Я едва дышу, пока Костя поднимает Тараса, закидывает его руку себе на шею и утаскивает на парковку. Тарас идет сам, хоть и согнувшись пополам.

— Жить будет, — «успокаивает» меня Владимир равнодушным тоном.

Я прижимаю руки к груди. Я бы хотела уйти немедленно, но я попросту не знаю куда.

Владимир подходит, я отступаю. Он включает фонарик на телефоне, заглядывает в беседку, берет в руки рюкзак, вытряхивает из него вещи прямо на землю. Рассматривает контейнер с таблетками. Затем с психу швыряет рюкзак в сторону.

— Значит, по-хорошему ты не хочешь, — поворачивается он ко мне. — Ладно, Анжелика, будем по-плохому.

Я выпрямляю спину, сжимаю губы и смотрю ему в глаза.

Глава 20


Секунда. Вторая. Третья… Наконец, Владимир произносит:

— Этого пацана я узнал.

Мы стоим вдвоем в темноте. Хорошо, что Костя ушел. Происходящее сейчас — неприятно. Но оно только между мной и мужем.

— Его уводили из вашего дома в день помолвки. Я так понимаю, это не первая ваша попытка бежать. — Он склоняет голову набок. — Что ж так херово всё организовано, Анжелика? Если бы я хотел украсть чужую невесту или жену, я бы ее украл, — он достает из кармана пиджака сигарету, прикуривает. Он же… не ревнует? Владимир делает долгую затяжку и выпускает дым изо рта. — А твоя болезнь? Точно ли из-за аварии? Я теперь и не уверен.

У меня от возмущения щеки полыхают.

— А это что-то меняет? — вскидываю голову.

— Это меняет всё.

— Думай, что хочешь, мне плевать, — выдаю я. Возможно, во мне говорит отчаяние. Или я попросту сошла с ума. Но с Владимиром я совсем другая, нежели с отцом и братом. — И твои угрозы меня не пугают. — Я, конечно, нагло лгу, но он этого знать не может. — Мы с тобой начали с плохого. Когда меня перед фактом поставили о женитьбе. С учебы сорвали. Из привычного мира вырвали. Что в этом могло быть хорошего?! Я тебя ненавижу! Я хочу, чтобы тебя не было! Чтобы ты никогда не видел мои фотографии! Чтобы не договаривался с моим отцом. И да, Тарас уже предлагал мне бежать в день помолвки. Он был моим парнем четыре года и не смирился с тем, что меня просто пообещали другому. Мне кажется, его можно понять. Ты бы смирился?

— Твоя жизнь, судя по всему, до моего появления была прекрасна, — он делает взмах рукой, я вижу движение маячка сигареты. — Жить с выжившей из ума старухой, которая уже прочитала мне сегодня получасовую лекцию о том, что нужно держать тебя у ноги. Как собаку. Подвергаться оскорблениям и избиениям брата и отца. Спать с неудачником, который, блть, побег организовать не в состоянии в своем родном городе!

Он подходит ко мне, смотрит в глаза.

Я вижу тьму. Сплошная Черная дыра. Бездонная, мертвая. Позавчера я видела в его глазах тепло. Может, мне казалось? Разве я могла так фатально ошибаться?

— Тебя вернуть? — спрашивает вдруг Владимир спокойно.

— Что? — вздрагиваю я. Хочу сделать шаг назад, но почему-то не могу. Я снова будто загипнотизирована, намертво притянута к нему.

Владимир вспотел, его запаха критически много. Мужского, терпкого. Одновременно и знакомого, и чужого. Его тело всё еще излучает жар и агрессию. Дымарский пугает меня, но при этом я не могу отойти ни на шаг.

— Я спрашиваю, Анжелика, тебя отцу вернуть? Сейчас. Принуждать я тебя не собираюсь. Мне что делать прикажешь с твоим разбитым сердцем? Нахера мне в жизни это надо? Ты, получается, лгала мне всё это время. В ресторане, в клубе. В ЗАГСе клятву произносила, сама при этом ненавидела. Я усну — ты меня вдруг зарезать захочешь.

— Вернуть отцу? — переспрашиваю, вырвав главное из его речи. Мои глаза начинают бегать, к такому повороту я была не готова.

— Да. Честь твоя на месте, ну или… по крайней мере, я ее не трогал. Идем, я объявлю, что мы передумали. Завтра улечу один. Через месяц разведемся. Или сколько там по правилам. Дядька мой организует быстро, он в этом соображает.

— Нет, — я качаю головой.

— Подумай.

Владимир продолжает курить. Он же шутит?

— Мы уже женаты, поздно.

— Ничего не поздно. Дальше ты со мной или отдельно, Анжелика? Ситуация, в которой мы оказались, неприятная. Согласен. Но совсем уж приятного в жизни не так и много. Девочка ты уже большая. Скажи, чего ты хочешь.

Может, я и большая, но я понятия не имею, чего хочу.

Зато точно знаю, чего не хочу.

— С тобой, — говорю твердо.

Он молчит. Тогда я подхожу ближе. Неуверенно трогаю лацканы его пиджака, будто поправляю. Затем плечи, галстук.

Владимир не шевелится. Просто смотрит. В следующую секунду я, ведомая интуицией и какой-то животной жаждой выжить, обнимаю его и прижимаюсь крепко-крепко. К мужчине, от которого сейчас зависит всё.

