Лиз Карлайл - Соблазн на всю ночь

Впрочем, все это он несерьезно. Спелые плоды можно срывать и с нижних веток, они по вкусу точно такие же, как и те, что растут на макушках деревьев. А уж если они сами падают в руки, то зачем же отказываться? Тристан знал многих женщин, которые охотно пригласили бы его в свою постель. И все же по какой-то непонятной причине он все равно думал о Федре Нортемптон. Что было еще более странным, так это то, что каким-то непостижимым образом все следы совершенного на Стрэнде убийства вели к двери дома этой девушки. Может быть, он начинает сходить с ума? Или, может, что-то глубоко спрятанное у него внутри пытается обнаружить себя?

Он, кажется, немного увлекся ею. Он увлекся упрямой и своенравной гусыней, которую его послал расспросить отец. Интересно, догадывался ли отец о том, что он может увлечься этой девушкой? Хокстон был чрезвычайно умным и осторожным. Настоящий дьявол. Он, Тристан, хорошо знал о существовании у отца потаенной стороны, темной и опасной. Другие люди тоже, разумеется, догадывались о ней, и эта его сторона вызывала в них страх. Его смертельно боялись. И именно благодаря этому он и стал таким влиятельным политиком.

К ним подошла Зоуи Армстронг.

— Тетя Уинни, мы устали от карт, — вкрадчиво проговорила она. — Может, устроим танцы? Миссис Хэнкл согласилась поиграть на пианино.

Как можно было отказать Зоуи? Джентльмены уже уносили столы и стулья из центра комнаты. Леди Федра помогала Апджону открывать четыре французских окна, выходивших на террасу. Тристан заметил, что леди Федра внимательно вглядывалась в темный сад. И чуть ли не с тоской. Тристан Толбот усмехнулся про себя. Это шанс. А он был не из тех мужчин, которые упускали свой шанс.

С зажженным камином, обставленная с большим вкусом гостиная мадам Востриковой являла собой оазис элегантности в море порока. Подойдя к узкому столику с шахматной доской, Лаврин взял пальцами пешку и переставил ее на две клетки вперед.

— Человек, которого зовут де Венденхайм, снова задает вопросы, мадам, — пробормотал он, выпрямляясь. — Похоже, мистера Пиля очень интересуют наши дела.

Сидевшая в ореоле падающего от лампы мягкого света мадам Вострикова задумчиво качнула головой и посмотрела на бокал вина в своей руке.

— Хорошо, что ты предупредил меня, Лаврин, — сказала она. — Министерство внутренних дел, разумеется наблюдает за действиями полицейских. Мы тоже понаблюдаем за всем этим и будем надеяться, что дело этим и ограничится.

— А если не ограничится?

Она бросила на Лаврина взгляд, ее веки казались слегка отекшими и поэтому тяжелыми.

— Тогда тебе придется убедить их оставить это дело, — холодно проговорила она. — Ты понимаешь меня?

— Да, мадам. — Лаврин посмотрел на ее узкую тонкую руку, лежащую на подлокотнике кресла. Он знал, что ему придется сделать все, что пожелает мадам, и так, как она этого пожелает. Возражать или навязывать ей свою точку зрения он не собирался. Зачем идти против течения? Он не такой дурак, каким был Горский. И уж точно он не потеряет свои мозги и тем более жизнь из-за чьего-то там бренного тела, пусть даже и очень красивого.

Мадам пошевелилась в кресле, взяла бокал в другую руку.

— Ты что-то притих, Лаврин, — проворковала она. — Тебе не нравится моя стратегия?

Лаврин повел плечом.

— Де Венденхайм знает хозяина того магазина, в котором был найден Горский. Надеюсь, что это совпадение. Возможно, Горский почувствовал, что за ним идет охота, и попытался укрыться в боковой аллее. И все же нам следует быть крайне осторожными.

На лице мадам Востриковой снова появилось задумчивое выражение.

— Перед смертью Горский ни с кем не говорил, и при себе у него ничего не было обнаружено. Так ведь? — сказала она. — Убийца подтвердил нам это.

Да, подтвердил, когда к его горлу приставили нож, подумал Лаврин. Но зачем сердить мадам?

— Да, он был уверен в этом, — поторопился согласиться Лаврин.

— И все же надо проследить… — Неожиданно в ее темных глазах вспыхнул огонь. — Ты возьмешь это на себя, Лаврин.

Быстро обдумав свою линию поведения, он сказал:

— Сегодня во второй половине дня мои люди видели де Венденхайма в клубе «Трэвеллерз», он пил кофе в обществе наследника Хокстона. — Лаврин бросил быстрый взгляд на мадам. — Конечно, они оба члены клуба, и их встреча могла быть просто случайной и ничего не иметь, под собой, но кто знает…

— Правильно, что ты держишь меня в курсе дела. — Она улыбнулась. — Думаю, нам не стоит волноваться насчет наследника Хокстона. Он слишком занят органом, который болтается у него между ног, и слишком мало уделяет внимания тому, что лежит в его черепной коробке.

На лице Лаврина появилась слабая улыбка.

— Полагаю, помощник Хокстона у вас уже в кармане?

— Скоро будет, Лаврин. — Взгляд мадам потемнел. — Неббетт приносит нам очень нужные письма. И за это я вознагражу его милой молодой девочкой, которую мы нашли в Кале.

