Он вздохнул и положил голову на гладкое дерево.

— Твоего мужа тоже убили, как и мужа женщины из сна. Странное совпадение, ты не находишь?

— Да, конечно, но…

— Что «но», Дженни? — Он наклонился к ней. — Все доктора в один голос твердят, что твои сны — результат гибели мужа. Думаю, теперь это можно считать доказанным.

Дженни покачала головой.

— Только с виду. Не думаю, что здесь есть причинная связь.

— А какая же еще?

Она отвела взгляд, не в силах смотреть ему в глаза.

— Я… я ни в чем не уверена. Нужно поговорить с Чарли, выслушать, что он скажет. И все же мне кажется, что это лишь еще одна часть истории. Когда я свяжу концы с концами… может быть, сумею получить ответ.

Джек слегка расслабился и закинул руки за голову.

— Не знаю, Дженни… Вся эта история кажется мне зловещей и запутанной.

— Да… — Она прильнула щекой к груди Бреннена. Он провел рукой по ее мягким, шелковистым волосам. Дженни легонько заворочалась, пытаясь улечься поудобнее. Обнаженные соски коснулись груди Джека, и он вновь ощутил желание. Проклятие, так было всегда. Она сводила его с ума! Никому другому это было не под силу.

Он заставил себя вернуться к разговору.

— Ты все еще ищешь, где это могло произойти?

— Да. Я решила проверить юг страны. Если туземцы были рабами, это могло бы многое прояснить. Хотя я не представляю, откуда у них могли взяться эти ужасные, кровавые ритуалы.

— Ну, насколько я помню курс истории, который нам читали в университете…

— В университете? — Дженни села, прикрыв грудь простыней. — Ты учился в университете?

На его губах заиграла лукавая улыбка:

— Что, трудно поверить?

— Да… нет… не знаю. В каком?

— Лос-Анджелесском. Я получил в нем футбольную стипендию. Там мы познакомились с Олли и пару лет играли вместе. Он был классным опорным защитником.

— А почему ты никогда об этом не говорил?

Он пожал плечами.

— Я не знал, что ты интересуешься американским футболом.

Дженни ткнула его кулаком в живот, и Джек крякнул от неожиданности.

— Ты прекрасно знаешь, что я говорю не о футболе!

Бреннен усмехнулся:

— Не говорил, потому что это не важно. Я поступил в университет по настоянию отца, который хотел, чтобы я пошел по его стопам. Но мне-то было хорошо известно, что из этого ничего не выйдет. Кроме того, я не получил диплома. На третий год я сломал колено, и моя футбольная карьера кончилась. А потом меня отчислили за то, что я трахнул младшую дочку декана.

Дженни одарила его мрачным взглядом и откинулась на подушку.

— Вот в это мне очень легко поверить. — Она снова прильнула к нему. Так что ты там говорил про курс истории?

— Я говорил, что, если мне не изменяет память, рабов завозили на юг преимущественно из Западной Африки. Кажется, именно там ты обнаружила религиозные обряды, больше всего похожие на те, которые видела во сне?

— Да, правильно… Я понимаю, что ты имеешь в виду. Они привезли с собой свою религию. Конечно, потом на них повлияло новое окружение, но сначала обряды были теми же. Однако после 1808 года рабов уже не ввозили, задумчиво продолжала Дженни.

— Ага… казалось бы. Я прекрасно помню закон о запрете импорта рабов. На самом деле рабство закончилось только после Гражданской войны.

Дженни бросила на него странный взгляд, но Джек только улыбнулся.

— Вообще-то я уже думала о южных плантациях, — сказала она, — просто не была уверена. В снах джунгли выглядели гуще и выше, чем у нас на юге. Но теперь я начинаю верить, что это могло быть там.

— Могло. Конечно, это имело бы смысл только в том случае, если бы было правдой. Но теперь, когда ты рассказала про мертвого мужа, я верю в это с трудом.

— Да. Только разница в том, что женщина из сна убила своего мужа, а я этого не делала… — Увлекшись, Дженни выпустила простыню, и один маленький розовый сосок соблазнительно высунулся наружу.

Джек застонал.

— По-моему, за сегодняшнее утро я достаточно наслушался! — Он опрокинул Дженни и навалился сверху. — Сейчас меня интересует совсем другое исследование!

Дженни засмеялась, притянула его к себе и поцеловала в губы. Они любили друг друга неторопливо и вдумчиво, словно растягивая удовольствие, а потом Дженни сползла с кровати и отправилась в ванную принимать душ и одеваться. Джек мог бы присоединиться к ней, если бы в эту минуту не зазвонил телефон.

Подходить не хотелось, но это мог звонить Чарли. А вдруг им подвернулась какая-нибудь работа, за которую удастся получить неплохие деньги? Ладно. Если голос будет незнакомый, он просто положит трубку. Так и следовало поступить, но раздраженный тон Говарда Маккормика вывел Джека из себя.

— Дженни! Дженни, это ты? Дженни, это Говард.

Неожиданно Джек почувствовал укол ревности.

— Доброе утро, Маккормик. Какими судьбами? — Он терпеть не мог этого скользкого ублюдка, но приходилось признать, что парень он был видный. Кроме того, у него были деньги, власть и положение в обществе — все то, в чем нуждалась такая женщина, как Дженни.

