— Куда ты пошел? — зашипел на Макса его сосед справа, режиссер, для фильма которого Макс писал сценарий. — Вот-вот объявят фильм-победитель. Сейчас нельзя уходить!

— Сожалею, — сказал Макс, однако по его тону это было незаметно. — Срочное дело. Должен идти. Желаю удачи…

…………………………………………..

Церемония, как и все мероприятия подобного рода, тянулись дольше запланированного времени и закончилась почти в половине шестого. Франсин обменялась приветствиями и воздушными поцелуями с сотней коллег и знакомых и была готова просто упасть в поджидавший ее лимузин, чтобы уже там с удовольствием помечтать о спокойном вечере, который она собиралась провести в своем номере в отеле. Горячая ванна, расслабляющий напиток, хороший массаж или…

— Меня просили передать вам это, мадам, — сказал Томкисс, напыщенного вида шофер, и Франсин, слегка удивленная, посмотрела на большой сверток в подарочной бумаге. Мысль о горячей ванне, однако, привлекала сильнее.

— Как мило. А вдруг это бомба, Томкисс?

— Он не тикает, мадам, — с серьезным видом заявил шофер, по-прежнему протягивая ей сверток.

Франсин сдержала улыбку. У Томкисса совершенно не было чувства юмора.

— Ну, это хороший знак. Брось сверток в машину, я потом посмотрю.

— Джентльмен просил меня проследить, чтобы вы развернули его сразу, мадам.

Эта ситуация уже начала открыто удивлять и забавлять Франсин, и она сказала:

— Ты хочешь сказать, что он заплатил тебе за содействие? Интересно сколько. Двадцать фунтов?

— Э… пятьдесят, мадам.

— Томкисс, тебе надо быть осторожным! Ты же знаешь, как легко я влюбляюсь в богатых мужчин. Послушай, может, я сяду в машину и уже там раскрою пакет? Так, надеюсь, можно сделать? Или тот, кто мне это подарил, выдвинул условие, по которому я еще и должна ежиться от холода, стоя на тротуаре?

— Думаю, можно и в машине, мадам, — сказал Томкисс, который начал подозревать, что она над ним издевается.

— Очень любезно с твоей стороны, — сурово ответила Франсин. — Как ты добр.

Почти все поклонники дарили ей цветы, украшения или духи. Развязав алую шелковую ленточку и развернув нарядную оберточную бумагу, актриса улыбнулась. Одни дарили ей конфеты, другие — картины. Один поклонник даже преподнес ей дорогой автомобиль. Но еще никто не дарил ей плетеную корзинку с превосходными артишоками, свежей спаржей и омарами.

Распечатав конверт, который лежал между омарами, Франсин извлекла из него сложенную газетную вырезку — кроссворд из «Таймс», полностью решенный. Внизу на полях было написано только три слова: «Я достаточно умный?»

Дверца автомобиля открылась.

— Ну? — произнес Макс, глаза которого блестели и который теперь прекрасно владел собой. — Как по-вашему?

— Вы определенно умны, — проворковала Франсин и, отодвинувшись, похлопала по сиденью рядом с собой. — Вы произвели на меня впечатление.

Поехали ко мне в отель, умный вы мой. У меня люкс в «Ритце». Может быть, когда мы туда приедем, вы сможете потрясти меня чем-нибудь еще.

…………………………………………..

Максу казалось, что он в раю. Вечер шел своим чередом, а чары Франсин Лалонд действовали на него все сильнее. В ней было все, о чем он мечтал и что, по его представлению, должно быть в женщине. Даже когда Франсин делала то, что в других женщинах ему не нравилось, — например, курила сигарету за сигаретой, — это его не смущало. Это было такой же ее частью, как и выразительные руки, милый простой юмор и легкий акцент. Макс просто даже не мог представить себе, чтобы она не курила. Все в ней было прекрасно…

Макс был просто восхищен ее здоровым аппетитом, тем, как Франсин откусывала кусочки нежной зеленой спаржи, закатывая от удовольствия глаза, тем, как смеялась, когда растопленное масло текло по пальцам. То она по-детски радовалась, когда доставала кусочки сочного мяса из расколотых клешней омаров, то вдруг ее розовый язычок сладострастно облизывал полуоткрытые губы, и это сразу напоминало Максу о том, что Франсин — сорокалетний секс-символ, что ее желают многие мужчины во всем мире и что она прекрасно знает о своей сексуальной привлекательности.

— Не ела ничего вкуснее, — изрекла наконец Франсин, подняв руки. — Однако, — добавила она, томно улыбнувшись, — я никогда так не обляпывалась. Смотрите, всюду масло. Думаю, сейчас мне надо принять ванну. Макс, не расстегнете молнию?

«Все лучше и лучше», — подумал Макс, вытирая руки о льняную салфетку. Он встал и подошел к Франсин, повернувшейся к нему спиной. Замочек медленно и бесшумно проскользил от шеи до самой талии, и показалась светло-серая шелковая нижняя рубашка. Секунду Макс колебался, когда его пальцы задержались на ее спине. Но большего он так и не успел сделать: Франсин улыбнулась ему через плечо и направилась в ванну.

— Я обычно долго принимаю ванну. Вам здесь не будет скучно?

