Алиса наконец протолкалась ближе к краю раскопа и увидела перед Людмилой Макаровной узкую и глубокую яму, как будто оттуда действительно меч достали.

— Может кто-то из своих? — предположила Алиса, особо не веря в эту версию.

Раскопы были четко поделены между участниками экспедиции и закреплены за группами. Если бы кто-то из археологов решил покопаться в чужом раскопе, то как минимум предупредил бы. А как максимум — спросил разрешение.

— Нет, — покачала головой Людмила Макаровна. — Во всяком случае, никто не признаётся.

Алиса задумчиво отпила растворимый кофе из кружки и, заметив, что все археологи вопросительно смотрят на неё, уточнила:

— Что?

— Так может это твой вор?

— Почему вы упорно называете его моим! — раздраженно воскликнула Алиса. — Может это тот вор из комнаты находок, а может и нет, откуда мне знать.

Ее напрягало, что все связывают ее и вора, в то время как она действительно чувствовала некую связь с обоими ворами, но знать о ней никто из присутствующих не мог.

Был ли спасатель тем самым человеком, выкопавшим артефакт прямо из раскопа, Алиса не знала, но предполагала, что это возможно. Ведь это он две ночи подряд кружил здесь. Может даже, этот меч — далеко не первая его кража. Может, пропажи из комнаты находок — лишь отвлекающий манёвр? Но как спасатель мог незаметно выкапывать ночью артефакты? Это требовало определенных навыков и снаряжения. Впрочем, судя по тому, как ловко он ходил между раскопов, кое-какие навыки у него определенно были.

Кроме того, пропавший меч подталкивал Алису к тому, чтобы рассказать коллегам об обоих ночных посетителях. Ещё за завтраком она ничего такого не планировала — ведь украденное возвращалось, так что технически краж не было. Да и неверие коллег в ее догадку о существовании вора неприятно обижало и заставляло скрывать правду от всех.

Но теперь ситуация изменилась. Меч — это кое-что важнее черепков и берестяных сумок. И если спасатель его украл и не собирался возвращать — а Алиса считала, что именно так он поступит — то следовало обо всем рассказать. Археологи могли бы установить ночные дежурства, поставить видеокамеры повсюду или вообще вызвать полицию. Правда, с большой долей вероятности это ни к чему бы не привело. Ведь воры наверняка смогли бы заметить такие изменения и попросту больше сюда не соваться. Этот результат был бы неплох, если бы не меч.

В голове Алисы медленно зрело убеждение, что вернуть меч — под силу только ей. Ни с кем другим воры разговаривать точно не станут, а она — не своя, конечно, но вроде как и не совсем чужая. Может, ей удастся их уговорить? Если она расскажет им, как важна каждая находка, как сильно зависит работа археологов от результата экспедиции, как, в конце концов, всё найденное в раскопе может кардинально изменить представления об истории… Но выслушают ли они ее? Примут ее точку зрения? Алиса не знала.

— Да не важно, тот самый ли это вор, которого вообразила Алиса, или не тот самый, — заметил Коля, от слов которого Алиса поморщилась. — Меч украден, надо решать, что делать. Для этого у нас есть Михаил Степанович.

— А, кстати, где он? — спросила Людмила Макаровна, и все заозирались вокруг.

Но руководителя экспедиции нигде не было видно.

— На рыбалку он ушёл с утра пораньше, — кряхтя, сообщил вылезающий из палатки завхоз и услышавший последнюю часть разговора. — Я за главного пока. Что у вас тут?

Людмила Макаровна, горестно вздыхая, вновь поведала историю исчезновения меча, и вот уже вся экспедиция вопросительно посмотрела на Мирослава Фёдоровича.

— Ну, Алиса Батьковна, может это ты своими ночёвками в комнате находок спровоцировала вора сменить место кражи, а? — ворчливо рассуждал завхоз.

— Да какие ночёвки, я же всего один раз, — неуверенно отозвалась Алиса.

— А этой ночью ты откуда так поздно вернулась? — ревниво спросил ее Коля, и над раскопом повисла неловкая тишина.

Спящая красавица

— А ты с чего вдруг за мной следить вздумал? — сердито спросила Алиса.

— Просто не спалось, — пожал плечами Коля. — Случайно услышал твои шаги, потом увидел, как ты в палатку залазишь.

Алисе совершенно не понравился его ответ. Он казался ей обманчиво простым, как если был придуман заранее. Тем более, что «случайно» Коля не мог услышать ее шаги, ведь она проходила в стороне от его палатки. Но уличить его в этом она не могла, если хотела соврать относительно своих ночных похождений.

— Живот у меня прихватило, ясно? Болел очень, — отрезала Алиса и залпом допила уже остывший кофе.

— О, у меня тоже живот ночью болел, — вмешалась Мила и заговорщицки подмигнула Алисе, вызвав у неё вместо благодарности чувство недоумения.

— Итак, вы трое не спали ночью, — подвёл итог завхоз и с осуждением посмотрел на хихикнувших коллег. — Кто-то из вас видел или слышал что-то необычное?

— Нет! — не сговариваясь хором ответили все трое и переглянулись.

— Совсем ничего, — зачем-то добавила Мила и улыбнулась.

