Прошло уже несколько месяцев, но этот светлый ангел по сей день является ко мне в во снах. Не могу выкинуть ее из башки. Как-то рефлекторно получается о ней думать. А у меня невеста есть. В таком случае можно предложить Алисе другую роль, то есть устраивать с ней тайные свиданки, если у нее вдруг развеется розовая вуаль в отношении Славика. Но! Шлюхой такая порядочная девушка, как Алиса, вряд ли захочет стать, тем более и у неё есть женишок. Отстойный, как нестиранный носок. Но любовь зла, полюбишь и лоха. Со мной она будет находиться в самом эпицентре зла. Любовь — боль. Я давно приказал себе не идти на поводу у чувств. Терять любимого человека — это адски больно. Я видел смерть мамы собственными глазами… Мне ли не знать. Её убили недруги отца. Её похитили, а её муки записали на видео. Суки разослали это видео всей нашей родне. Мне тогда было семь лет. Наверное, именно с тех пор я и запретил себе влюбляться. Аннету мне не жалко. Она для меня пустышка. Грохнут её — похер. Рыдать не буду. Мои чувства к ней такие же мертвые, как кусок могильной плиты на кладбище.

Я усвоил суровый урок жизни и понял, что любовь — безумная боль. Тот, кто находится рядом со мной, находится в страшной опасности. Я — черный ангел смерти. Я и мои родственники — мишень для моих врагов. С того самого момента я поклялся никогда не любить. Чтобы не испытать то сумасшедшее дерьмо снова, через которое я прошел много лет тому назад. Но грёбаная боль живет вместе со мной и по сей день. Как будто кусок от сердца вырвали. Рваное, уродливое, таким оно осталось до сих пор. Не понимаю, как оно бьётся?


Не прошло и года, как отец снова женился. Я принял этот факт. У меня нет выбора. Его воля — неоспоримый закон. Во всём. Такие правила семьи Шахиных. Я еще не родился на свет, а мне уже внутри утробы вдалбливали, что я должен поклоняться отцу по первому щелчку пальцев, как раб его законный. Он лидер, глава семьи. Опасный и уважаемый авторитет города. Если я займу его место, мне так же будут поклоняться и мои дети, и другие члены семьи.

* * *

Я совершил роковую ошибку в своей грёбаной жизни. Зачал ребёнка. По неосторожности. Я не уверен на все сто процентов, что Алиса носит моего малыша, но пока всё сходится. Маленькая засранка! Она скрывала от меня этот феерический факт. А я взбесился. Влетел к ней в квартиру, мог ведь ненароком разорвать на куски. Не хотел. Пугать. Да просто на грани был. Взбесился до чертей, потерял контроль над эмоциями. Как она могла? Скрыть от меня то, что по закону моё! И едва не пострадала от рук моих врагов. Я прижал её к стене, я бы сожрал её, честно слово. Увидел свою вкусную Прелесть, одичал. Соскучился, естественно. Злость, радость, что снова её вижу — всё смешалось в один острый и жгучий коктейль. Я положил руку на её живот, потрогал его, нежно погладил. В груди запульсировало тёплое чувство. Я почувствовал эту связь, родное такое тепло и почему-то на каком-то интуитивном уровне понял — она носит под сердцем моё.

Если это действительно правда, что девушка беременна от меня, то Алисе грозит смертельная опасность. Надо спасать девчонку, обеспечить ей защиту. С другой стороны, это отличный повод забрать себе то, что уже долгое время не вылезает из башки, что настолько сильно понравилось, что я брежу. Только и вижу во сне эту длинноволосую, вкусно пахнущую, сладко орущую подо мной малышку.

Как так вышло? Просто пиздец. Я ведь предохранялся. Но потом меня осенило. Презики рвались от моего животного напора. Утром меня подорвали с постели, банда Шамана опять пыталась обстрелять казино. Так я и помчался отстреливаться, забыв обо всем на свете. А тут ещё и новость отца меня едва в гроб не свалила. Вот и что теперь делать? У меня свадьба скоро, а тут это чудо беременное нарисовалось. Жаль ведь глупышку. Не переживу, если с ней вдруг что-то случится.

Как теперь быть? Хер знает. Что я отцу скажу, что вообще семье растолкую? Там ведь кровь моя. Мой наследник. И избавляться от проблемы слишком поздно. Надеюсь, отец примет в семью нового члена. По нашим законам, не имеет права отвергнуть. Я буду молить отца, чтобы он позволил Алисе стать моей второй женой. Или хотя бы любовницей. Но буду и рад даже тому, если она просто станет моей собственностью.

Я не могу быть с ней. Но и терять её тоже не хочу. Поэтому и тащу в дом, рискуя не на шутку. Отпущу — её убьют и ребенка моего вырежут. Закрою в доме как в темнице — там её тоже с костями сожрут. Что делать? Всё же решаю признаться отцу. Он хоть и жесткий, но разумный человек. Я не грешил, так получилось. Алиса забеременела ещё до подписания контракта. Отец должен меня поддержать. Как бы там ни было, девчонка носит под сердцем нашу кровь. А если это мальчик? Отец давно мечтает о внуке.

