Отвечаю полным равнодушием.

— Ты был убедителен… — подмечает он. — Такую речь толкнул. Моя жена до сих пор вспоминает её перед сном…

— Опустим пустые комплименты. — подталкиваю ублюдка к главной теме, хоть и знаю, что он не повернёт языком сказать лишнего, опасаясь, что я буду увешан записывающими устройствами.

Догадливый мерзавец. Мы уже прибегали к этому способу разоблачения и результата это не принесло.

На секунду его глаза мутнеют, и он посылает мне кровожадную улыбку, но в следующий момент его сущность снова скрывается за непроницаемой маской:

— Хочу напомнить тебе главный пункт нашего договора: моя дочь должна быть счастлива.

— Так и есть. — неоднозначно отвечаю я.

Фёдоров ещё некоторое время пытается вскрыть мои подлинные мысли пронизывающим взглядом, но в который раз осознавая, что это пустая трата времени, выслушивает доклад о моей последней проделанной работе и отпускает с предупреждением, что он за мной бдительно следит.

По прошествии рабочего времени, решаю назначить встречу Ромычу и его отцу. У малявки всё равно вечерние пары. Да и она полностью ушла с головой в учёбу, не хочу отвлекать от важных дел.

К другу приезжаю уже через час.

— О, Петруша. — радуется Ромыч, открывая мне дверь. — Заходи, брат.

— Чем от тебя воняет? Ты вообще когда-нибудь моешься или только за компом в своих программах сидишь, задрот? — морщу нос, отталкивая придурка от себя подальше. — Даже не думай лезть ко мне.

— Что? Сегодня без обнимашек? — грустно спрашивает одноклассник.

— Ром, отвяжись от него! — выходит в коридор отец друга. — Привет, Петь. — пожимает мне руку и приветливо хлопает по плечу.

— Здравствуйте, Сергей Геннадьевич. — открыто улыбаюсь пожилому мужчине и прохожу с ним на кухню.

— Я тоже вот только зашёл… давай, помогай разбирать. — указывает на стол, заваленный пакетами. — Ром, дуй сюда. Мать вам тут гостинцев передала.

— О! — подлетает к нам друг. — День прожит не зря.

— Она, как услышала, что я к вам сюда еду, то не выпустила из дома, пока не всучила мне этих контейнеров с едой. — поддержал мужчина. — Налетайте, парни!

Втроём мы успешно разложили всё по тарелкам и смели это подчистую в течение десяти минут.

— Ну, давай выкладывай. Чего там Фёдоров? — приняв серьёзный вид, спросил отец Ромыча и я, последовав его примеру, пересказал утренний разговор.

— Петь, ну пока я скажу, что и всегда — ждём! — почесал бороду Сергей Геннадьевич и я устало вздохнул, предпочитая довериться этому человеку, который уже много лет поражает меня своей мудростью и надёжностью. — Рано или поздно он попадётся. Терпение в нашем деле — главный фактор.

— Согласен. — кивнул Ромыч, шкрябая по тарелке ложкой, доедая остатки вкусной запеканки.

— А пока тебе нужно отвести внимание. — продолжил наставление мужчина. — «Выгули» Карину, чтобы не маячила перед ним с кислой миной.

Закрываю глаза и измученно провожу ладонью по лицу:

— Я чувствую себя двоеженцем…

— Знаю, Пётр, знаю. Женщины не терпят конкуренцию ни в каком виде. Но постарайся растолковать своей девочке, что по-другому пока никак…

— Ладно. — принял к сведению я и встал из-за стола, собираясь уходить.

— Не волнуйся. Мои парни роют. Скоро мы прижмём его. — поднялись вместе со мной товарищи. — Ром, иди проводи друга и возвращайся мыть посуду. Мне велено все банки и контейнеры вернуть.

Посмеявшись напоследок над Ромычем и попрощавшись с его отцом, я вернулся домой, дожидаясь звонка, чтобы забрать мелкую из детского сада. Или как его там называют? Институт?

Упав на кровать лицом на подушку, снова и снова стал прокручивать не дающие покоя мысли и воспоминания.

Как я вообще оказался в такой ж*пе?

Как мог мой всевидящий отец оказаться настолько слепым? Какое же место я занимаю в его жизни, если он предпочёл поверить в слова друга, чем сына.

Почему Фёдоров оказался важнее меня?

Сколько себя помню, отец и эта двуличная тварь дружили и были бок об бок друг с другом как настоящие братья.

Познакомились в институте и стали неразлучны во всём.

И бизнес открывали вместе. И поднимали его с нуля, и стремились к лучшему оба. Но в какой-то момент мой отец вырвался вперёд. Стал развиваться и набираться опыта быстрее, чем друг. И превосходство стало заметно невооружённым взглядом. Отец стал лидировать и в управлении бизнесом. Разговаривали и считались именно с его мнением. Постепенно Фёдоров начал уходить в тень, хоть мой отец и тянул его за собой. Уверенно «держал за руку» и поднимался «по лестнице» только со своим другом. Не сомневаясь ни на минуту.

Друг. Брат. Партнёр. Помощник. Советник. Тыл.

