Джил Мансел - Соло

— Послушай, — задиристо начал Макс, готовый вначале действовать, а уж потом разбираться. — Эта машина принадлежит…

— Привет, Макс, — сказала Тесса, которая подошла сзади и сразу поняла, в чем дело. Макс явно не знал, что Росс отдал машину ей.

— Тесса, — он приветствовал ее коротким кивком. Его густые черные брови были сурово насуплены. «Машину, значит, не угнали», — быстро сообразил он. Но ему все равно хотелось знать, почему за рулем Тесса и что за придурок с ней едет, кто этот нахальный заморыш?

Руки у Тессы были заняты продуктами из дорогого итальянского магазина, но это ее не смущало. Она стала прикидывать в уме, как ей потактичнее объяснить этот нелепый жест Росса, как вдруг подумала, зачем ей вообще беспокоиться! Какое Максу дело до того, как Росс решил распорядиться своей собственной машиной.

— Росс захотел, чтобы машина была моей, — сказала она в ответ на вопрос, который так и не был задан вслух, но висел в воздухе. Краем глаза она заметила торжествующую улыбку на лице Доминика и поняла, что улыбается он так же и от облегчения. Ни одному художнику не понравится, если он вдруг узнает, что его приятель, подвизающийся на том же поприще, зарабатывает денег гораздо больше, чем он.

— Росс что, тебе эту машину подарил? — Ни торжества, ни облегчения Макс явно не испытывал, в его взгляде читалось нескрываемое отвращение. — Ушам своим не верю.

Тесса вовсе не собиралась оставлять машину себе. Она намеревалась, как только снег и лед растают, вернуть ее Россу. Но мерзкая подозрительность Макса и полное отсутствие чувства юмора до невозможности ее разозлили.

— По крайней мере, я отказалась выходить за него замуж, — сказала она, открыла заднюю дверцу и плюхнула пакет с продуктами на сиденье. — Подумай об этом, Макс. Что важнее, машина или свобода? Росс легко отделался, и ты больше всех должен быть этому рад. Отдав мне «мерс», он еще дешево откупился. Разве не так?

…………………………………………..

— Не надо было тебе класть руку мне на колено, когда мы отъезжали, — упрекнула Тесса Доминика, когда они, намного позже, сидели перед камином и заканчивали еду.

— Почему это? — возразил Доминик, в глазах которого заблестел озорной огонек. — Да этот тип просто надутый козел.

— Я знаю, — Тесса улыбнулась. — Макс всегда такой. Но тебе все равно не стоило так делать — у него создастся ложное впечатление, и он будет рассказывать про меня гадости всем, кому только не лень слушать.

— И кто будет слушать? Некий Росс? Он такой же говнистый, как и его брат?

Тесса посмотрела на колышущееся в камине пламя.

— Не совсем такой. Иногда, правда, бывает. Макс уверен, что я хитрая, расчетливая аферистка. Росс, по крайней мере, так не считает.

— Заметь, — сказал Доминик, посмотрев для виду на часы, — что с момента нашей встречи прошло шесть часов. Я вел себя хорошо, был терпелив. Но, кажется, настало время объяснить, что тут происходит. Дай мне мой бокал — нет, вначале наполни — и давай начнем с самого начала…

_____

Была уже почти полночь, когда Макс натолкнулся на Росса в баре отеля. Он подождал, пока Росс не отвертится от какой-то слишком шумной театральной компании, затем подошел к нему.

— Я видел сегодня твою машину.

— Ну и?.. — Росс не отвел глаз от взгляда брата. На лице Росса читался вызов.

— Ну и за рулем случайно оказалась Тесса. Если хочешь знать мое мнение, то ты выставляешь себя полным дураком.

— Послушай, — Росс поставил свой стакан. — Не делай поспешных выводов. Тессе нужна была машина. Ты не знаешь, что на днях ее сбил автомобиль, когда она ехала на велосипеде. Ей повезло, что она осталась в живых. А поскольку она носит моего ребенка, я должен быть уверен, что у нее есть безопасное средство передвижения. Я просто не хочу, чтобы она погибла, понятно?

— Прекрасно, — ответил Макс. — Очень похвально. Особенно если ты в курсе, что на твоем жизнесберегающем транспортном средстве она разъезжает по городу со своим очень наглым дружком.

…………………………………………..

Мэтти даже самой не верилось, что она этим сейчас занимается — крадется в комнату дочери, чтобы почитать тайный дневник, о существовании которого она знала, но который ни разу еще не видела.

Однако Грейс ее беспокоила. И когда дочь мимоходом сообщила, что Росс восхитился — отнюдь не двусмысленно — ее фигурой, беспокойство Мэтти дошло до того, что она решила вмешаться.

По словам Грейс выходило, что Росс требовал, чтобы она — и только она — каждый день приносила ему кофе, что он разговаривает с ней гораздо чаще, чем с другими официантками, и что он проявляет к ней явно не случайный интерес.

Мэтти довольно скоро удалось откопать то, что она искала, — тетрадь в красной кожаной обложке. Сама Мэтти была безнадежной неряхой, и ее всегда удивляла страсть дочери к порядку и аккуратности. Так что найти то, что Мэтти было нужно, не составило никакого труда. Дневник лежал на нижней полке прикроватной тумбочки под тремя рекламными проспектами и стопкой розовых бумажных салфеток.

