И сейчас, в час дня я сидела за своим рабочем местом и тихо ухмылялась. Сегодня у босса больше не было встреч, что до невозможности радовало, а цветочки на столе приятно пахли и радовали глаза.

–Снежинка, мы едем к родителям к пяти часам, – раздался голос из кабинета.

– Снегелина Сергеевна, – раздражённо ответила я, – На работе же, да и не рановато в гости? Мне бы домой доехать.

– Ко мне заедем, – категорично ответил мужчина, – Так что будь готова через два часа.

Отлично. Конечно, чтобы спрятать "наряд" я прикупила длинный кардиган. Но вот что делать с париком... Дел-л-л-ла.

Ладно, решу что-нибудь.

Через обозначенное Воропаевым время, я допечатывала договор. Мужчина стоял над душой и бдил... Ну, ждал то есть.

– Макс Викторович, возьмите пока мои сумки. Только не смотрите, это сюрприз.

Гы, ещё какой! Обкуриться можно...

Воропаев взял пять пакетов и покачал головой.

– Женщина и в Африке женщина. Говоришь, купить платье, а она скупает половину торгового центра.

– Боюсь, у Вас, Макс Викторович таких денег нет, – мило улыбнулась я.

– Надеюсь, платье я оценю, как и туфли, как и всё остальное, – мне подмигнули.

Вскоре мы покинули клинику, приехали к Воропаеву на квартиру, которую он снимал. С родителями жить неудобно, да и взрослый уже. С потребностями, а тратить деньги на квартиру, когда строиться дом – невыгодно и бессмысленно. Макс рассказал, что совсем недавно расплатился за машину и вздохнул спокойно, потому что предстояло строительство дома. Мне подобные дела были в новинку, потому что обычно папа звонил кому-то, орал в трубку, после чего мило нам с Региной улыбался и говорил: «Девочки, вилла будет готова к концу недели». В общем, уметь надо. Правда, на той вилле я так и не побывала.

Квартира же у Воропаева была однокомнатной, с евро ремонтом, со здоровенной кроватью (кто-бы сомневался). Мужчина отправился в душ, а я резво стала переодеваться. Успей за шестьдесят секунд и не спались. Достала платье. Оно было из породы «можно не гладить», коричневое в облипочку с белым воротником. Напомнило мне стиль советского времени. Чем-то отдалённым. Оно было чуть ниже колен, с кружевной оборочкой. Сначала я надела бесшовное нижнее бельё, потом собственно выходную тряпку, дальше шли белые гетры и чёрные туфли-лодочки на широком низком каблуке. Так-с, чтобы это монашеское безобразие не видел Макс, улыбнулась, доставая из последнего пакета сиреневую длинную кофту. Нашла я её случайно, и честно признаться, удивлена, что длина её достигает практически щиколоток. Кофта на больших пуговицах, на уровне груди красивый жёлтый вышивной цветок. Ни в жизнь такое не купила бы.

Медный парик переложила в дамскую сумку. Мне его в бутике заплели в косу, которую перевязали лентой. В сумочке так же лежали большие круглые очки, хотя их правильнее назвать «окуляры». Для полного трэша не хватало только брекетов.

Наглухо застегнулась, повесила на руку дамскую сумочку и села на кровать. Как раз через минуту из ванны вышел Макс и принялся щеголять голым по комнате, размахивая своей сосиской, с которой ещё капала вода.

– Не простынешь?

Он повернулся ко мне и выпрямился, выпячивая то самое болтающееся нечто.

– Может, согреешь?

– Тогда мы точно опоздаем, – прикусила губу, – Мы ведь не хотим обидеть твою маму?

– Её-то обидишь, – пробурчал Макс, – Ну, может, разочек? Время есть.

– Ага, а потом нестись… Нет, вечером.

И да, если он увидит мой прикид, то точно никуда не уедем. В таком виде сама бы никуда не вышла. Но мне же сказали «прилично» оденься. Стараюсь выполнять требования.

В общем, мужчина стал одеваться. Рубашечку, брючки, часы, пиджачок… Я в это время сидела в «телефоне» и писала Вадику, который должен был меня забрать с работы.


Я: «У меня сегодня встреча с предками упыря. Пожелай удачи. Домой приеду вечером или не приеду».

Вадим: «Фу, не говори мне больше об этом. Зависть съедает живьём. Уже знакомтво с родителями. Шустро».

Я: « Не гляди так далеко. Его мама решила свахой подработать и устроить ужин с очной ставкой. Ну, а я вроде приличной ширмы выступаю».

Вадим: Ширма? Приличная?

Я: =))) Потом расскажу, если всё пройдёт успешно. Какой язык предпочитаешь? Английский или же французский?

Вадим: Последний. Если не приедешь на ночь, напиши и уже в предвкушении от рассказа. Повеселись, детка.


Хотела написать, что я ему не детка, но плюнула и убрала телефон с улыбкой на лице.

Макс же на меня смотрел с недовольством.

– Кому писала?

– Ваде, чтобы не волновался. Он меня с работы должен был забрать.

– Я сам могу тебя отвозить домой, а лучше сюда. Раз мы встречаемся…

– Вот именно: встречаемся, а не сожительствуем.

Ещё жить вместе не хватало. Нет, и ещё раз нет.

Воропаев поджал губы.