— Не будет, — с улыбкой заверил ее Макс, восхищаясь тем, как покачиваются при ходьбе ее бедра. — Если у вас здесь есть какая-нибудь газета, я порешаю кроссворд.

— Какой вы умный, — произнесла Франсин, сбрасывая на ходу туфли на высоких каблуках. Проходя в дверь ванной, она мечтательно проговорила:

— И какой у вас замечательный торс…

…………………………………………..

Через час с лишним, когда Франсин появилась из ванной одетая в светло-желтый шелковый халат и с зачесанными назад волосами, она удивилась, увидев, что Макс все еще тут.

— Боже мой, я о вас совсем забыла, — рассеянно проговорила она, смягчая оскорбление улыбкой и протягивая руку к полупустому бокалу с вином. — Вы не видели фен? Я, кажется, положила его где-то здесь.

Актриса не просто изменилась, она просто совсем забыла, кто он такой. Их недавнего взаимопонимания словно и не бывало. Макс чувствовал себя так, будто ему дали под дых. Он молча подал ей фен, который валялся на полу под журнальным столиком.

— Видите ли, — произнесла Франсин, извиняясь. — Все было чудесно. Может быть, как-нибудь в другой раз мы опять встретимся, но сейчас я очень устала. Сейчас мое единственное желание — это лечь в постель.

У Макса было точно такое же желание, но он скорее бы лопнул, чем сказал об этом вслух и дал ей повод и дальше унижать его. Такой мазохизм не в его стиле.

— У вас действительно усталый вид, — ответил он, вторя ей, завуалированным оскорблением, но всей душой желая заключить ее в свои объятия. — К тому же мне пора возвращаться в Бат.

— Конечно, конечно. А мне надо завтра в девять утра быть в Шотландии. Какая тяжелая у нас жизнь, да? — Франсис засмеялась, вынула из кармана гребень и потрясла головой так, что с волос полетели крошечные брызги. Потом она подалась к Максу, обвила его шею рукой и поцеловала в щеку.

— Мне, правда, жаль, Макс. В моем обществе не всегда просто. Мой антрепренер говорит, что я то холодная, то горячая. Иногда даже говорит, что я сумасшедшая.

Макс кивнул, не улыбаясь. Ему было не до улыбок.

— Но не пропадайте, ладно? Мне будет приятно встретиться с вами снова, когда я не буду такой усталой.

— Может быть.

Франсин надула губы и сказала, пародируя его отрывистую интонацию:

— Может быть. Mon Dieu![6] Это «может быть, да» или «может быть, нет»? Да ну же, Макс! Не хмурьтесь. Это так по-британски!

Он взял со спинки дивана свой смокинг и галстук-бабочку и направился к двери. Отрыв дверь, Макс оглянулся и посмотрел на Франсин так, словно это не она, а какое-то странное абстрактное полотно в художественной галерее.

— Просто может быть, — сказал он, стараясь говорить как можно более непринужденно. — И не надувайте так губки, Франсин. Это так по-французски.

ГЛАВА 5

Когда она открыла ему дверь, на Росса снова нахлынул тот же прилив желания. В свободном белом свитере и лимонного цвета шортах, с длинными светлыми волосами, завязанными узлом, и по-прежнему без всякой косметики, она выглядела потрясающе, именно такой он ее и запомнил.

Одновременно ему хотелось схватить ее и хорошенько тряхануть. Что за игру она тут затеяла?

— Привет, Тесса, — медленно сказал Росс и не стал продолжать.

Тесса не могла поверить, что все это происходит на самом деле. Зачем он сюда пришел? Как он нашел ее? Как много он знает, да и каким образом вообще ему стало что-то о ней известно?

Логично предположить, что все это как-то связано с Холли. Но Тесса еще не понимала как, ведь и Холли тоже ничего не знает. И Росс, как она чувствовала, не даст ей времени собраться с мыслями.

— Привет. — Вытирая бумажной салфеткой руки, испачканные краской, она посторонилась, приглашая его в дом, ведь он явно для этого сюда явился. Она посмотрела на часы. — Налить что-нибудь?

— Нет. — У Росса до прихода сюда было несколько часов, чтобы собраться с мыслями, и он полагал, что это даст ему преимущество, но теперь, когда он был здесь, то обнаружил, что не знает, что сказать. Он едва мог вспомнить, о чем хотел поговорить.

— Я пишу картины, — безо всякой необходимости сообщила Тесса, кивнув в сторону стоящего у окна мольберта. Росс оглядел по очереди банку с кистями, стоявшую на подоконнике, чистые холсты на подрамниках, прислоненные к креслу, палитру, положенную на подлокотники кресла, и несколько картин в рамах, которые были развешаны на побеленных стенах гостиной. После чего с едва заметным сарказмом он произнес:

— Да ну?

— Боюсь, у меня тут беспорядок…

— Да замолчи. — Росс сунул руки в карманы и повернулся к Тессе лицом. Взгляд его горел, решимость вернулась. — Тесса, какого черта ты все это устроила?

— Что устроила? — Обескураженная его нападением, она отошла к окну и посмотрела на улицу, словно ждала еще одного гостя. Но там был только автомобиль Росса, белый «мерседес», который блестел под холодным декабрьским солнцем и служил жестоким напоминанием о разнице в образе их жизни.