Алиса заметила, что Коля недовольно покосился на Милу, и совсем растерялась. У неё создалось впечатление, что здесь не только она темнит, но и Коля с Милой что-то скрывают. Как будто все они объявили охоту за воришками, но Алису в команду отчего-то не взяли.

— Ладно, тогда ждем Степаныча, — решил завхоз. — Он определит дальнейшие шаги. А пока, Людмила Макаровна, в этом раскопе ничего не трогать. Свою группу переключите на помощь другим.

Инцидент был временно исчерпан, и все разошлись по своим делам.

Когда с рыбалки вернулся Михаил Степанович, и ему сообщили о произошедшем, он решил полицию пока не вызывать и обойтись своими силами. По периметру лагеря на ночь оставили яркие фонари и установили рядом с ними видеокамеры — их завхоз купил в ближайшем городе.

Алиса справедливо рассудила, что этой ночью ей точно бессмысленно куда-либо идти. Ярко горящие фонари наверняка отпугнут и спасателя, и его напарника. Поэтому сразу после позднего ужина она закрылась в палатке и, завернувшись в спальник, уснула. Две почти бессонные ночи подряд давали о себе знать.

И Алиса наверняка бы хорошо выспалась, если бы не услышала сквозь сон чью-то колыбельную:

— Крошка-малышка, спи, спи, спи. Крошку-малышку не буди…

Голос был мужским и придавал словам «крошка-малышка» совершенно не детский оттенок. Алиса распахнула глаза и увидела склонившегося над собой второго вора. Того, чьи волосы были светлые и чья усмешка веяла жестокостью.

Рот Алисы не успел выпустить крик, как был зажат ладонью вора. От его руки пахло деревом и смолой, будто он весь день таскал дрова.

— Тш-ш, крошка-малышка, не кричи, — покачал головой он и уточнил. — Не будешь кричать?

Алиса мотнула головой, и вор убрал свою руку. Алиса тут же отползла назад и села, поджав ноги и притянув к себе спальник, как щит. Она ошарашено разглядывала ночного гостя, который с трудом помещался в ее палатке. Он сидел на корточках и с удовольствием разглядывала ее в ответ, временами облизываясь.

— Что тебе нужно? — прошептала наконец Алиса.

— Ты, — он указал на неё пальцем, и Алиса сильнее прижала спальник к себе. — Не переживай, сейчас я тебя не трону.

Она не успела ответить, как он стрелой вытянулся к ней вперёд и поставил обе руки по сторонам от ее тела. Лицо вора оказалось совсем рядом с ее, и в его глазах она увидела нехороший, опасный блеск, как будто он был в предвкушении плохого поступка и наслаждался ожиданием.

Он шумно втянул воздух, проведя носом рядом с шеей Алисы, и, прикрыв глаза, прошептал:

— Однажды я разбужу тебя по-другому…

Спросоня Алиса совершенно не могла ничего понять. Ни его слова и туманные обещания будущего, которого у них не могло быть, ни свою реакцию на него — опасливую и предвкушающую одновременно. Он не трогал ее, но так смотрел и так звучал, что Алиса чувствовала в своём теле отклик на него — на низкий тембр голоса, на близкое тепло, на древесный аромат, на наглые глаза. Ей захотелось провести рукой по его колючей от щетины щеке, чтобы увидеть, изменится ли его взгляд от этой ласки. Ей захотелось скользнуть ладонями по его рукам, чтобы ощутить перекаты мышц, которые, как она помнила по предыдущей ночи, были крепкими. Ей захотелось в конце концов прижаться к нему… Но в то же время она испытывала страх в его присутствии. Ночной гость пугал ее своей непредсказуемостью и жестокостью, которые она различила в нем еще вчера. Сейчас они были один на один в палатке, и из них двоих именно Алиса была слабой и практически беззащитной перед ним. Он, конечно, обещал, что не тронет, но выполнит ли он обещание — она не знала.

— Что тебе от меня нужно? — ещё раз тихо спросила она.

Он оскалился и вернулся в исходное положение ко входу палатки.

— Я уже сказал. Ты. Так что надень что-нибудь, если не хочешь щеголять в лесу прямо так, — он махнул рукой на ее футболку и трусики.

— Но зачем мне идти в лес? Что ты?..

Алиса запнулась, заметив, как рука вора нырнула в карман джинс. Вчерашний нож, беззвучно рассекая воздух, раскрылся прямо перед ее носом, заставив ее в ужасе отпрянуть назад, покачнув палатку.

— Мой острый дружок сильно соскучился по твоей нежной коже, — и жутко, и ласково сказал вор, водя пальцем по металлу. — Будешь задавать много вопросов — и я вырежу ответы на твоей кожице.

Алисе показалось, что воздух из палатки испарился — ей резко стало нечем дышать. Страх сковал ее легкие, покрыл ее тело липкой коркой льда, а глаза, как загипнотизированные, следили за танцем пальцев вора на ноже. Этот безумец угрожал ей, действительно угрожал? Он мог прямо сейчас?.. Если она закричит, то кто-то успеет?..

— Одевайся, — шепнул вор, и со щелчком спрятал нож в кармане.