…………………………………………..

Мэтти закончила читать, поежилась, закрыла тетрадь и положила ее себе на колени. Подняв глаза, она увидела свое отражение в зеркале платяного шкафа: бледная, со всем смирившаяся и внезапно постаревшая, так что от ее моложавости не осталось и следа.

Дело дрянь. Придется ей действовать. То, что молоденькие девочки влюбляются, явление, может быть, и нормальное, но теперь, когда Мэтти знала, насколько ее дочь одержима Россом, рисковать она не могла.

Надо сказать Грейс, что Росс Монаган ее отец.

— Макс! — воскликнула Франсин, сдвинув на затылок свою широкополую соломенную шляпу и обвив руками его шею с таким энтузиазмом, что Макс почувствовал тепло касавшихся его знаменитых грудей. — Боже мой, ты пришел спасти меня из ада! Ты настоящий рыцарь в латах.

Макс едва владел собой. Когда она прекратила его обнимать, он медленно снял с нее солнцезащитные очки. Темно-карие глаза Франсин беспокойно бегали, а съемочная группа и несколько человек из массовки с любопытством смотрели на происходящее.

— Да, это действительно я, — заверила она Макса, все еще крепко держась за его локоть. — И я обещаю, что в этот раз не буду плохо себя вести. Я так рада тебя видеть, что плохо вести себя не могу…

Все это было так приятно. Максу позвонили и предложили явиться через сутки и заменить чересчур темпераментного сценариста. Предложение было, конечно, очень выгодным, но только этот род занятий Макс не считал самым приятным времяпрепровождением. Ему не нравилось соблюдать условности, без чего не обойтись при работе в коллективе, и он не любил склоки, которыми всегда славились съемочные группы — особенно когда не все шло гладко. Новый сценарист неизбежно оказывался втянут в клубок зависти, споров и борьбы за власть. Намного проще сказать, что занят другим контрактом, и, выразив сожаление, вежливо отклонить предложение.

Но когда вчера из Амальфи позвонил Джек Уэстон и сказал, что главная героиня его несчастного фильма лично рекомендовала ему Макса Монагана в качестве сценариста, Макс кочевряжиться особо не стал. Удивленный, что Франсин вообще запомнила, как его зовут, и польщенный тем, что она так верит в его способности, Макс осознал, как сильно хочет видеть ее снова.

И естественно, он был опьянен мыслью о том, что Франсин Лалонд снова хочет видеть его. Хочет она его видеть как сценариста или как любовника — это уже другой вопрос. Надеясь, что он интересен ей в обоих качествах, Макс согласился вылететь немедленно.

И вот теперь он был здесь, на небольшой, залитой солнцем площади на Неаполитанской Ривьере. Франсин была в его объятиях, и к ним направлялся измученный, но явно уже чувствующий облегчение режиссер в розовой бейсболке.

— Ты, должно быть, и есть Макс? — Он протянул влажную волосатую руку. — Спасибо, что прилетел. Если уж ничего не выйдет, — добавил он с кривой усмешкой, — то, по крайней мере, ты, кажется, можешь развеселить Франсин. В последнее время ее вряд ли можно назвать лучиком солнца. Она тут, мягко выражаясь, не поладила со сценаристом.

— Не поладила? — переспросила Франсин, подняв свои темные брови. — Да будь у меня ружье, я бы ему яйца отстрелила! Зазнавшийся гомик! — гневно заявила она. — Он стал ревновать из-за того, что его друг предпочел меня. Его дружок-урод мне вообще был не нужен, только этот придурок начинал кипятиться каждый раз, когда видел, что его друг на меня смотрит. И он все менял и менял сценарий, давал мне все более глупые реплики. Моей героине такие слова даже в голову бы не пришли… О, Макс! Он сегодня утром улетел назад в Лондон, и теперь ты здесь, чтобы я снова пришла в себя. Я так рада тебя видеть!..

— Смотреть на него будешь позже, Франсин, — твердо сказал Джек Уэстон. — Вначале сценарий. Мы с Максом можем начать работать над ним уже за обедом.

Они сидели за длинным столом, стоящим на улице у «Ристоранте иль Сарачено». Перед ними лежала кипа исчерканных вдоль и поперек листов сценария, а вокруг стояли плошки с дымящимися, пропитанными чесночным соусом макаронами, графины с местным красным вином и множество стаканов. А где-то далеко внизу, обрамленный живописными скалами и пастельных тонов розовыми и желтыми домиками, плескал волнами Салернский залив. Под февральским солнцем блестела аквамариновая водная гладь. Рыболовные катера лениво заходили в порт, чтобы потом так же неспешно снова уйти в море. По всему городу в барах и ресторанах итальянцы ели, пили, встречались с друзьями, старались использовать свой обеденный перерыв с наибольшей пользой.

У Макса даже не было времени заметить изумительные виды вокруг, не то что любоваться ими. Не мог он себе позволить насладиться изысканными блюдами, которые стояли сейчас перед ними. Вино в бокале так и оставалось нетронутым, пока Макс изучал путаный сценарий и слушал Джека Уэстона, который кратко излагал, как должна была идти сюжетная линия, и приводил миллионы причин, почему она все-таки сумела так сильно отклониться.