— Бреннен… какого черта ты… Где Дженни?

— Она в ванной.

— Тогда почему… Ах ты сукин сын!

Джек сдержанно улыбнулся в трубку:

— Дженни так не думает. По крайней мере сегодня утром.

Последовала еще одна долгая пауза.

— На этот раз ты переплюнул самого себя, Джек. Воспользовался наивностью красивой молодой женщины, не привыкшей иметь дело с такими охламонами, как ты. Придется приехать и вышвырнуть тебя из окна.

Джек ощетинился:

— Мы оба знаем, что на это у тебя кишка тонка! Но добро пожаловать. Посмотрим, что из этого получится!

Стоя в дверях ванной и застегивая белую батистовую блузку, Дженни услышала слова Джека и испуганно ахнула:

— О Боже, это Говард!

— Извини, я тороплюсь, — сказал Джек в трубку, — можешь быть уверен, я передам Дженни привет от тебя. — Он положил трубку на рычаг и осекся, увидев бледность Дженни и чувствуя себя последним подонком.

— Как ты мог? — Она гневно шагнула к нему. — Как ты мог так обойтись со мной?

Джек сел, свесив ноги на пол, и порывисто провел рукой по волосам.

— Честно говоря, я не собирался делать ничего подобного. Сам не знаю, что на меня нашло…

Она яростно замигала и отвернулась, но Бреннен успел заметить на ее глазах слезы. Обозвав себя скотиной, Джек поднялся, обмотал простыню вокруг талии, подоткнул ее и подошел к Дженни.

— Проклятие! Дженни, мне очень жаль. В этом парне есть что-то, возбуждающее во мне самые низменные чувства…

Дженни отвернулась от него и вытерла глаза тыльной стороной ладони.

— Он партнер Билла, Джек. Ты можешь себе представить, что он теперь думает? Можешь представить, что он думает обо мне?

Джек слегка напрягся.

— Он думает, что ты провела ночь со мной. Со мной, Джеком Бренненом. Если ты считаешь это позором, то можешь не беспокоиться — это больше не повторится. — Он нагнулся, поднял с пола рубашку и шагнул в ванную, чтобы забрать все еще влажные джинсы.

Дженни смотрела на него с изумлением. Она поняла, что причинила ему боль. Это было видно по глазам Джека и ходуном ходившим желвакам на его скулах. Она встала на пути у Бреннена, не дав ему дойти до дверей.

— Извини, Джек. Я погорячилась… Я не стыжусь ни тебя, ни того, что мы делаем. Просто Говард — мой друг, и мне бы не хотелось его обижать. Иногда он чересчур опекает меня. Я думала, будет лучше, если он ничего не узнает о нас… по крайней мере какое-то время.

— Похоже, ты не верила, что наши отношения примут такой оборот…

Дженни вздернула подбородок:

— Да, не верила!

— Может быть, они и не затянутся, Дженни. Никто этого не знает. Но сейчас они существуют, и мне плевать, нравится это Маккормику или нет.

Несколько секунд Дженни молча смотрела на него, а затем на ее губах расцвела задумчивая улыбка.

— Они существуют? — медленно повторила она.

Джек улыбнулся, и на его щеках появились ямочки.

— Ну да, существуют.

Улыбка Дженни стала ослепительной. Бог с ним, с Говардом, позже она все объяснит ему…

— Если так, то почему бы мне не закончить одеваться и не приготовить тебе завтрак?

— С тех самых пор, как я увидел на стене кухни голубые ленты в рамочках, у меня появилось смутное подозрение, что ты умеешь готовить.

— До гибели Билла мне приходилось быть настоящим шеф-поваром. Мы принимали кучу его деловых знакомых, и Билл гордился моим искусством.

— А почему же я узнаю об этом только сейчас?

Джек пошел за ней в ванную. Дженни взяла его джинсы, спортивные трусы и насквозь мокрые черные ковбойские ботинки.

— Пока мы завтракаем, можно будет положить твои вещи в сушку, — сказала она. — Конечно, за исключением ботинок.

— Так почему же? — не отставал облаченный в простыню Джек, вслед за ней спускаясь на кухню. Край густого черного клина на груди, сужавшегося к плоскому животу, скрывался за складками полотна.

— Сказать по правде, после гибели Билла я обнаружила, что мои поварские таланты доставляли больше удовольствия ему, чем мне, — она обернулась и с улыбкой посмотрела на Джека. — Правда, это не значит, что я все забыла!

Джек усмехнулся.

— Моя мачеха была великая кулинарка, — сказал он, — наверное, только поэтому отец вообще возвращался домой.

Дженни остановилась на последней ступеньке.

— Они действительно были так несчастливы?

— Хуже. Я думаю, их брак был самым несчастным в мире.

— Тогда почему же они жили друг с другом?

— Не имею ни малейшего представления. Я заикался об этом пару раз, но они смотрели на меня так, будто я о шести головах. Скорее всего оба верили в формулу «до тех пор, пока нас не разлучит смерть». Может быть, именно поэтому отец и покончил с собой.