки и иди на кухню, у меня суп сварился.

Я смотрю на грустное лицо мужчины, и понимаю, что у него неважное настроение. Нашёл ли он супругу — непонятно. Ну ладно, не буду приставать, захочет — сам расскажет.

Олигарх с недоумением проходит на кухню, и оглядывается:

— А где дети?

— О, они делают ремонт!

— Чтооо?

Мужчина вскакивает со стула, и быстрой походкой направляется к спальне. Видимо, он решил, что я эксплуатирую детский труд? Ну-ну, посмотрим, что он скажет, увидев довольную дочку.

Александров стоит на пороге моей разгромленной спальни и удивлённо обозревает пыльное помещение. Я всовываю голову между косяком двери и мужчиной, и констатирую факт:

— Смотри сам. Они делают ремонт и абсолютно счастливы.

— Василиса, ты чего? А как же грязь? Ты же всегда так боялась запачкаться. А волосы! Они все в пыли!

Девочка подлетает к отцу и ласково прижимается к нему, не выпуская шпатель из рук:

— Ой, папочка, это так здорово! Ну, помоюсь, подумаешь? Нам бы только шкаф отодвинуть — за ним ещё необорванные обои остались! И кровать нужно убрать!

Улыбаюсь. А девочка не промах — сейчас и отца припашет к общественно-полезному труду.

— Эмм, хорошо, дорогая, я тебя понял.

— Ты нам поможешь?

Василиса заглядывает в глаза отца и молитвенно складывает ладошки. Мужчина расплывается в улыбке, и ласково проводит по волосам малышки:

— Конечно, дорогая, но не сейчас. Папа очень устал. Я завтра пришлю сюда людей, и они помогут вам с ремонтом, хорошо?

— Я останусь тут? Ты не заберёшь меня домой?

— Нет, дорогая. Я как раз приехал, чтобы попросить Анастасию Игоревну приютить тебя хотя бы на пару дней, ты не против?

— Ура! Конечно, нет, папуля! Тут так здорово!

Девчушка посылает отцу воздушный поцелуй, и возвращается к своей пыльной работе.

Олигарх поворачивается ко мне. Его лицо вмиг становится серьёзным, а серые глаза — грустными:

— Мы можем с тобой поговорить?

— Конечно, пойдём на кухню.

Мы перемещаемся на кухню, но я предпочитаю не садиться — встаю возле гарнитура, скрестив руки на груди. Пашка закрывает за собой дверь и садится на стул, упирая взгляд в стол, и нервно щёлкая костяшками пальцев.

Я понимаю, что произошло что-то экстраординарное, но предпочитаю помалкивать — пусть он соберётся с мыслями, и расскажет всё сам. О чём пойдёт речь, раз он попросил оставить Василису у меня?

— Снегурочка, Лилию нашли.

— Как она? Вы отвезли её назад, в клинику? Или она пока поживёт в особняке?

— Она в морге. Лилия мертва.

По моему телу проносится волна дрожи, а из груди вырывается непроизвольный вздох. Я прикрываю рот рукой, и, не мигая, смотрю на мужчину. Мне очень хочется подойти к нему, обнять, утешить, но я не знаю, будет ли это уместно.

— Как это произошло?

— Её нашли возле одного из притонов. Передоз. Я прошу, пусть Вася поживёт пока у тебя. Я смотрю, вы все подружились. Мне нужно уладить все формальности, заказать службу, похороны. Я заберу дочь, как только всё решу. Не хочу, чтобы она возвращалась в особняк — у ворот постоянно дежурят репортёры, тесть с тёщей просто убиты горем.

— Конечно, не волнуйся.

Я всё же осмеливаюсь подойти к Александрову, и мягко кладу руку ему на плечо.

— Спасибо. А теперь — мне пора.

Он встаёт со стула, и, ни слова больше не говоря, выходит из моей квартиры. Закрываю за Пашкой дверь и спускаюсь по стене на пол. Он вдовец? Во второй раз? Неужели, это его судьба так наказывает?

Не смотря на то, что с супругой у него были не самые лучшие взаимоотношения, он, всё-таки, беспокоился за неё. Значит, он вовсе не чёрствый и жёсткий, каким хочет казаться. Возможно, это лишь защитная реакция.


Закусив губу, иду к детям — пока ничего не буду говорить Василисе о смерти мачехи. Пусть Павел Иванович объявляет эту неприятную новость сам.

ЭПИЛОГ

Похороны Лилии Иннокентьевны прошли весьма скромно. Ни толпы народа, ни кучи репортёров, ни моря цветов. У могилы, проводить в последний путь, собрались только самые родные и близкие — Александров, и родители погибшей. Журналистов на кладбище не пустили. А Василиса, хоть олигарх и сообщил ей о смерти мачехи, сама отказалась от присутствия на скорбной церемонии.

После похорон состоялся поминальный обед в особняке Александрова, куда он пригласил своих партнёров по бизнесу. Но официальной версией смерти стал не передоз от наркотических веществ, а банальный инфаркт — олигарху удалось заплатить кому нужно и получить в свидетельстве о смерти абсолютно другой диагноз.

Так он снова стал безутешным вдовцом. Тесть с Тёщей уехали из города на следующий день после поминок, и мужчина, наконец, решился приехать ко мне, не опасаясь осуждения.

Мы же эти несколько дней прожили относительно спокойно. С утра я отвозила Марата в школу, и тащила Василису с собой в больницу. Медсёстры уже привыкли, что я постоянно таскаю с собой детей, и даже перестали делать замечания.

К концу недели Яков Семёнович, удовлетворительно покивав головой, всё же окончательно выписал меня. И я, со спокойной душой, покинула больницу.

Пашка и впрямь прислал несколько крепких ребят — помочь мне с ремонтом квартиры. Я то, наивная, полагала, что они только уберут мебель из комнаты, но, пока возилась с Василисой в ванной, показывая, как можно постирать небольшие вещи вручную, без помощи стиральной машины, мужчины и одна ловкая девушка, уже начали полноценный ремонт.

Пришлось уйти и не мешать — за один день комната полностью преобразилась. И, когда Марат пришёл из школы, он был поражён — обои с хоккеистом были поклеены, на полу был положен дорогой паркет, а над головой сиял множеством лампочек, белоснежный натяжной потолок.

— Это мне?

— Ну, конечно, дорогой, вот твоя комната. Осталось только купить мебель и обставить её по твоему вкусу. Мы можем съездить на выходных в Торговый Центр, и ты что-нибудь себе подберёшь.

Мальчик расчувствовался, и кинулся мне на шею:

— Спасибо, мамочка!

Я провожу рукой по его жёстким волосам, и целую в макушку. Господи, неужели, дождалась? Сын назвал меня мамой, он полностью мне открылся! Из моих глаз выкатываются слезинки, но я быстро их убираю взмахом руки — не нужно, чтобы мальчик их заметил.

…………………

После поминок по усопшей супруге, Павел Иванович приехал ко мне. И, не успел он перешагнуть порог квартиры, как тут же к нему бросилась девочка. Всё это время ей удавалось разговаривать с отцом лишь по телефону, и, малышка, несомненно, скучала.

— Папочка, наконец-то! А мы с Маратом и Настей в магазин собираемся! Хочешь, поехали с нами? А то мы на метро хотели поехать.

— Хитрюга!