Обнимаю Владимира. Нежно глажу, трогаю. Он стоит как скала. Лишь дышит глубоко.

— Дальше — только ты. Всегда. Я обещаю. Это была ошибка, помутнение. Ты прав, меня били. И… я живу в постоянном страхе. Я просто запуталась! Я боялась, что ты тоже будешь. Причинять мне боль. Я очень сильно боюсь.

В ответ он не обнимает, поэтому я продолжаю:

— Теперь всё будет, как ты хочешь, только не отдавай меня обратно. Пожалуйста. Владимир, пожалуйста. Я буду хорошей женой. Честное слово. Я… я буду стараться.

Он молчит. Словно размышляет, надо ли оно ему теперь.

— Хорошо, — наконец, произносит.

Решение принято, сейчас он мне его озвучит. Я замираю. Его тихий голос раздается у самого моего уха.

— Знаешь, почему в тридцать лет я уже зам прокурора города? Потому что я неплохо разбираюсь в людях. Не пытайся дурить мне голову. Не вздумай снова предать. Я узнаю. Узнаю, Анжелика. Только что ты второй раз выбрала меня. Третьей возможности у тебя не будет. Обманешь снова — я верну тебя отцу. Я не жду от тебя любви. Начнем с честности.

Я киваю. Почему-то мне по-детски хочется, чтобы он меня обнял. Не понимаю, откуда такое сильное желание, мужчины в нашей семье обнимаются редко. Возможно, поэтому для меня это нечто особенное. Я ругаю себя. Он ведь только что избил Тараса! Но при этом… чувствую такое сильное одиночество, что мне физически нужен телесный контакт.

— Что мы сделаем дальше? Мне, наверное, нужно переодеться обратно. Поможешь с платьем? — спрашиваю я, стараясь говорить бодро.

После того, как с меня его снял другой мужчина. Я осекаюсь и добавляю:

— Сама я просто не справлюсь.

— Нет. Не хочу. Могу позвать Виолетту Степановну, — он делает паузу.

— Ты обещал, что ее больше не будет!

Владимир поднимает платье с земли. Мешкает секунду, а затем с треском разрывает подол.

— Ты зацепилась за корягу, оно испортилось. Тебе пришлось его снять.

— А где я взяла спортивный костюм? — спрашиваю.

— Понятия не имею, — он окидывает меня задумчивым взглядом.

Вдалеке раздаются голоса. Нас ищут, выкрикивают имена. Я берусь за края свитера и тяну его вверх.

Через несколько минут мы с Владимиром заходим в ресторан. На мне его рубашка. Она выглядывает в вырезе черного пальто, которое я, к счастью, прихватила, когда бежала в темноту одна. Дымарский же накинул пиджак на голое тело.

Владимир объявляет, что я порвала платье и жутко расстроилась из-за этого. Меня тут же кидаются утешать, но парой фраз он просит не акцентировать внимание на незначительном эпизоде, потому что мне и так нелегко. Сложный день. Я обнимаю его и прячу лицо. А еще правую руку. На мне ведь и кольца нет! Наверное, он единственный человек в мире, от которого меня не могут оторвать и призвать к честному ответу.

Из-за слез потек макияж, и мне пришлось снять линзы. Поэтому картинка видится нечетко. Что, в общем-то, в данной ситуации только плюс.

Наконец, нас с миром отпускают отдыхать. Мы садимся в такси и едем в гостиницу. Молча.

У самого крыльца Владимир вдруг останавливается.

— Поднимайся в номер. В фойе назовешь мою фамилию, тебе дадут ключ. Жди там.

— А ты? — я переминаюсь с ноги на ногу, сжимая в руках сумочку, которую собрала для первой брачной ночи и поездки в аэропорт.

— Я хочу немного прогуляться. Скоро приду.

— О. Хорошо. Ладно.

— Можешь сбежать, — он будто не удерживается. И это… словно выдает его. Второй раз мелькает странная мысль, что он ревнует. Возможно ли такое? Что сегодня я не просто уязвила его богическое самолюбие, но и ранила по-человечески? Глупости! Не мог же он и правда думать, что мне нравится идея навязанного замужества!

— Не буду убегать, — говорю я, стараясь поймать его взгляд.

— Дело твое.

Я чувствую, что он смотрит на меня, пока я не скрываюсь за тяжелыми дверями.

Глава 21


Как же там Тарас? Бедный, из-за меня ему прилично досталось. Он хотел меня о чем-то предупредить. Умолял бежать, спасаться. Да какое там! Костя бы меня догнал в два прыжка, даже если бы я отважилась.

Каким образом я могу выяснить хоть что-то о его здоровье? Не звонить же Косте… Исключено.

Боже, боже.

А Владимир? Куда он мог отправиться на ночь глядя? Не станет же он просто бродить по улицам туда-сюда? С трудом верится. Раз ушел, значит, была цель.

Я думаю об этом, пока поднимаюсь в лифте на последний этаж. Дымарский прожил в этом городе три года. Полагаю, ему есть где переночевать.

Господи… Я хватаюсь за голову и снова начинаю плакать от бессилия.

Оказавшись в номере и закрыв за собой дверь, я впервые за день чувствую облегчение.

Одна.

Как хорошо иногда остаться одной хотя бы на несколько минут! Сделать передышку, подумать. Никто за мной не следит, не контролирует мимику. Это многого стоит.