— Эта та, которая первоначально предназначалась для лорда Коттинга?

— Коттингу понравилась другая. Рыжеволосая, — сказала мадам, пожав плечами. — Служанка из таверны. А та маленькая француженка — настоящая красавица и слишком хороша для Коттинга. Было бы просто расточительством подкладывать ее в его постель. Он лишь пустой болтун, от него мы не получим никакой ценной информации.

— Он многое потерял, — заметил Лаврин, усмехнувшись. — Но эта француженка драчунья.

Мадам громко рассмеялась.

— Неужели ты все еще так плохо знаешь меня? — спросила она. — Мы заткнули ей рот кляпом, и Хэтти удалила ей все волосы с лобка горячим воском. Маленькая сучка теперь гладкая, как яйцо. И выглядит лет на двенадцать. Можешь представить, что сделает этот сумасшедший Неббетт, чтобы попробовать это?

Лаврин передвинул слона и удалил с поля пешку противника.

— Надеюсь, Лилия, она не создаст слишком много проблем.

— Если я получу от Неббетта то, что мне нужно, я закрою глаза на все доставленные мне неудобства. — Ее глаза, пронзительные и цепкие, как у ястреба, устремились на шахматную доску. — К сожалению, у Хокстона другие вкусы. Если бы было иначе, мы бы украсили наш торт превосходной сливой.

— Но у него есть сын, — сказал Лаврин. — Он известен своей репутацией мота и прожигателя жизни.

— И именно поэтому он совершенно бесполезен для нас. — Вострикова усмехнулась. — Если ему не взбредет в голову, конечно, примерить на себя папочкины туфли.

— Сейчас в министерстве внутренних дел бушует небольшой ураган, — сообщил Лаврин, неопределенно махнув рукой. — Поговаривают, лорд Хокстон намеревается отрядить сына в министерство иностранных дел для выполнения какого-то секретного задания.

— В самом деле? — На лице мадам появилась зловещая улыбка. — Значит, Лаврин, мне придется внести поправки в мой план. Очень может быть, что нам потребуется этот человек, и мы найдем способ заинтересовать его.

Затем Вострикова снова выпрямилась в кресле. В эту минуту Лаврин вдруг явственно понял одну вещь, в его голове словно сверкнула маленькая молния — скоро ему придет конец.

— И, Лаврин, друг мой, — мягко сказала она, — я буду надеяться, что всегда смогу на тебя положиться.

Федра прижала ладони к деревянной колонне, поддерживающей в центре крышу беседки, потом повернулась и прижалась к колонне спиной. Стараясь расслабиться, она втянула в себя наполненный запахами весны воздух. Ощущался и аромат только что распустившихся деревьев, и примешивающийся к нему запах недавно вскопанной земли. Игра света и теней превращала сад в заколдованное королевство.

В гостиной миссис Уэйден сделалось слишком жарко и душно, хотя все окна были открыты настежь. Воспользовавшись моментом, Федра тут же сбежала в сад, чтобы немного отдохнуть от толпы гостей, постоянно вовлекающих ее в бесполезные скучные разговоры. К тому же она была не в том настроении, чтобы танцевать. А танцевать пришлось бы вальс, и Зоуи обязательно заставила бы ее это делать. Пианистка уже направлялась к инструменту.

Играла она хорошо, и музыка была выбрана приятная. Шуберт, подумала про себя Федра. Закрыв глаза, она позволила себе немного насладиться плывущими по саду мягкими волнующими звуками.

— Должен сказать, — послышался тихий голос чуть ли не около ее уха, — меня не слишком волнует то обстоятельство, что лорд Роберт весь вечер не сводил глаз с вашего корсета.

Глаза Федры мгновенно распахнулись, и у нее перехватило дыхание.

Прямо напротив нее, опершись спиной о другую колонну и сложив руки на груди, стоял Тристан Толбот — олицетворенный идеал мужчины. Как долго он находился здесь?

— Послушайте, мистер Толбот, — глухо прошептала Федра, — вы всегда так подкрадываетесь к людям, чтобы напугать их до смерти?

— Прошу прощения, — пробормотал он, отделяясь от колонны. — Я совсем не хотел пугать вас.

— Неправда, — возразила Федра. — Не могли же вы прийти следом за мной.

— Почему же не мог? Я многое могу, — прошептал он. — Будем считать, что это волшебство. И я волшебник.

Его слова не уняли ее волнения, а лишь усугубили его. И еще Федра почувствовала, что на нее вдруг навалилась усталость.

— Думаю, мне лучше вернуться обратно, — проговорила она.

— Подождите. — Тристан внезапно взял ее за запястье. Федра опустила глаза и посмотрела на его руку — она была широкой, с длинными крепкими пальцами и удивительно теплой. — Прошу извинить меня, Фе. Неужели я и в самом деле так расстроил вас?

Да, он действительно расстроил ее, но Федра не собиралась в этом признаваться. Дело было отнюдь не в Тристане Толботе, а в ней самой, в том странном и сильном тяготении, которое она испытывала к этому мужчине. Внезапно ей открылось существование в нем темных, пугающих глубин. А если она ошибалась? Если эти глубины только лишь мерещились ей? Если блестящий фасад и был его сутью? Ей уже случалось ошибаться раньше. Поэтому не стоило так торопиться с выводами.