— Человек, который построил этот город, был мечтателем.

Слова Алексея прервали ее мысли. Он отвернулся от Лиды, и теперь она рассматривала его профиль — высокий лоб и прямой нос уверенного в себе человека. Губы его слегка улыбались.

— Что ты имеешь в виду? — Город Лиду совсем не интересовал.

— Его звали Леонид Вентов.

— Откуда тебе это известно?

— Я заранее поинтересовался. Когда готовишься к битве, нужно проводить рекогносцировку.

Лида любила его за это… Как он все продумывал заранее, заботясь об их безопасности… Она крепче сжала руку брата.

— Расскажи об этом своем Леониде Вентове.

— Он жил в конце прошлого века и был промышленником из Одессы. Разбогател он, когда узнал, какие сокровища таит эта холодная черная земля — огромные залежи угля и железной руды. Но он был глубоко религиозен. Поэтому, вместо того чтобы выпотрошить эти места, оставив их пустыми и бесполезными, он построил здесь город, Фелянку, как благодарение Господу. Он пытался убедить поступать так же и других промышленников, которых в то время в России становилось все больше и больше, но… — Он неожиданно замолчал.

Лида почувствовала, что внимание Серова переключилось на что- то другое. Она посмотрела вперед, когда они вышли из тени домов, и поняла, что так заинтересовало его. Перед ними за окраиной города начинался пустынный безрадостный пейзаж, который оживляла одна-единственная, изрезанная колеями дорога, уходившая прямиком к заводу, расположенному примерно в километре от города. Уродливое кирпичное здание выглядело зловеще, будто дожидалось, когда совершенно стемнеет, чтобы под покровом ночи подкрасться к городу. Его трубы торчали, словно пальцы, указующие в темно-красное небо, и изрыгали густой черный дым, который сегодня отогнало от города восточным ветром, хотя в воздухе все равно чувствовался неприятный горький привкус, от которого покалывало в ноздрях.

Лида осмотрела здание с интересом.

— Так это сюда мы приведем его?

— Да. Как только освободим отца из лагеря, нам придется его прятать. Самое лучшее место — завод, там у всех лица постоянно измазаны черным и принята посменная работа. Среди рабочих-металлистов на него никто не обратит внимания. Но сначала…

— Нам нужно найти работника, который согласится принять его.

— Совершенно верно. Именно этим мы с твоим казаком сегодня вечером и займемся.

— Алексей?

Постепенно их шаги замедлились, и они остановились на краю безрадостной замерзшей равнины, раскинувшейся вокруг на многие километры. Завод был построен в низине, словно его создатель стремился сделать его как можно более незаметным, не желая столь уродливым сооружением оскорблять взор почитаемого им Бога. Сейчас, когда само слово «религия» превратилось в ругательство, когда о веру Политбюро вытирало свои грязные коммунистические сапоги, русские заводы и фабрики превратились в новые церкви.

— Алексей? — снова произнесла Лида и нетерпеливо постучала пальцем по его руке.

Он кивнул, давая понять, что слушает, хотя продолжал внимательно осматривать дорогу, ведущую к заводу. Где-то заводили грузовик.

— У меня появилась идея, — сказала она и почувствовала, как снова напряглась рука брата.

Он быстро повернулся к ней.

— Что за идея?

— Я должна вам помогать. Пока вы с Попковым разнюхиваете тут все и ищете, кого подкупить, я вынуждена сидеть сложа руки и дожидаться. Но я могла бы…

— Перестань, Лида! А чего ты хотела? Если ты начнешь шнырять по городу и задавать вопросы, ты можешь всех нас под удар подставить. — Алексей крепче сжал ее руку. — Не надо! Что бы ты ни задумала, не делай этого. — Его зеленые глаза забегали по ее лицу. — Слышишь? Не делай этого!

Глядя друг другу в лицо, они надолго замолчали, и воцарившуюся тишину нарушал лишь звук приближающейся машины. Первой отвернулась Лида, не потому, что не выдержала взгляд брата, а потому, что не хотела, чтобы он увидел, как она разозлилась. Девушка попыталась высвободить руку, но он не отпустил. Небо начало терять краски, и темнота уже расправила свои крылья на западе.

— Давай возвращаться, — сказала Лидия.

Они развернулись и молча зашагали по узким улицам обратно.

Грузовик догнал их. Он не был загружен и потому ехал быстро, поднимая облака пыли и оставляя за собой зловонный след. Но случилось так, что именно в эту минуту впереди, на дороге, по которой он ехал, кто-то из прохожих, переходя улицу, случайно перевернул ручную тележку. Рассыпавшиеся из нее кочаны капусты покатились в канаву, как отрубленные головы, и грузовик, просигналив, остановился. Когда Лида и Алексей подошли ближе, водитель грузовика, молодой белобрысый парень с пробивающимся на верхней губе пушком, опустил окно, высунулся и приветливо улыбнулся Лиде, блеснув крепкими белоснежными зубами. Он был в шерстяной морской шапке, залихватски сдвинутой набок, что придавало ему бесшабашный вид.

