В последний раз вдохнуть любимый запах… впитать. Время остановись. Оно слишком жестоко, чтоб выполнять мою просьбу. Не может подарить и лишней секунды с ним.

Он пульсирует во мне. По его щеке катится слеза, он все понял. Мой уверенный, непоколебимый, стальной хищник, снес к чертям все мои запреты. Вылетаем из тела, наши души объединяются, сплетаются между собой.

Я люблю тебя так сильно, что это страшно.

— Нет, Алиса. — зарывается в мои волосы. — Не пущу. — он еще во мне. Я должна остановить у нас ничего не выйдет. Одной любви и страсти мало.

Осторожно отодвигаю его. Собрав всю волю в кулак. Он застегивает брюки, прячет в карман презерватив.

— Я не могу, Олег. Это было в последний раз. На чужом несчастье счастья не постоишь.

— Ты про Кристину? Я брошу ее. После того, что было, между нами, в первый раз, между ней и мной ничего не было! Она ничего для меня не значит! Только ты! Лисенок, прошу, не надо. Бросай своего Лешу, я не потерплю, чтоб к тебе прикасался другой мужчина.

У меня в голове сложился пазл. Он не знает, что у меня есть сын! Он думает, что у меня есть любовник!

Ничего, так лучше. По — другому он меня не отпустит. А я не смогу долго сопротивляться.

Мы не можем быть вместе. Я не хочу, чтоб из — за меня страдала другая женщина.

И Леша… Каким бы хорошим бы не был Олег, он не сможет растить чужого ребенка. Родной отец ведь не смог. А Алеша его плоть и кровь. Тем более больной ребенок. Это тяжело. Это сейчас у нас с ним любовь и страсть, но со временем это пройдет. Нет ничего вечного на земле. А Олег человек чести, он не сможет бросить нас.

Я не хочу, чтоб он жил со мной из жалости.

Со временем он меня возненавидит. Я знаю, эту черту так легко прейти, что т уда, что обратно.

А я привяжусь к нему еще больше, и тогда порвать с ним будет не возможно.

Депиляцию медленно не делают. И тут рвать, быстро и терпеть боль. Надеяться, что, когда — нибудь станет легче.

Он сжимает меня в объятьях.

— Лисенок, мой! — покрывает лицо поцелуями. Моя девочка, не пущу. Алиса я л…

— Я люблю Лешу! — не даю ему договорить. — И никогда не брошу. — на моем лице уверенность. Говорю то я правду, только утаив одну деталь, что он мой сын.

Он отшатывается от меня, как — будто я воткнула ему нож в грудь. Закрывает глаза. Я вижу. Как его скулы сжимаются.

Прости любимый. Я сделала тебе больно, но так лучше. Так надо. Предательские слезы льются по моему лицу. Не могу их остановить. Сейчас я прощаюсь со своей любовью. Как больно, господи, как же жжет грудь. К горлу подступил ком, не могу дышать. От той боли, что я причинила ему еще больнее мне.

— Я понял. — быстро поправляю одежду трясущимися руками застегиваю пуговицы. В его глазах боль, взгляд потухший. Я вынула из нас душу и растоптала.

Его лицо становиться, как холодная маска. Я чувствую, он смирился. Что же я сделала с ним? Предо мной другой человек. Жестокий, холодный. Я убила моего нежного, чувственного Олега.

— Вы свободны, Алиса Федоровна. Больше я в ваших услугах не нуждаюсь! Секс, конечно, был хорошим, но бывала и лучше. — достает портмоне, швыряет на стол сто баксов, как пощечину. — Я думаю этого достаточно.

Я понимаю почему он так сделал. Делает больно потому, что я сделала больно ему.

— Не надо так. — осипшим от слез голосом, говорю, сжимая кулаки.

— Как так? Вы любите другого. А за эту, ”услугу”, я вам заплатил.

Выбегаю, несусь в туалет. Прячусь в кабинке, от посторонних глаз. Давлю крики отчаянья, раздирающие грудь, в ладошку, оседаю на пол. Это конец!


Глава пятая


Слез больше нет, они просто кончились. Души и сердца тоже. Я оставила их в конференц — зале. Если я сейчас похожа на мумию, то почему так все болит? Зачем?! Зачем я сделала это. Иногда нужно побыть эгоисткой.

Ждешь этого счастья, как манну небесную, и вот, когда оно появляется, топчешь его, сжигаешь, и пепел развеваешь по ветру.

Какая дурость! Пусть немного, но мы могли быть счастливы.

Все! Я передумала! Мне без него не жить.

Улыбаюсь, радостно открываю дверь.

— Олег… — сердце все же при мне, иначе оно бы не болело еще больше. На его столе сидит Кристина, он отрывается от ее губ.

— Вы, что — то хотели Алиса Федоровна? Я сейчас занят. Не видно? — кривая усмешка, глаза полные призрения и… сожаления?

— Простите, я не знала, что вы с невестой.

— “Олежа”, — она недовольно надула губы, — выгони эту клушу. Уволь ее!

— Не к чему, СОЛНЫШКО, — он назвал ее так же, как пол часа назад называл меня, — Алиса Федоровна, отрабатывает, уже немного осталось, киска моя. — проводит по щеке рукой.

Меня сейчас стошнит! С силой захлопываю дверь. Я запуталась… Когда он был настоящим? Когда был со мной или сейчас?