– Поговорим позднее, – уклончиво проговорил он, – Если ты готова, то отчаливаем. Нужно заехать купить цветы и торт. И что это за кофта чудная? Может, снимешь?

– Я мерзлявая и такой фасон сейчас в моде.

– Ну….

– Просто ты старый, – колко стрельнула я словами.

Макс же жестоко улыбнулся.

– Посмотрим, как ты ночью заговоришь…

Меня прошибло предвкушение. Правда, я не знала… Он меня после вечера отымеет или же просто придушит… Дело было вечером, делать было нечего…


******

– Ваша падчерица работает в клинике у какого-то сексолога Воропаева, – отчитывался по телефону Дмитрий, – Администратор сказала, что девушка уже более месяца тут устроена. Где живёт пока что неизвестно, но по словам сотрудников клиники, её периодически подвозят разные мужчины.

На том конце провода повисло затяжное молчание, отчего Хмельному стало не очень-то комфортно. Внутри живота что-то цепко сжалось и даже к горлу подступила тошнота. Всё-таки, Регина страшная женщина, хоть и привлекательная. Она одновременно манит и отталкивает.

– Вы молодец, – в голосе женщины слышалась улыбка, – Приятная новость для моих ушей. Можете возвращаться, я вас рассчитаю. О нашей сделки, ни душе, иначе… Никому не нравится разгневанная женщина.

Она бросила трубку, а Дмитрий облегчённо вздохнул. Теперь можно ехать домой, получить гонорар и забыть это расследование, как страшный сон.

Улыбнулся, пошарил в карманах джинс, нащупывая ключи от машины.


Снегелина


Родители Макса жили в стандартной девятиэтажке, на седьмом этаже. Мне вспомнилась песня Массквы «7 этаж» и я начала её тихо напевать, пытаясь скрыть напряжение перед встречей. Воропаев же улыбался. Ему казалось весьма забавным предстоящее действо, потому что не он станет центром «ужина», не он будет смотреть «сопернице» в лицо, и не он будет под бдительным наблюдении у матери.

Хотя с тем, что я задумала, меня не забудут точно. Никогда.

Мы поднялись на лифте.

– Ты иди, подготовь матушку, а я Косте позвоню, предупрежу, – облизнула губы, – И за две минуты соберусь духом.

– И кофту эту сними.

Кивнула и как только Макс скрылся за стеной, принялась стремительно натягивать сеточку на голову, чтобы волосы не вылезали, а после неё и сам медный парик. Поправила искусственную чёлку, подёргала слегка за косу и нацепила на нос очки. Широко улыбнулась. М-да, брекетов-то и не хватает.

Расстегнула кофту, сняла, сложила и убрала в сумку. Еле запихала, но… Дамская сумочка это что-то!

Выдохнула, буркнула себе под нос: «С богом» и медленно, растягивая шаги двинулась на встречу… Ошарашенному взгляду, рассерженному скрежету зубов и оханью.

Прикусила нижнюю губу, чтобы не расхохотаться.

– Добрый вечер! Макс Викторович, а Вы отчего не подарили маменьке цветы? Мы так их долго выбирали, – я ступила за порог квартиры, – Лина Сергеевна, но для родителей Макса, Лина. Можно, Линочка.

– Л-л-л-лин-н-н-а, – бешено рыкнул Воропаев, – Ты что тут устроила?

– Прошу, извините своего сыночка за подобный тон. Он давеча не в настроении, – томно вздохнула, – Наверное, недоспал.

Я подняла взгляд, потому что до этого смотрела в одну точку где-то позади босса.

Виктор Сергеевич, так звали отца Макса со смешинками во взгляде наблюдал за мной. Мужчина среднего роста, худощавый и одетый с иголочки. В чёрные брюки, белую рубашку. Волосы седые, глаза мудрые, карие. Мимических морщин много: любит улыбаться. Он расположил к себе моментально. А вот маменька волком глазела на меня. Зелёные глаза вытаращила, руки в бока упёрла, натягивая и так облегающее платье на немаленькую грудь. Женщиной она была… Невзрачной. Низкого роста, полновата. Волосы короткие, крашенные в блонд. На лице куча краски, скрывающие многие из морщин. Пахло от неё едой и шанель, которые скорее всего подарил Макс на какой-нибудь праздник. Это чисто догадки, но Елена Андреевна не была из тех, кто покупает себе дорогой парфюм.

– Виктор, – отец Макса очнулся первым и протянул руку, – Рад знакомству, Лина.

Широко ему улыбнулась.

– А мне-то как! Макс столько про Вас рассказывал (молчал, как партизан), что кажется мы знакомы уже сто лет, – пожала руку, – Елена Андреевна, у вас потрясающий сын. Такой умный, такой красивый, такой заботливый. Вот попросил меня нарядиться. Вам нравится?

Я посмотрела прямо в глаза «свекровушки», которая не знала куда деться.

– Мам, а пройдём в комнату, – встрял взбешённый Воропаев.

Хихикнула.

– Проходите, пожалуйста. У нас сегодня ещё гости…

Квартира у родителей Макса была двухкомнатной. Раздельный санузел, приятные светлые тона стен, дорогая мебель. Вообще я не слишком люблю рассматривать интерьеры, когда меня ожидает безумно весёлый вечер, а позднее явно ночь с «сюрпризом».