— Привет, красавица! — крикнул он.

Лида почувствовала, как Алексей сразу ощетинился, но улыбнулась водителю в ответ.

— Добрый вечер, — сказала она.

— Подбросить?

Она не сразу ответила, ощущая, как мужчины напряглись в ожидании. Алексей все еще держал ее руку, но не пытался заговорить, нарочно глядя прямо перед собой на хозяина тележки, который собирал капусту.

— Нет. Но все равно спасибо, — сказала Лида и отвернулась, но тут же опять покосилась на молодого водителя.

Тот счастливо рассмеялся.

Парень чуть наклонился, пошарил рукой где-то рядом с рулем, достал какой-то маленький блестящий предмет и бросил его ей через окно. Лида поймала его свободной рукой, и оказалось, что это был простой металлический кружочек, размером не больше монеты, но натертый до блеска, на котором было выгравировано имя Коля. Водитель помахал ей рукой и поехал дальше прямо по кочанам капусты, обдав их облаком дыма и посигналив на прощание.

— Наверняка у него в кабине целый запас таких штук, чтобы раздавать всем встречным девушкам, — негромко произнес Алексей, и Лида с удивлением заметила, что этот небольшой подарок его очень рассердил.

Она покрутила плоский кружок в пальцах, и он вспыхнул огнем в последних лучах заходящего солнца.

— Это знамение, — рассмеялась она и сдернула с головы свою уродливую шапку, высвобождая волосы.

О значении знамений Лида узнала от Чан Аньло, он рассказал ей, как боги посылают их, чтобы указать путь. Люди с Запада потеряли способность замечать знамения, но Чан научил ее, как она может использовать свой лисий дух, чтобы чувствовать их.

— Лида, в природе не существует…

— Нет, существует! — Она подбросила сверкающий кружок. — Смотри, как он горит! Этот огонь подходит мне. Разве ты не видишь?

И это значит, что я должна быть здесь. Знамение горит так ярко, оно показывает, что нас ждет успех!

Алексей остановился посреди улицы и изумленно повернулся к ней. Впрочем, Лида заметила и то, что в его глазах горят насмешливые огоньки.

— Итак, — промолвила она, — рассказать тебе свою идею?

— И все равно мой ответ — нет.

Лида стояла у кровати в своем гостиничном номере, но ноги ее словно свела судорога, они потеряли гибкость, из-за чего девушка не могла уютно свернуться под одеялом, чтобы искать спасения в сладком сне. Ее конечности теперь как будто подчинялись не ей, а Алексею. Лида все еще слышала его резкие слова, слова, которые не шли у нее из головы, доводя до бешенства, из-за чего она вцепилась в свою меховую шапку и вырвала из нее клочок шерсти, тогда как на самом деле ей бы хотелось вцепиться в Алексея.

Мой ответ — нет.

Он повторил эти слова много раз. «Я не позволю тебе ездить тут самой. Мой ответ — нет».

Ее план был очень прост. Пока Алексей с Попковым несколько ближайших дней или недель (сколько бы времени на это ни ушло) будут шататься по дворам и темным закоулкам в поисках уязвимых мест этого города, она вернется на железнодорожную станцию и попытается раздобыть билет в обратном направлении, в сторону Селянска.

— Зачем? — спросил брат, недоверчиво прищурившись. — Что это даст?

— Я еще раз проеду мимо рабочей зоны лагеря.

Алексей шумно выдохнул с негромким свистящим звуком. Как она заметила, он делал так, только когда его неожиданно захватывало какое-то чувство. Это должно было бы насторожить девушку, но, не в силах сдержать волнение, она затараторила:

— Понимаешь, мне, может быть, все-таки удалось бы каким-то образом передать записку в лагерь. Ведь мы теперь знаем, что проезжающие поезда тоже доставляют туда заключенных. Вдруг бы мне повезло, и я смогла бы с кем-то из них связаться, и… — Тут она все же заставила себя говорить медленнее, чтобы заставить его слушать, — она знала, что брат ненавидит торопливую болтовню. — Этот человек, может быть, мог бы разыскать папу… Йенса Фрииса… и передать ему, что он мог бы…

— Слишком много «может быть».

Лида почувствовала, что у нее загорелись щеки.

— А что, если чиновник, к которому пойдете вы с Попковым, вместо того чтобы взять ваши деньги, вас самих отправит прямиком в лагерь и я останусь здесь одна? Такое может быть? И что тогда?

Они стояли у дома с покосившимися ставнями и проваленной крышей. Темнота начала сгущаться на узкой улочке длинными причудливыми тенями. Позади них показалась вереница телег.

— Лида! — Он не пытался снова взять ее за руку. — Мы, все мы трое, должны вести себя предельно осторожно. Послушай меня. Я не смогу справиться со своей задачей, если мне все время придется оглядываться на твои выходки, думать о том, что тебе в следующий раз придет в голову.