– Сама позвонишь, – решил господин Дикулов. – Почта у них в центре, это я помню. Позвонишь, договоришься.

– Но я ничего с собой не взяла…

– Купишь.

– А где же я…

Дикулов рассердился:

– Так, хватит! Или садись в летучку и уматывай к чертовой бабушке, или бери деньги и иди устраивайся. Я бы предпочел, чтобы ты улетела. Надоело, честное слово.

Медсестра растерялась. С одной стороны, долг перед больным, с другой – больной уж настолько бесцеремонен, чтобы не сказать хамоват…

Но тут к вертолету подъехал старенький «уазик». Из него вышел крепкий дядька лет шестидесяти – седой, с обветренным лицом и мощной шеей.

– С чем гости пожаловали? – спросил он.

– По личному делу, – небрежно бросил господин Дикулов.

А медсестра, воспрянув духом, поспешила выяснить:

– У вас тут есть врачи? Больничка какая-нибудь?

– Что, плохо кому-то? – обеспокоился седой.

– Нет-нет, – замахала руками медсестра. – Я просто так, на всякий случай спросила…

– Странно как-то, – покачал головой дядька. – Но больничка есть, конечно. Только не врач у нас, фельдшер. Настоящего врача пока только обещают прислать.

– Все ясно. – Сергей Пафнутьевич обернулся к медсестре и приказал: – Забирайся в кабину – и вперед. Счастливого полета.

– Сергей Пафнутьевич, вы уверены?..

– Я уверен. Дуй отсюда. А вы, – обратился он к седому, – не скажете мне, как найти Наталью Ивановну Дикулову? Она сюда на днях переехала, я ее сын.

– Сын? – Седой всмотрелся в лицо Сергея Пафнутьевича. – Который же?.. Ба! Серега!

– Ну да, только я вас что-то не помню…

– Идем-ка в машину, я тебя отвезу к Наталье. Бери сумку. Ты что же так-то налегке? Зима как-никак.

– Я не собирался здесь задерживаться, хотел только с матерью поговорить кое о чем.

Они уже уселись в «уазик». Машина, угрожающе рявкнув, тронулась с места. Седой оглянулся на вертолет, покачал головой, но ничего не сказал. Однако господину Дикулову в этом жесте почудилось осуждение, и он сразу напрягся, ожидая, что седой начнет рассуждать о дурных сыновьях, не помнящих своих матерей. Но седой не сказал ни слова, пока они не доехали до центральной площади поселка, да и тогда лишь мимоходом сообщил:

– Вон там больничка. Я так понял, что девочка за тебя беспокоилась?

– Не твое дело, – огрызнулся Дикулов. – Далеко еще ехать?

– Пять минут.

И действительно, не больше чем через пять минут он остановил «уазик» перед нарядным желтым домиком.

– Приехали, выходи.

А когда Сергей Пафнутьевич, взяв сумку, уже собирался захлопнуть дверцу, добавил:

– Мы с тобой в одном классе учились.

И грохочущий рыдван тут же умчался прочь.


Утром Наталья Ивановна и Марина продолжили труды по устройству на новом месте. Нужно было прикупить еще кое-что необходимое по хозяйству. С занавесками, ковриками, полотенцами и посудой они уже разобрались, а теперь Марина решила, что в новой бабушкиной спальне обязательно должен стоять хороший комод, и она внесла его в список необходимой мебели. Мебельного магазина в поселке не имелось, так что нужно было снаряжать экспедицию в город. А на первое время были стараниями и хлопотами Нины Павловны построены два топчана вместо кроватей. Стол в кухне оставили прежние хозяева дома, вместе с небольшим шкафчиком для посуды и парой табуретов. И еще в наследство от них достался древний обеденный круглый стол, который теперь красовался в центральной комнате. Его накрыли вышитой льняной скатертью, тоже не молоденькой, и он приобрел почти благородный вид. Но Марина предполагала пустить его на дрова, как только купит новые предметы обстановки.

Марина еще раз перебрала старые, пожелтевшие простыни и пододеяльники, проредившиеся от бесчисленных стирок.

– Бабуль, когда ты в последний раз простынки покупала? – спросила Марина.

– Да когда еще тут жила, в совхозе, – откликнулась Наталья Ивановна, внимательно изучавшая в этот момент клубок серых шерстяных ниток. – Вот как раз тебе на носки хватит. Сегодня же начну вязать.

– Ой, бабуль! – отмахнулась Марина. – Еще чего не хватало, будешь время убивать на носки! Проще в магазине купить.

– В магазинных радости нет. А чего тебе мои простыни не нравятся?

– Старые очень. Сбегаю сейчас в ваш магазин, куплю два-три комплекта. Я вчера видела там постельное белье. Не лучшего качества, правда…

– Хватит тебе тратиться! – прикрикнула на нее Наталья Ивановна. – С чего вообще ты все это затеяла? – сердито продолжила она. – Знаешь ведь теперь, что я тебе не родная.

– Ты мне роднее всех на свете, – серьезно ответила Марина, подходя к бабушке и осторожно обнимая ее. – Ты у меня единственная. Больше у меня никого нет. Ты меня вырастила, только ты одна меня любишь.

