Больше он уже продолжать не смог, потому что я перестала изображать манекен и, сомкнув руки на его шее, с восклицанием «Извращенец!» закрыла рот поцелуем.

— Врач, — поправил Роман, перекатившись и оказавшись на мне.

— Одно другому не мешает, — восстановив статус-кво, возразила я.

Сидеть становилось все более неудобно. С этим надо было что-то делать. Я приподнялась и, коротко выдохнув, устроилась поудобнее.

— Я по-прежнему все вижу, — кажется, его голос немного осип, и я почувствовала, как на талии смыкаются руки. — А вот здесь ты светишься ярче всего, — он погладил живот подушечками больших пальцев.

— Хватит изображать рентген, — фыркнула я и поддала ему бедрами.

Если Роман, благодаря горящему за спиной камину, имел возможность видеть меня насквозь, то я с удовольствием наблюдала, как правильные черты исказила гримаса мучительного удовольствия, и руки крепче стиснули талию.

А меня накрыло восхитительнейшим чувством цельности, будто все это время жила лишь половина меня.

Скручивающий живот узел наконец-то ослаб, и по всему телу тягучим медом разлилась нега. Благодаря нашим совместным усилиям, мед таял и, закипая, бежал по венам дразнящими пузырьками, пока, достигнув головы, не затопил пьянящей, как шампанское, пеной. Она, наверное, выплеснулась бы и погасила огонь в камине, но Роман вовремя меня притянул и смешал в поцелуе два стона облегчения и освобождения.

Свернувшись, я лежала перед камином и смотрела на танец огненных язычков. С одной стороны лицо опалял жар нагретых камней, а с другой — огнедышащий Роман. И огнедышащий не в переносном смысле — казалось, что от его горячего дыхания вот-вот вспыхнут волосы. В этом доме точно творится что-то неладное — от нечисти деваться некуда.

— Теперь, когда разогнали твою заледеневшую кровь, можно и поспать, — раздалось над ухом, и тяжелая рука легла на бедро.

— Так все было только, чтобы я не простыла? — я надулась. Стало немного обидно.

— Разумеется, — короткий смешок раздул волосы. — Я же давал клятву Гиппократа, поэтому готов на все ради спасения человека, — спиной чувствовала, как он вздрагивает от сдерживаемого смеха.

«Вот гад», — засыпая, подумала я. Слишком уютными оказались объятия хозяина дома, хоть я до конца и не определилась с его видовой принадлежностью.

Нет, я не забыла о Ленке и Павле. Конечно, они с ума сходят, не зная, куда я пропала. Но я же все равно ничего не могу с этим поделать. Так зачем портить себе сказочную во всех смыслах ночь?

С этими мыслями и под уютное сопение над ухом я окончательно провалилась в сон.

А когда проснулась, то от таинственной, жившей собственной жизнью темноты не осталось и следа. Снова светлую гостиную от пола и до потолка заливали ослепительно яркие лучи солнца. Камин уже погас, а я была заботливо прикрыта лохматым пледом. Ночь уступила место новому дню, с ней ушло и безумие, а также вся нечисть. Принца, Демона или Деда Мороза, черт знает, кто этой ночью был моим гостеприимным хозяином, и след простыл. Не осталось даже напоминания и от нашего напольного застолья, равно как и от разбросанной вчера одежды.

Абсолютно нагая и прикрытая только пледом, я сидела в чужом пустом доме. Осталось только, чтобы скрипнула дверь и в комнату ввалились три медведя. Тогда меня точно можно будет изолировать от общества. Дверь действительно скрипнула, а я подпрыгнула. До подбородка укуталась мехом и осторожно пошла на разведку. Наверное, решила, что если это на самом деле медведи, то могут принять за своего.

Вместо медведей на пороге стоял Роман. В джинсах, присыпанном снегом теплом свитере и до невозможности довольный.

— Проснулась? — широкая улыбка сверкала не хуже, чем в рекламе зубной пасты. — Как самочувствие?

— Как ты вышел? — я невольно поежилась под прохладным дуновением и отступила вглубь комнаты.

Роман стал серьезным и внимательно на меня посмотрел.

— Вылез в окно на кухне, — осторожно сказал он.

— И вчера мог? — в груди шевельнулось неприятное чувство, что меня обманули.

