Но в голове у Жулии уже складывались фразы ее очередной статьи, и она, быстренько поцеловав Сели, побежала к своему компьютеру и тут же с головой погрузилась в работу.

Жулии работалось, по ходу дела она делала кое-какие пометки: в двух местах не хватало фактического материала, и его нужно было поискать в библиотеке, потом…

Потом она услышала за дверью голос отца, он напоминал ей, чтобы она уточнила дату приглашения…

Жулия отмахнулась и снова занялась статьей. Но Отавиу вновь и вновь подходил на цыпочках к двери и напоминал ей, чтобы она не забыла поговорить с Шику!..

— Шику! Шику! — в сердцах повторила Жулия. — да что же это такое? Поработать не дают!

Настрой ушел, статья остановилась на середине, и Жулия разозлилась на всех — на отца, на Шику! Очень нужна ей эта морока! Единая семья! Какая гадость! Нет, с Шику нужно было поговорить непременно и немедленно.

Она встала, оделась и вышла. Через полчаса она уже входила в квартиру Шику.

— Господи! Жулия! Да тебя просто Бог послал! — такими словами встретил ее Шику и, не дав ей сказать ни слова, зашептал на ухо, рассказывая, что у них тут произошло.

А произошло чрезвычайно важное событие.

— Понимаешь, Констансинья, она повзрослела. Она стала девушкой. Пошла принять душ и вдруг обнаружила… Разволновалась, конечно, а я и сказать ничего особенно не могу, так что поговори уж с ней по-женски, ободри ее, объясни, если что нужно.

Шику был и горд, и взволнован — события, подобные этому, происходят не каждый день.

Жулия пожала плечами и прошла в комнату. Она не могла сказать, что подобное поручение ее очень уж порадовало, с дочерью Шику она предпочла бы пообщаться при совсем других обстоятельствах.

— Добрый день, — поздоровалась Жулия, дружелюбно глядя на девочку-подростка, которая смотрела не столько на нее, сколько внутрь себя взволнованно, радостно и испуганно.

Сердце Жулии больно шевельнулось в груди, она вспомнила, как была одинока в этом уязвимом, беззащитном возрасте, как болезненно переживала все жизненные коллизии, сколько накопила страхов и неуверенности, и с готовностью помочь, с ощущением тепла и нежности села возле девочки.

Констансинья смотрела на Жулию во все глаза и не находила в этой красивой женщине с теплым ласковым взглядом ничего от того чудовища, которым представляла ее мать соперницу.

— Я очень рада с тобой познакомиться поближе, — сказала Жулия — ты очень похожа на отца, и, значит, мы станем с тобой друзьями.

С такой постановкой вопроса Констансинья была согласна, она любила, когда замечали се сходство с отцом, когда они с отцом составляли одно целое. Жулия интуитивно нашла правильный ход и сумела расположить к себе подростка. Дальше беседа потекла уже вполне по-дружески, и Шику ходил вокруг на цыпочках, боясь спугнуть нарождающееся согласие. Как-никак он прекрасно помнил резкий голос Констансиньи, когда она, узнав о существовании в его жизни Жулии, сказала ему:

—  Имей и виду, ты только мой! Я тебя никому не отдам!

Но вот они сидят и мирно беседуют и, похоже, нравятся друг другу.

Шику испытывал невероятную благодарность Жулии, сегодня и впрямь, был великий день — они решили вопрос со свадьбой, Жулия поладила с Констансиньей, такое стоило отпраздновать.

Он сказал об этом Раулу, который орудовал на кухне, и тот насмешливо отозвался:

— Я что, чурбан бесчувственный, по-твоему? Ничего не замечаю? В честь твоих дам я готовлю фирменные блинчики под названием Раул Педрейра! Оценил? Надевай-ка фартук, и за дело! Ты можешь нарезать фруктовый салат.

Шику радостно хлопнул друга по плечу:

— Что бы я без тебя делал, дружище?

— Пропал! — весело ответил Раул, ловя сковородкой очередной блинчик.

Женщины, как оно им и свойственно, еще не наговорились, когда мужчины позвали их к столу, но аппетит у всех уже проснулся, поэтому все охотно перенесли беседу за общий стол.

За столом много смеялись, шутили, дурачились, потом Раул занялся Констансиньей, чувствуя, что Жулии с Шику нужно поговорить, ведь не так-то уж часто она радовала их своими визитами, а сегодня был такой знаменательный день…

— С чем ты пришла, моя радость? — спросил Шику, обняв Жулию, как только они остались наедине.

— Пришла сказать тебе, что через месяц мы с тобой не поженимся.

Руки у Шику опустились.

— Что опять случилось? — с тяжелым вздохом спросил он.

—  Пойми меня правильно и не обижайся, я совсем не готова жить одной семьей, —  заторопилась Жулия, которой стало очень жалко Шику.

—  Но ты и не будешь жить ни с кем одной семьей, только со мной, и видеться иногда с Констансиньей.

—  Нет, папа мечтает о другом, из-за него я и поспешила с ответом, ему очень понравилась сеньора Жудити и он жаждет подружиться с Лусией Эленой.