Немного помолчав, Наталья Ивановна негромко произнесла:

– Лет тебе немало, красавица, уж двадцать второй пошел. Замуж пора бы.

– Да кому я нужна без денег! – отмахнулась Марина.

– Хорошему человеку, – твердо сказала бабушка. – Настоящему.

– Где бы его найти…

– С подружками посоветуйся. Они городские, знают, куда пойти, с кем познакомиться.

– Нет у меня подруг.

– Как это – нет? – не поверила Наталья Ивановна. – Так не бывает, Мариночка. У каждого человека есть друзья.

– А у меня вот нет. То есть я думала, что есть… а теперь…

После долгой, очень долгой паузы Наталья Ивановна негромко заговорила:

– Понятно. Что ж, значит, то были не настоящие люди. И забудь про них. Найдешь других.

– Где их искать-то… Ладно, бабуль, пойду-ка я лучше в магазин.

– Не надо мне ничего!

– Надо!

И Марина пулей выскочила в прихожую, чтобы не слышать бабушкиных возражений. Быстро надела сапожки, набросила куртку и, схватив сумочку, поспешила в магазин.


Обе продавщицы, едва увидев Марину, заулыбались:

– Мариночка! Что, снова для бабушки что-то нужно?

– Конечно, нужно, – весело подтвердила Марина. Ей очень нравились эти русоволосые краснощекие девушки, так не похожие на ее питерских знакомых. Зато они были похожи между собой, только глаза разные: у одной карие, у другой ярко-голубые. – Постельное белье у нее ну вообще никуда не годится, да и полотенец кухонных еще бы надо штук шесть.

– Сейчас подберем! Наталье Ивановне какой цвет больше нравится?

– Ой, не знаю…

– А вот у нас с подсолнушками есть комплект, а есть с васильками, – засуетились девушки, раскладывая на прилавке перед Мариной постельное белье. – Или лучше с розочками, как ты думаешь?

Странно, подумала Марина, перебирая комплекты, почему здесь ей совсем не хочется хамить продавщицам, хотя они преспокойно обращаются к ней на ты и вообще ведут себя так, будто они сто лет знакомы? А в Питере дня не проходило, чтобы она не наорала на кого-нибудь…

– Я думаю, лучше все три сразу, – решила она. – А вон там что такое лежит? Вон там, на самом верху, зеленое?

– О! – выдохнула голубоглазая. – Это у нас индийский комплект, тонкий-претонкий лен, дорогой. Там пододеяльник весь шелком вышитый.

– А ну-ка покажи! – потребовала Марина.

Голубоглазая ловко вскарабкалась на маленькую деревянную стремянку и сняла с верхней полки прозрачный пакет с чем-то бледно-зеленым внутри.

Когда она развернула пододеяльник – даже Марина ахнула от восторга.

– Как красиво!

– Да, вещь чудесная, – согласились продавщицы.

– Беру! – решила Марина. – Пусть бабуля порадуется.

– Всем бы таких внучек, – с легкой завистью в голосе сказала кареглазая.

– Каких вырастим – таких и получим, – благодушно бросила вторая девушка.

И обе они весело рассмеялись. Марина с удовольствием присоединилась к ним.

Потом она отобрала дюжину льняных кухонных полотенец, добавила к ним небольшую сковороду… И, чуть-чуть подумав, сообщила:

– А еще мне надо большое ведро, вон то, наверное, красное… и корзинку.

– Корзинка-то зачем? – удивилась голубоглазая. – Неужто Наталья Ивановна будет по грибы ходить? У нас до леса далеко.

– Может, я сама буду летом ходить. Приеду вот к ней отдыхать, да и пойду в лес, – засмеялась Марина. – А пока в ведро и в корзинку складывайте все остальное.

И тут ее озарило. Она же может расспросить вот этих девушек… Вот только с чего начать?

Придумала!

– Может, мне и для себя что-нибудь купить? – изобразив задумчивость, сказала она. – Свитерок какой-нибудь, например. Есть у вас вещи для таких, как я?

Девушки снова засмеялись.

– Да, на тебя нелегко подобрать, – сказала голубоглазая. – Уж очень ты яркая уродилась.

– Как солнышко, – согласилась вторая продавщица.

– Ой, как будто у вас в поселке рыжих нет! – отмахнулась Марина.

– Как не быть, конечно, есть, – сказала голубоглазая, чуть скривившись. – Только… Ну, понимаешь, деваха одна имеется, только она придурочная. И батя у нее тоже не шибко умен… да к тому же калека. Они оба рыжие.

– Калека? – Марина вопросительно посмотрела на продавщицу.

– Да, он когда-то давно спину повредил, теперь в коляске катается.

– Надо же! – покачала головой Марина. – Как человеку не повезло! А что случилось-то?

– Да кто ж знает? – пожала плечами голубоглазая. – Это ведь сто лет назад было! А он не больно-то разговорчив, никому ничего не рассказывает.

– Странно, – удивилась Марина. – Обычно инвалиды любят о своих несчастьях поговорить, пожаловаться.

– Ну, поговаривают, что был он в молодости дядька сильно подлый, так что, наверное, получил за дело, вот и молчит, – усмехнулась кареглазая.

– Это может быть, – согласилась Марина. – А где же он живет-то? Я что-то пока не видела никого в колясках, да еще и рыжих.