Если бы он меня любил, не смог бы так быстро переключиться на другую. Спустя пол часа! Я всего лишь игрушка, мимолетное увлечение. Мной попользовались и выкинули, как тот использованный презерватив.

Почему я до сих пор живая? Разве человек может вынести столько боли и предательства?

Муж, мать, когда не приняла меня после измены Вани, изнасилование, когда уронили Лешу.

Господи за что? Я что? В прошлой жизни была Гитлером? За какие такие грехи я получаю только удары!

Хватит! Я не железная! Не было ничего! НИЧЕГО!

Я забуду его, как страшный сон. Пусть дальше трахает свою Крис!

— Алиса, — от размышлений меня отвлекла Оля, — ты чего на обеде не была?

— Олег Романович задержал.

— Да, я слышала. Весь офис только и судачит о том, что ты будешь помогать в крупном проекте.

— Оля! Перестань! Это Олег Романович пошутил. Нигде я участвовать не буду. Я увольняюсь.

— Алиса, — она долго раздумывала о чем то, — это правда, что у вас роман с Олегом Романовичем?

— Да глупости это. Ты же знаешь, у него есть невеста.

— Да, знаю, но, народ судачит, что вы закрылись в конференц — зале… И люди слышали стоны, крики. — опускаю глаза, — ну ты понимаешь.

Черт! Я совсем голову потеряла, краснею. Это же надо было, на глазах у всего коллектива! Да меня сожрут в этом серпентарии.

— Ты не подумай… Я не осуждаю, я только буду рада, если наш красавчик и всеобщий любимчик достанется тебе, а не этой силиконовой дуре.

Оля хорошая. Я вижу, как она действительно искренне переживает за меня.

Но рассказывать о своем моральном падении никому не хочу. Просто забыть. Никто же не умер. Пусть этот позор останется моим.

— Тебе все правильно сказали. Дверь действительно была закрыта это потому, — что же придумать то, — потому, что Олег Романович был там со своей невестой, Кристиной.

— Ты поэтому так выглядишь?

— Как?

— Как — будто тебя катком переехало. И глаза опухли. Не переживай так, пошел он! Все мужики козлы! Не ценят какое сокровище к ним попало. Как вороны падки на все красивое, блестящее и силиконовое, особенно если это пятого размера.

Черт! Неужели меня можно прочитать, как открытую книгу? Один взгляд Оли, и она уже все поняла.

— Да, нет Оль, просто у меня дома неприятности.

— Расскажешь?

— Не могу, пока об этом говорить.

— А ты была здесь, когда босс… ну ты понимаешь…

— Нет. У меня живот скрутило, я в туалете проторчала.

— И что они в них находят, в этих… — она замолчала, переводя взгляд на открывшуюся дверь. Я тоже проследовала за ее взглядом.

Олег на миг замер, пристально изучая мое зареванное лицо.

— Алиса Федоровна, с вами все в порядке?

— Да. — улыбаюсь. Как смогла? Сам себе удивляюсь.

— А что лицо красное, как — будто вы ревели?

— Нет, что вы “ босс”. Какие слезы? — от улыбки все лицо свело, — аллергия, просто, — тише добавила, — на силикон видимо, неожиданно открылась.

Оля хрюкает, в кулак, пытаясь унять смех.

— Какие — нибудь указания будут? — закусываю губу, чтобы не прыснуть от смеха, глядя на перекошенное лицо Кристины. Она, видно, не выдержала сарказма. Подплыла ко мне.

— Слушай ты, — тычет в меня пальцем. Встаю. — Как ты смеешь плоскодонка! Завидуй молча!

А это она зря, этим меня не уколешь. Уродиной я себя никогда не считала. Пусть троечка, но моя, родная.

— Что вы госпожа, Кристина… простите, не знаю, как вас по батюшке. Я нисколько не завидую вашим, ммм… формам. Что же поделаешь, если на некоторых природа решила отдохнуть. А сейчас такие хорошие хирурги пошли с нулевого до пятого делают. Сочувствую, конечно.

И, опять, смотрю, как она покрывается красными пятнами. Таки одни плюсы.

— Если Олег Романович тонуть будет, спасательный круг, то всегда при вас. А нам так дорог наш босс, что мы вам за спасение будем очень благодарны. — несу в общем всякую околесицу и остановиться не могу, так и охота размазать эту нахалку по стеклу лицом. И еще бы с ноги дала и боссу тоже, чтоб не соблазнял ни в чем не повинных секретарш.

Смотрю, как в глазах Олега пляшут искры, уголки губ подрагивают, с трудом сдерживая улыбку.

— Олег, — бросается ему на грудь. — накажи ее.

— Обязательно накажу. — вот это прозвучало двусмысленно. Интересно, каким это образом мой властный босс решил меня наказать? — Выпорю! — улыбается.

— Ну, милый, это лишнее. Идем? Меня сначала накажешь. Я была очень, очень плохой девочкой.

Опять боль разрядом ударяет. Он, что? Сейчас пойдет трахать эту куклу?

Да пошел он! Тоже мне, трахальщик — истребитель!

— Алиса, вы помните, что завтра у нас юбилей.

— Да, конечно.

— Надеюсь, вы придете со своим женихом? — свирепеет, — Алешенькой!

— У нее есть жених? — Оля тоже на меня все глаза свернула вместе с Кристиной.