Он берет украшение в свои пальцы, поднимает мои волосы и осторожно надевает цепочку с кулоном на шею.

– Как ты все это придумал? – спрашиваю я.

– Мне помог один человек, – признается Дастин. – Майкл.

– Майкл? – приподнимаю я бровь. – Наверное, он знаток девушек.

– Скорее, знаток парней, – усмехается Лестерс. – Майкл из другой команды.

– Мне ревновать? – интересуюсь я, дотрагиваясь до солнечного кулона, висящего теперь на моей груди поверх футболки.

– Не стоит. – Дастин склоняется ко мне, кладет руки на талию и целует в плечо.

– Я собственница, – предупреждаю его я, наслаждаясь прикосновениями.

– Я тоже собственник.

Его губы скользят по моей шее вверх, снова спускаются вниз, к ямкам над ключицами, касаются их. Дастин – сама нежность.

Я поворачиваюсь к нему и обнимаю, привычно уже прижимаясь щекой к его груди. Это так странно – я сама себя не узнаю. И прекрасно – чувства к этому человеку дарят мне крылья.

Эта ночь – одна из самых чудесных в моей жизни. Закутавшись в одеяла и обнявшись, мы смотрим на ноутбуке новые серии любимого обоими сериала, хрустим попкорном, пьем «Колу», шутим и просто наслаждаемся друг другом. Время бежит быстро – оно словно пуля, вылетевшая из пистолета. И я и глазом моргнуть не успеваю, как наступают предрассветные сумерки.

Серия прерывается на самом интересном моменте – у ноутбука садится батарея, и он гаснет.

– Черт! – раздосадованно восклицает Дастин. – Сейчас схожу за зарядкой.

– Не уходи, – мне совершенно не хочется отпускать его.

– Боишься темноты? – спрашивает он весело. – Веришь, что в ночи разгуливают ведьмы? Ничего, Франки, твой рыцарь всегда с тобой.

– Рыцарь? – насмешливо переспрашиваю я и беру его за кулон-пулю, чтобы притянуть поближе к себе. Наши губы соприкасаются, и кажется, что между ними проносятся электрические разряды. Мои пальцы бегут по его щеке, убирают жесткие темные волосы за висок, поглаживают скулу.

– Докажи, что ты – мой, – шепчу я.

Однако не даю ему сказать ни слова – закрываю рот поцелуем. Это настоящее искушение – и для него, и для меня. Я не контролирую себя и упиваюсь ощущениями. Мне кажется, что я лечу.

Я снова оказываюсь у Дастина на коленях, пытаясь уронить на спину. Между нами завязывается короткая борьба, в ходе которой я оказываюсь внизу, а Дастин нависает надо мной. Однако его рука, согнутая в локте, возле моей головы – пальцы ласково перебирают волосы. Вторая упирается в пол, касаясь моего предплечья. Дастин смотрит на меня внимательно – в его глазах я без труда читаю с трудом сдерживаемое желание быть со мной. И осознание этого росчерком молнии пронзает меня, вызывая еще большее влечение к нему. Влечение, которое вот-вот перерастет в вожделение.

– Ты точно уверена, что ты хочешь, чтобы я это доказал? – спрашивает Дастин тихо.

Я обхватываю его за шею.

– Да, – говорю я, закрываю глаза и снова его целую – жарко и настойчиво, вкладывая всю свою нерастраченную нежность.

Это какое-то безумие.

Прекрасное безумие.

Я срываю с него футболку – моя, смятая, уже валяется на полу.

Я знаю, что Дастин на пределе. Но и сама едва сдерживаюсь, закусывая губу. Каждое его прикосновение к моей обнаженной коже заставляет дыхание и пульс учащаться. А когда он целует меня чуть ниже солнечного сплетения, прокладывая дорожку еще ниже, моя спина выгибается – я просто окончательно перестаю себя контролировать.

Дастин хотел, чтобы я научила его играть на гитаре, а я хочу, чтобы он научил меня любить.

Мне кажется, что я целую небо. Сквозь облака, солнечные лучи и звезды. Мое небо. Акварельное, безбрежное, хрупкое. Самое прекрасное.

Возможно, небо – не только музыка. Небо – это еще и любовь.

Происходящее между нами сводит меня с ума.

Логика пропадает. Мыслей нет. Остаются лишь чувства – оголенные, как провода.

В какой-то момент я понимаю, что полностью сосредоточиться на ощущениях мне что-то мешает. Словно сквозь пелену я слышу, как громко и назойливо звонит телефон. Мой телефон.

Этот звонок похож на крик. И этот крик не прекращается.

В меня словно ударяет током, я вздрагиваю и пытаюсь подняться, освободиться от рук Дастина.

– Не бери, – просит он.

Я бы и рада, но звонок не прекращается. Тьму громко разрывает песня известной рок-группы.

– Надо взять, – беспокойно говорю я. Наше личное волшебство куда-то пропало, превратилось в искры и растворилось в сумерках. Лишь в голове остается серебряный туман, из-за которого мысли все еще нестройные.

– Окей, – соглашается Дастин – кажется, он сильно раздражен, что нас прервали. – Разговаривай. Я – на кухню. Воды не осталось.

Он легко целует меня в нос и уходит, а я наконец беру телефон в руки.

– Да.

– Санни Ховард? – уточняет незнакомый женский голос.

– Верно.