Именно так Фёдоров выглядит в глазах Фролова-старшего. И переубедить мне его не удалось до сих пор…

Отец выступал «пастью», а Фёдоров — «хвостом». Иначе говоря, отец — голова, а этот придурок — задница.

И только Фролов-старший этого не замечал. Только он считал друга себе равным.

Сравнивал их с прочной верёвкой с двумя концами.

Только вот один из них начал плавиться, сжигая их связь и единство… подбираясь всё ближе к другому… готовый спалить дотла…

Их бизнес разросся до неимоверных размеров. Авторитет и влияние достигли огромных масштабов. На горизонте уже виднелась точка апогея. Централизация всего жизненного пути состояла в их работе. Пока однажды мой отец не пошёл на благотворительный вечер и не встретил там женщину, из-за которой потерял голову и кардинально поменял ориентир в своей жизни.

Приоритетом больше был не бизнес, а она. Всё закрутилось до такой степени, что в один момент было принято решение изменить и место жительства, и образ жизни, и своё окружение.

Я тогда ещё учился в институте. Только-только вникал в детализацию отцовской сферы деятельности. Он улетел обживать Австралию, оставив все руководящие полномочия своему партнёру Фёдорову. Не задумываясь. Ничего не подозревая. «Лёгкой» рукой подписал документы и укатил в другую страну, следя за функционированием своей компании заочно.

Я тогда должен был по требованиям института проходить учебную практику. Вопрос, где её проходить не стоял. Образование было выбрано специально под тоже направление, чем и занимался отец. И мне пришлось на время вернуться в свой город.

Тот злосчастный день прорисован в моей голове до мельчайших деталей. Закован в цепи, чтобы ничего не забыть. Чтобы не потерять из памяти ни одну мелочь.

Я уже как две недели познавал все трудности рабочей деятельности и задержался в офисе до позднего вечера, чтобы добить данное мне задание до конца и не переносить его на следующий день.

Чёрт меня дёрнул потащить результаты работы своему наставнику в кабинет. Подойдя к двери, уже хотел дёрнуть за ручку, как услышал отголоски разговора, в котором прозвучала наша с отцом фамилия. И всё бы ничего. Что тут такого? Совершенно обыденное действие — обсуждать своего партнёра, имеющего непосредственное отношение к компании, но меня остановило не это.

А эмоции, проскользнувшие в голосе, когда он говорил о моём отце. Ненависть. Презрение. Агрессия.

Я завис, напрягая слух, чтобы понять, причины такого отношения к моему родителю.

И чем больше слышал, тем сильнее по моему затылку бегал скоп мурашек. Тем больнее у меня сводило челюсть от широко открытого рта. Тем быстрее колотилось моё сердце.

В голове молотом стучали слова:

«Если Фролов надумает вернуться в Россию и отобрать мой бизнес…»

«Будет ждать маленький сюрприз…»

«Я подготовил бумаги…»

«Он ни о чём не догадывается…»

«Эти документы бесспорно указывают на его причастность… Я останусь чистым…»

«Фролов сядет и ничего не сможет доказать…»

«Мошенничество в чистом виде…»

«Пусть только вернётся и я не стану терять время…»

Я тогда настолько растерялся, что просто проворонил момент, когда Фёдоров закончил разговор и открыл дверь кабинета прямо перед моим носом.

Лиза права, я и правда тормоз…

Вот так я и попался.

Вот тогда я и застрял в этой ядовитой паутине. И чем больше пытался распутаться, тем сильнее эта сеть сковывала мне движения и отравляла моё существование.

Фёдоров тогда ничего не сказал. Ни единого слова. Только посмотрел. Этим чёртовым мутным взглядом, которым «награждает» меня по сей день. Человек, которого я знал с самого рождения и считал чуть ли не дядей, оказался чужим и опасным в один миг.

Он просто зашёл обратно в свой кабинет и закрыл перед моим ошарашенным лицом дверь. Он не сомневался, что я побегу докладывать отцу и его это ничуть не пугало. Совершенно. Было ощущение, что ублюдок только и ждал этого момента. Чтобы всё вскрылось. Чтобы отец вернулся.

Я в состоянии шока не распознал провокацию и следовал по указаниям интуиции.

Да. В тот чёртов день я разочаровался в людях основательно. Фёдоров сделал лишь надрез, но полностью в глубину сердца вогнал нож мой родной отец.

Не поверив мне…

— Отец!! — прохрипел я в трубку, задыхаясь от переполняющих эмоций и быстрого бега до своей машины.

— Сын? — сонно пробормотал отец. — Ты в курсе, что у нас глубокая ночь?

— Отец! Я должен тебе рассказать… — пытался перевести дыхание я, выезжая с офисной парковки.

— Это не может подождать до утра?

— НЕТ! — рявкнул я. — Чёрт! Отец, Фёдоров не тот, кем кажется…

— Чего? — плохо соображая спросил мужчина.

— Я только что подслушал его разговор с неким типом, где он сказал, что собирается засадить тебя в тюрьму. Что подделал какие-то документы и из-за них ты сядешь по статье «Мошенничество»…

— Пётр, ты перебрал с алкоголем что ли? — хмуро произнёс отец. — Сейчас же останови машину и вызывай такси.