При этих словах Шику воздел вверх глаза и руки: доколе же его близкие будут калечить его судьбу и мешать его счастью? Доколе? И будет ли этому конец?

— Я не могу огорчать папу, — продолжала Жулия, но и на такие жертвы тоже не способна, в общем, если мы отложим свадьбу, не будет и помолвки, я ничем папу не огорчу и никак не помешаю искать свое счастье,

— А наше с тобой счастье? — жалобно спросил Шику.

— А что нам мешает быть счастливыми? — обворожительно улыбнулась Жулия, обвивая его шею руками.

— Ну, поступай, как знаешь, — с вздохом сказал Шику и поцеловал любимую, но горький-прегорький осадок все-таки остался у него после этого разговора.


Глава 20


Сан-Марино перебрался в отель, и Гонсала вздохнула с облегчением, теперь она чувствовала себя полновластной хозяйкой в доме, в ей хотелось стать столь же полновластной хозяйкой в делах.

Теперь по утрам она садилась за стол в кабинете и пыталась разобраться в счетах, депозитах, кредитах, займах и процентах, которые составляют основу деятельности любого бизнесмена, но не по силам красивой женщине. Через полчаса у нее начинала болеть голова, и она с отчаянием и тайным отвращением отодвигала от себя бумаги, понимая, что одним упорством с ними не совладать.

— Надо было начинать раньше, — шептала она себе, — боюсь, что теперь уже поздно.

Она нуждалась в добросовестном помощнике, который взял бы на себя всю практическую работу, оставив ей представительство, но где было искать этого помощника? Не к Сан-Марино же обращаться!

Посмеиваясь над собой, она жаловалась своим подружкам на дурацкую ситуацию, в которую попала:

— Хорошенькая хозяйка верфи! Да для меня все это китайская грамота, я отключаюсь на второй строке любого документа!

Подруги ей очень сочувствовали, и в один прекрасный день Флора, наконец, сообщила:

— Я нашла тебе очень знающего и надежного юриста, он будет следить, чтобы вся документация была в порядке, а в других делах тебе поможет Арналду.

— Давай скорее твоего юриста, а то дело может кончиться нервным срывом! — откликнулась обрадованная Гонсала. — А вот что касается Арналду, то ему я не очень доверяю. Сама видишь степень его надежности.

Спустя несколько дней знающий юрист сеньор Адолфу приступил к исполнению своих обязанностей, а еще несколько дней спустя приехал из своего странствия Арналду.

Когда он вошел в кабинет — спокойный, уверенный, чуть подзагоревший и элегантный, Гонсала ахнула — ее красавец сын стал взрослым и самостоятельным мужчиной.

— У меня такие планы, мама, такие планы! — радостно сообщил ей он.

— Ну, расскажи! — И счастливая Гонсала приготовилась слушать.

Арналду объехал всю Европу, побывал даже в Скандинавии, познакомился со многими очень интересными деловыми людьми, и у него возникло желание заняться туристическим бизнесом.

— Это очень перспективное дело, мама, очень, — говорил он с энтузиазмом.

— Я верю, сынок, верю, но что будет с нашими верфями?

—  Расширим, —  пообещал Арналду, —  построим еще одну и назовем в твою честь: «Гонсала». Заведем пароходную компанию, пароходы будут совершать круизы. Я займусь морским туризмом. Вот увидишь, как мы развернемся.

Слова сына звучали сладкой музыкой в ушах Гонсалы. Как она была не права, когда сомневалась в деловых способностях своего мальчика. Нет, на него не только можно было, на него нужно было положиться! «Вот что значит энергия и молодость», — растроганно подумала она, а потом с некоторой заминкой осторожно спросила:

— А что же Бетти? Ты думал о ней? Ты что-то решил?

— Решил, — ответил Арналду. — Мне сейчас не до нее, ты же видишь! У меня такие мощные замыслы, а вся эта суета мне будет только мешать.

На этот раз Гонсала не возразила, она была согласна с сыном: его мужскому делу бытовые хлопоты могли помешать.

Что-то подобное Гонсала попыталась объяснить и Бетти, придя ее навестить и сообщить о приезде сына, и ей показалось, что та ее поняла.

Понять, может, и поняла, но не согласилась. Бетти ждала самого Арналду и верила, что за это время он до того соскучился, что не устоит и снова будет с ней.

Как только не представляла себе Бетти их свидание, но кончалось оно неизменно одним и тем же — страстными объятиями и горячим поцелуем примирения.

Однако Арналду пришел холодный и чопорный, он едва взглянул на Бетти и протянул ей чек на очень большую сумму.

— Обратишься, когда потратишь, не раньше, — сказал он. — Я ведь решил твои проблемы, не так ли?

Все это показалось Бетти таким обидным, таким оскорбительным, что она, закусив губу, медленно, методично разорвала чек на мелкие кусочки и указала Арналду на дверь.

Он поднялся и молча вышел.

Бетти упала на кровать и зарыдала. Перед глазами у нее стояло растроганное лицо Раула, который пришел накануне, держа в руках кучу свертков: множество подарков малышу, выбранных с таким вниманием, с такой любовью… А родной отец? Да будет проклят этот мерзкий чек! Как будто в жизни что-то решают деньги!