– Мэган Винтер и Эштан Винтер – ваши родственники?

У меня холодеют кончики пальцев. Не знаю, что случилось, но нехорошее предчувствие захлестывает с головой. Словно в лицо плеснули ледяной водой.

– Да, – быстро говорю я. – Что случилось?

– Мэган и Эштан Винтеры попали в аварию и в данный момент находятся в отделении неотложной хирургической помощи Нью-Корвенского медицинского центра, – поясняет женский голос. В нем – ни капли эмоций. Холод исчезает. Вместо него меня накрывает горячая волна – такая обжигающая, что я чувствую жар на своих щеках и лбу.

Я не верю, что слышу это.

– Что… Что с ними? – спрашиваю я, не узнавая свой собственный голос. В этом голосе почти нет жизни.

Сквозь вату я слышу, что состояние Эша и Мэг критическое и сейчас им оказывают помощь. Подробнее обо всем я смогу узнать только у лечащих врачей. Все тем же чужим механическим голосом я уточняю адрес, натягиваю футболу и убегаю в прихожую с одной лишь единственной мыслью, что мне нужно успеть. Успеть попасть в медицинский центр, до того как… Как произойдет что-то страшное.

Что может быть еще страшнее?..

– Дастин, – говорю я, оглядываясь по сторонам, – его нигде нет. – Дастин?..

Я хочу, чтобы мой голос был громким, но с губ срывается лишь хрип.

– Дастин, – в третий раз зову я его, но он словно пропал. И я, понимая, что дорога каждая секунда, открываю входную дверь и покидаю его квартиру. Спускаюсь в лифте, бегом пересекаю совершено пустой холл, выскакиваю на улицу и бросаюсь к дороге с поднятой рукой в надежде поймать такси. На улице – раннее утро, еще виден серп безликой луны, а тусклое солнце только-только начинает подниматься из-за неровного горизонта. Воздух сырой – как перед дождем, но ветра нет и душно. Людей тоже почти нет, да и на дороге машин непривычно мало. Дикие пробки начнутся лишь через несколько часов. Однако мне везет – попадается свободное такси, и я сажусь на заднее сиденье, называя адрес. Темнокожий водитель недовольно на меня смотрит – ехать довольно далеко. Но, видя мое бледное лицо, оттаивает.

– Что-то случилось? – спрашивает он.

– Авария, – одними губами отвечаю я. Меня начинает потряхивать. И жар внутри все растет и растет. Но пока я не могу в полной мере прочувствовать случившееся – словно еще не верю в это.

– Пробок еще нет, – говорит водитель, – постараюсь побыстрее домчать, мисс.

Я благодарно киваю головой. И мы летим вперед по темным еще улицам.

Нет слез, нет боли – все это еще впереди.

В груди лишь чувство необъятной пустоты.

И страх.

Я смотрю в окошко. Ветки режут сизое небо. Огней мало – какие-то уже не горят, а какие-то – еще. Здания кажутся смазанными – словно стекло передо мной мутное и грязное. Меня отчего-то подташнивает.

Все как в тумане.

Я не помню, как оказываюсь на территории огромного Нью-Корвенского медицинского центра, раскинувшегося на целый квартал. Помню лишь то, как рассчитывалась с водителем картой и только на третий раз набирала верный пин-код. И помню стойку в холле, за которой сидели улыбчивые медсестры, которые спрашивали, чем могут помочь.

В себя я прихожу в комнате ожидания отделения неотложной хирургической помощи. Где-то там, за толстыми стенами, продолжают оперировать Эштана и Мэг. Что с ними, я по-прежнему не знаю – знаю лишь то, что их состояние «критическое». И если когда я была с Дастином, время мчалось как ненормальное, то теперь оно замедлило бег. Каждая минута – пытка. К тому же время я могу видеть только на огромных часах в виде табло – телефон разрядился.

В какой-то момент я чувствую, как мое сознание начинает плыть, но говорю сама себе, что сейчас не время раскисать – нужно держать себя в руках. Я хлопаю себя по щекам. Потом встаю и на ватных ногах иду в туалет, где плескаю в горящее лицо холодную воду, надеясь прийти в себя. Я обязана держаться. Если не я, то кто поможет моим родным? Дорин? Я дико сомневаюсь.

Перед тем как выйти из туалета, я смотрю сквозь узкое окно на серо-голубое туманное небо. И прошу – пожалуйста, не забирай их у меня.

Иначе я останусь совсем одна.

Пожалуйста.

Уходя, я держусь за кулон в виде солнца.

* * *

Дастин говорит Санни, что уходит на кухню за водой, но на самом деле он просто стоит там, положив обе руки на столешницу и опустив голову. Его сердце все еще колотится как сумасшедшее. И он с трудом выравнивает дыхание.

Санни Ховард слишком сильно влечет к себе. Будто солнце. Чертово рыжее солнце. И он хочет заполучить это солнце в свое единоличное пользование.

Почти получил.

Дастин закрывает глаза и вспоминает ее ласковые прикосновения, теплые губы, тронутую загаром нежную кожу… Вспоминает ее медовые глаза, в которых столько пламенной нежности, что кажется, в ней можно утонуть. Если бы не проклятый звонок, они могли бы закономерно закончить эту ночь в постели. И понимание, что он был бы у нее первым, заставляет Дастина усмехнуться и сильнее сжать пальцами край столешницы.