Что бы все это значило?

Как объяснить такое странное видение?

Бабушка смогла бы растолковать, да ведь она далеко…

Потом Марине несколько раз подряд снились все те же синие поганки, которые она уже видела однажды в кошмаре, потом – живые куклы со злобно перекошенными лицами, встрепанные, грязные…

А однажды приснился бесконечно длинный удав, раскрашенный в веселый красный горошек. Марина расправилась с ним, воткнув в бессмысленный и холодный змеиный глаз маникюрные ножницы.


К снам добавлялось постоянное ощущение временности: сейчас так, но вот-вот все изменится, надо только немножко подождать, потерпеть… и что-то случится, и придет счастье, и станет тепло, легко, радостно…

Марина научилась гулять в одиночестве и каждое утро бродила по городу, время от времени заглядывая в какое-нибудь кафе, чтобы погреться. «Лексус» она давным-давно продала, а новую машину покупать не стала. Почему-то ей разонравилось сидеть за рулем. Точнее, она была бы не против иметь автомобиль, но только внедорожник, чтобы можно было на нем поехать к бабушке, однако джипы были ей теперь не по карману. Вечерами она смотрела новые фильмы и уже не обращала внимания на то, что ей приходится покупать не лицензионные, а пиратские диски. Какая разница, в конце-то концов? Зато она не экономила на внешности и по-прежнему ходила и к визажисту, и в массажный салон, и кремы покупала только самые дорогие.

Ольга все так же предлагала ей разные книги, которых Марина не читала, а однажды, зайдя в гости и окинув квартиру соседки критическим взглядом, Ольга предложила:

– Не хочешь тут все переделать? У меня есть знакомые студенты-дизайнеры, они бы ради практики могли тебе бесплатно ремонт сделать. Что-нибудь особо художественное, а? Ты только материалы купишь, и все.

Студенты, грустно подумала Марина, тоже, наверное, умничать начнут. Ну их к черту.

– Не хочется, – коротко ответила она подруге.

– А как у вас с Левой отношения складываются? – осторожно поинтересовалась Ольга.

– Никак, – пожала плечами Марина. – Он такой же, как Кирилл. Придет, пирожков налопается, наговорит умных вещей, и привет.

– Жаль.

Но Марине жаль не было. Наоборот, на этот раз она твердо решила, что постарается выставить Леву как можно скорее, что ни к чему ей терпеть человека, абсолютно ей чужого и чуждого. Тем более что на самом деле в этот раз все было гораздо хуже, чем с Кириллом. Кирилл просто старался навязать Марине свои взгляды, заставлял читать разные умные книги (черта с два у него что-то получилось!), но он даже и не пытался заглянуть в Маринин ум, понять ее. А вот Лева…

Он приходил в гости, как хирург на операцию.

Он прямо с порога начинал задавать вопросы, препарируя Марину, как студенты в анатомичке препарируют трупы. Он был безжалостен, он старался заглянуть в самую глубь…

Марина защищалась как могла, однако Лева был сильнее.

Но изредка он говорил вещи, заставлявшие Марину надолго задуматься.

Лева очень любил рассуждать на абстрактные темы, но опять же с целью вырвать у Марины какое-нибудь неосторожное высказывание. И вот однажды он начал говорить о надежде и о том, что только она и поддерживает людей в отчаянные моменты. Но у Марины было на этот счет другое мнение, и она, не подумав как следует, выложила его:

– Надежда иногда может свести с ума.

– Ну, это твой личный взгляд, – снисходительно бросил Лева. – Хотя на самом деле твоя беда не в том, что ты надеешься на нечто нереальное. Твоя главная проблема другая. Тебе просто очень нравится злиться, гневаться на других, и от этого тебе так тяжело.

– Что? – возмущенно вскрикнула Марина. – Мне нравится злиться?! Да ты соображаешь, что говоришь?!

– Соображаю, – усмехнулся Лева. – Ты всех ненавидишь, всех считаешь виноватыми в собственных бедах и ошибках.

– Я не ошибаюсь!

– А если подумать? – спокойным, ровным тоном возразил сценарист номер два. – Если подумать как следует? Взрываешься ни с того ни с сего, кричишь, ругаешься – в общем, производишь впечатление полной психопатки.

– А если я не могу сдержаться? – закричала Марина.

– Можешь, милая, еще как можешь! Ты ведь не скандалишь там и тогда, где и когда тебе могут дать настоящий отпор. Ты разве сама этого не осознаешь? Не замечаешь?

– Да ничего подобного!

– Подумай об этом на досуге, – холодно посоветовал Лева. – И еще. Ты любому человеку обязательно находишь не слишком изящное определение. Почему? С какой целью? Разве это не подсознательное желание обидеть, встать выше?

Марина непонимающе уставилась на сценариста номер два:

– О чем это ты?

Лева надменно усмехнулся:

– Вы ведь с Ольгой подруги, правильно?

– Да, конечно. Я ее очень люблю.

– Может, и любишь, но за глаза почему-то постоянно обзываешь сушеным кузнечиком. Что это за любовь такая странная? Почему кузнечик?

– Потому что похожа, – брякнула Марина.