— Мог, — Роман подтвердил мои мысли. — Только не видел смысла.

Я открыла рот, но, задохнувшись от возмущения, не могла сказать ни слова.

— Все дороги занесло, — терпеливо, как несмышленышу, пояснял он. — Света нигде не было. Ходить в бурю в кромешной тьме — не самая здравая мысль. А снега намело по пояс. Вот только откопал дверь и свою машину. Дороги, кажется, еще не начали чистить. Сейчас попробую включить утопленный тобой телефон. Если получится, то позвонишь своим друзьям. Ведь ты же из-за этого нервничаешь?

Признавая его правоту, я угрюмо кивнула и подтянула сползший наряд.

— Ну и хорошо, — в мягком голосе Романа явственно слышалось облегчение. Наверное, испугался, что запущу в него чем-нибудь тяжелым. Вон, даже расправил плечи. Хотя чему я удивляюсь? После того, как укусила, от меня можно ждать чего угодно. — Пойдем завтракать, — снова превращаясь в благородного принца, он обнял меня и плечи и повел на кухню, но, когда с улицы донесся пронзительный автомобильный сигнал, остановился.

— Ленка? — выдохнула я, увидев в окно, как танк подруги и ее мужа пробирается через заносы, и, повернувшись, встретилась с круглыми от изумления глазами Романа.

Наверное, вид у меня был очень глупый, потому что он начал ржать. Не дьявольски сексуально улыбаться, не усмехаться с выдохом, от которого внутри что-то начинало напряженно дрожать, а натурально ржать, как обычный человек.

— Так это с тобой они хотели меня познакомить, — сквозь слезы смог выдавить он. — Надеюсь, что больше не будет необходимости в таких приглашениях.

Продолжая смеяться, он обнял меня и поцеловал в макушку, потом заглянул в лицо.

— Правда?

Я кивнула.

— Все-таки ты Снегурочка, а не ведьма. Глаза у тебя серые.

Мягкий утренний поцелуй прервало покашливание — это Павел и Ленка ввалились в открытую дверь и пытались обратить на себя внимание. Я потуже завернулась в начавший сползать плед.

— Блин! Крис! Как я рада, что с тобой все в порядке, — обнимая меня и обдавая холодом, воскликнула подруга. — Мы переживали, как вы доберетесь, — трещала она, пока Павел пожимал Роману руку. — Но потом Ромка позвонил, что к нему забрела какая-то девушка, и она не желает расставаться с селедкой под шубой, поэтому он задержится. Я как-то сразу поняла, что это ты. Сильно замерзла? — тормошила она меня, пока я вопросительно смотрела Романа.

— Позвонил, пока ты отогревалась в ванной и еще не успела утопить телефон, — улыбнулся он. — Я нашел ее под елкой, она вся закоченела и плакала, — теперь Роман уже обращался к Ленке.

— Бедная ты моя! — воскликнула подруга.

— Я плакала, потому что больно обо что-то ударилась, — нехотя пробурчала. Все-таки я не плакса.

— Наверное, о Деда Мороза. Вот сразу понял, что ты Снегурочка, — рассмеялся Роман.

— К-какой Дед Мороз? — я снова начала заикаться.

— Под елкой, — преувеличенно вежливо поделился принц, и в голосе промелькнули демонические нотки. — Сейчас его не видно под снегом, но ты плакала рядом с ним. Я еще подумал, что нашла ведь место, где сесть в сугроб.

Теперь, присоединившись к Роману, надо мной смеялись и Павел с Ленкой.

— Ну что, ребята, к нам? Крис, не хочешь заехать домой? — Ленка наконец увидела, как я насупилась, перестала хохотать и оценивающе осмотрела мой кокон. — Мы с Павлом подвезем.

При мысли о холоде и непролазном снеге чуть снова не начала стучать зубами.

— Я пока не готова выходить на улицу. Пожалуй, останусь здесь, — я приткнулась к плечу почти безупречного принца. Он меня обнял, а я тихо радовалась, что у него такие сильные и теплые руки.

— Ясно-понятно, — довольно ухмыльнулась Ленка. — Оставим вас наедине. Пойдем! — подтолкнула мужа к двери и все время, пока шли, тыкала его локтем в бок. — Я же говорила, что все получится, — шипела она.