Алиса будет жить с нами. Как моя женщина. Нет, не жена, но и не потаскуха с вокзала. Контракт такого не запрещает. Не запрещает же? Там ведь не было такого пункта о запрете «случайных связей супруга и супруги». Я буду заботиться о крошке, заглажу свою вину. Главное — не сорваться. Но на хрен это так дьявольски сложно! Мне искренне жаль малышку, что ей уготована весьма несладкая роль стать моей вещью. Но я сделаю все возможное, чтобы она чувствовала себя комфортно. Это будет лучшей наградой за её дар мне — наследника. Дорогие подарки, одежда, побрякушки. Вот что ожидает Алису. Она жила в нищете. Даже мои слуги так не живут, как она. А она выживала. Я не знал подробностей. Думал, ей всего хватает. Да и проблем у меня было выше крыши. Я рассердился, что она продала мой подарок, но остыл. Это её право. Она мне никто. Тогда я считал Алису всего лишь красивой куклой на одну ночь. Которая, к сожалению, не выходила у меня из головы. Я должен вести себя иначе. Должен быть непробиваемым бетоном. Но не могу с ней грубо. Она как нежная лебедь. Вся такая хрупкая, воздушная, её бы всю жизнь на руках носить. Но я должен быть строже, чтобы она понимала, что она не в сказку попала. Нежности должны быть под запретом. Ради её же безопасности.

Именно поэтому на глазах у всей семьи я назвал Алису ошибкой. Моё строгое и безразличное отношение к ней спасло ей жизнь. И ребёнку тоже.

Я долго работал над своим имиджем. Стану мягким, попадется эта слабина на глаза конкурентам или моим подчиненным — я упаду в их глазах. Они найдут мое слабое место и будут вертеть мной, как какой-то цирковой зверушкой. Самое ужасное — это… если мои родные узнают о моих чувствах к Алисе. Тогда отец точно посадит её под замок в подвале, через время вытащит из неё ребенка, а её… превратит в воспоминание.

Ох ты, делов же мы натворили с тобой, Алиса. Нелегко нам будет.


Глава 11

Данте ушёл, через десять минут мне принесли ужин. Щелчок замка — я вздрагиваю, лёжа на мягкой постели. Первая мысль — он вернулся. Зачем? Может, понял, что погорячился? Что был слишком груб? Как бы мне хотелось… чтобы это было так, но увы. В мою комнату вошёл другой человек. Растирая влагу на ресницах, я поворачиваю голову в сторону двери и вижу молодую девушку в форме горничной — чёрное платье ниже колен и белый фартук. Извиняясь за беспокойство, она заталкивает тележку с разными вкусностями, при взгляде на которые у меня рефлекторно выделяется слюна.

Девушка мило улыбается, желает мне приятного аппетита и удаляется прочь. Если бы не ребенок внутри меня, я бы демонстративно устроила голодовку. Еда оказалась ужасно вкусной. Такой вкуснятины я не ела никогда в жизни. Утолив голод, я почувствовала себя заметно легче. Погладив своё аккуратное пузико, я тихонько шепнула малышу: «Всё будет хорошо, мы справимся, я что-нибудь придумаю».

Слезами горю не поможешь. Раз уж так вышло, нужно искать выход из западни. Что толку киснуть, роняя слёзы на кулак? Я приняла ситуацию, поверила в жестокую реальность и поняла: её не изменить, если сидеть сложа руки, смиренно ожидая приговора. Я не скот, покорно ждущий забоя, я живой человек. Свободная личность. Пора бы это доказать Данте и его полоумной семейке.

Отужинав, я отправилась в душ. Всё в этом доме было шикарным, я бы сказала, даже изысканным, особенно ванная. Интерьер хоть и царский, но чуть старомодный. Видимо, семейке по душе мнить себя царями.

Спасибо, что в моей комнате нет тех жутких чучел. Непривычно спать в холеных апартаментах, я должна привыкнуть, а так хочется мечтать, представляя себя в сказочном отеле на отдыхе. Нет, Алиса, это не отдых, а твоя каторга. Тюрьма. Пусть и выглядит как выставочный зал в музее.

Освежившись, набросив на себя белый махровый халат, зевая, я направляюсь к кровати. Несмотря на бурный день, перенасыщенный стрессом, меня клонит в сон. Я одна в комнате. Сытая, распаренная после душа. Сейчас я чувствую себя намного комфортней. Мне ведь никто не мешает, а в комнате царит приятная атмосфера. Я забираюсь на кровать. Нет, это не совсем кровать, а типичное царское ложе, размером с ипподром. Простыни мягкие, приятно пахнут — кондиционером для белья с лёгким цветочным запахом. Мягкий матрас беззвучно прогибается под моим весом, будто я ложусь на облако. Я едва касаюсь головой подушки и моментально проваливаюсь в сон. Мне снится глубокая ночь. И больше ничего. А ранним утром, примерно за час до рассвета, меня будит осторожный щелчок замка. Я настораживаюсь, всматриваясь в небольшой силуэт, который осторожно скользит в комнату, и задерживаю дыхание, напрягая мышцы.

— Алиса, ты спишь?

Я узнаю этот тоненький голосок, от сердца отлегает, а тело расслабляется.

Роксана? Я удивлена. Как она сюда попала? Как ей удалось открыть дверь? Ведь служанка заперла меня на ключ. Больно осознавать, что меня держат под замком, как какое-то животное в клетке зоопарка.

— Нет, я тут, — отвечаю полушепотом. — Откуда у тебя ключ?

— Можно я немного посижу с тобой? Можно прилечь? — она подходит ближе к постели, я рассматриваю ее хрупкий силуэт. Волосы длинные, пшенично-золотистые, вьются плавными волнами до самой талии, на девушке ночное платье с голубыми цветочками — васильками. Яркие глаза горят во тьме, будто блики северного сияния. Лицо бледное, мимика отражает печаль.