– А я на кого похож? – слегка заинтересовался Лева.

Наверное, он думал, что Марина смутится, что своим вопросом он заставит ее покраснеть и отступить, как обычно, – однако Марина уже пошла вразнос.

– Ты? На холеную жабу!

– Опа-на, – озадаченно пробормотал Лева. – Почему на жабу?

– Рот большой, – усмехнулась Марина. – Ладно, извини, я не хотела тебя обидеть. – Она действительно не хотела. В этот раз – не хотела. – Просто очень уж ты меня достал своими поучениями.

– Да я и не обиделся… Мне очень интересно, как ты видишь людей, какие у тебя образы рождаются.

– Опять ты за свое!

– Все, не буду.

Когда Лева ушел, Марина, занявшись мытьем чайных чашек, первым делом, конечно же, вспомнила заявление сценариста о том, что ей якобы нравится гневаться. Что за чушь! Что за наглость! Надо же было такое заявить! Ей нравится злиться! Это уж чересчур. Как будто такое может кому-то понравиться! Дрянь этот Лева, только и всего.

Надо поскорее его выставить. Но так, чтобы Ольга не восприняла это как новый демарш со стороны Марины.


Два или три визита сценариста номер два прошли относительно спокойно, а потом снова между ним и Мариной вспыхнула ссора. И снова все началось с сущего пустяка.

Лева, как обычно, пришел подкормиться на халяву (это Марина поняла наконец), но свои обычные вопросы задавал как-то вяло, то и дело замолкал и таращился в окно бессмысленным взглядом. Марина посматривала на него, не понимая, что происходит, и наконец, не выдержав, спросила:

– Ты какой-то странный сегодня. Тебе плохо?

– О!.. Ты когда-нибудь слышала слово «сосредоточение», детка?

– Я не детка!

Лева всегда очень точно чувствовал момент, когда нужно остановиться. И сразу шел на попятный.

– Извини, я не хотел тебя задеть. Просто я сейчас обдумываю новую пьесу, вот и ухожу в себя время от времени.

«Хотел ты меня задеть, – думала Марина, заваривая свежий чай, – еще и как хотел! Точно рассчитал, как вызвать очередной взрыв… Только ты же никогда в этом не признаешься, ты же уверен, что я ничегошеньки не понимаю, что я деревенская дурочка, испорченная большими деньгами… А не пора ли высказать ему все, что следует, этому умнику?..»

И Марина, придя к такой мысли, не стала откладывать дело в долгий ящик.

– Знаешь что, дорогой, – сказала она, натянув на лицо вежливую улыбку, – может, хватит тебе ходить сюда на бесплатные пирожки, а? Все равно у нас с тобой ничего не получится, а я хочу быть счастливой.

Лева, от неожиданности нападения подавившись плюшкой, сначала долго откашливался, а потом презрительно заявил:

– Да никогда ты счастливой не будешь, дура!

– Что?! – возмутилась Марина. – Это еще почему? Ты кто вообще? Бабка Ванда? Ишь, прорицатель хренов!

– Не будешь никогда, – злорадно повторил сценарист номер два. – И знаешь почему? Я тебе уже говорил как-то об этом. Потому что ты сама изо всех сил ищешь поводы, чтобы не быть счастливой.

– Что?! Ах ты… да как ты смеешь!

– Да-да, тебе нравится впадать в ярость, и не просто нравится! Ты наслаждаешься собственным гневом, для тебя это необходимое состояние! Ты не умеешь и не желаешь быть спокойной, потому что ты не желаешь принять жизнь такой, какова она есть! Ясно тебе, красотка?

Марина захлебнулась ненавистью, растеряв все слова.

– Ах ты…

Но Лева тоже, судя по всему, решил высказаться наконец на всю катушку:

– Ты ничем не занимаешься, вот в чем беда. А в организме, которому не хватает нагрузки, возрастает энтропия.

– Что возрастает? – растерялась Марина.

– Энтропия. Невосстановимое рассеивание энергии.

– Ох, ну до чего же тебе нравится умного из себя строить!

– А я не строю. Я на самом деле умный. Для тебя это внове? Ты с умными людьми до сих пор не сталкивалась?

– Я не сталкивалась с дураками! Среди моих знакомых все умные, ни одного нищего нет!

– Ну да, если ты умный, то почему ты бедный… Марина, я знаю, что ты этого не поймешь, но в жизни есть и другие ценности, кроме денег.

– Другие ценности могут быть только после денег! – отрезала Марина. – Когда ты сыт, обут и одет. А если тебе жрать не на что, у тебя на уме одна ценность: деньги!

– Это не совсем российский подход к жизни. Хотя деньги, безусловно, вещь очень важная, кто бы спорил… и все-таки умный может быть бедным. Мы же не американцы. Это у них так говорят. А знаешь почему?

– Почему? – поддалась на провокацию Марина.

– Потому что они не знают другого ума. Только деловой вариант, понимаешь? Умным в Америке называют только того, кто добился успеха, заработал много денег. Все остальные – глупы. Но разве глупый человек может, например, писать стихи? Вот послушай: «Как желтый жемчуг – фонари, хрустальный хаос серых зданий…»