Я оглядываюсь по сторонам.

— Тут нет камер.

Уже ночь, на улице темно. Освещение практически нулевое. Анжелика расстегивает пуговицу на моих джинсах, следом ширинку. Я выключаю лампочку над головой и откидываюсь в кресле. Ее влажный горячий язык касается моего члена. Губы обхватывают головку. Я кладу ладонь на ее затылок. Поглаживаю. Старается девочка.

Дальше я действительно расслабляюсь и тону в удовольствии.

Она отрывается от меня через несколько минут, облизывает губы. Склоняет голову набок и ластится.

Открывает рот, высовывает язык и показывает, что всё проглотила до капельки.

— Умничка. Щас до дома доедем, отжарю тебя.

Она кивает, садится в кресло и пристегивается. Я включаю двигатель.


Надо ли мне копать в этом деле глубже? Чего это мне будет стоить? Я теперь работаю на юге. Моя забота — наводить порядок здесь. Блть, чую, там только начни лопатой махать — столько скелетов отыщется. Я смотрю на Анжелику.

Зависит от ответа на основной вопрос: достаточно ли ей для защиты моей фамилии в паспорте?

Надо задать этот вопрос Гловачу. Лично. В какую ху*ню он втянул свою дочь и меня заодно. Я не могу тыкаться вслепую.

— Анж, на следующих выхах я слетаю в Республику, — сообщаю ей.

Девица, возможно, права — после секса мне даже думается легче. Становлюсь спокойнее.

— Зачем? — пугается она. — Я с тобой. Вова, я тебя не пущу. Вова…

— Нет. Я слетаю один. Так надо. Я ненадолго. Если хочешь, передам твоей бабке гостинец.

Анжелика фыркает и отворачивается к окну.

Глава 50


Владимир


Просыпаюсь оттого, что Анжелика юркает под одеяло и льнет к моей спине. Целует между лопаток. Руки-ноги ледяные, аж вздрагиваю. Ведет языком, а потом вдруг отворачивается и сжимается в комочек.

А ну-ка, вернись, мать твою, обратно.

Поворачиваюсь и в полусне обнимаю девушку. Замерзла же. Куда опять намылилась? Она прогибается в спине.

Голенькая. Сексуальная.

Веду рукой по ее груди и ниже. Очерчиваю пупок. Нежная кожа, плоский животик. Через пару мгновений я достигаю ее промежности и нахожу клитор. В ответ Анжелика тихо всхлипывает, послушно раздвигает ножки.

Я всё еще сплю. Едва начало светать. Поздно лег, нужно было уладить дела, чтобы полностью освободить выходные. Но оторваться от жены уже не могу. Ласкаю ее складочки, к которым имею явную слабость. Она оборачивается, и мы сразу целуемся. Жадно. Глубоко. Будто не занимались сексом вчера. Словно не виделись несколько недель. Я целую ее отрывисто и трахаю рукой. Целую и трахаю. Трахаю и целую. Пока она не кончает. Сладко ахнув в моих руках.

Да, моя нежная девочка.

На этом моменте я бы благополучно продолжил дремать, упираясь стояком в ее бедро, но Анжелика решает по-своему. Освобождается из моих объятий, приподнимает одеяло и, перекинув через меня ножку, забирается под него. Обхватывает рукой мой член, начинает его ласкать губами и лизать.

Пздц. У меня глаза закатываются от удовольствия.

Я их разлепляю и тут же охреневаю от бесстыжего зрелища. Первое, что вижу сегодня, — это задница моей жены. Доброе, мать его, утро, Владимир. Хватаю бедра, начинаю гладить, мять, трогать. Ее влажные после оргазма складочки перед моими глазами за секунду заводят до предела. Ее аромат повсюду. Я слишком долго запрещал себе на него реагировать, и сейчас словно с цепи срываюсь. Каждый раз.

Анжелика такая… непосредственная. Любить — так всем сердцем. Трахаться — так без стеснения и на всю катушку. Вчерашняя, мать ее, девственница.

Жадно облизываю и кусаю ее ягодицы. Глажу промежность, а потом влажными от ее смазки пальцами начинаю ласкать ее анус. Проникаю одним пальцем. Так мы еще не делали.

Анжелика лижет и целует мою мошонку, ведет языком по стволу члена. Не спешит. Наслаждается. Дразнит меня. Бесячья поза шестьдесят девять — ее любимая.

Анж под одеялом, только попка и торчит. Надеюсь, кислорода ей там хватает. Впрочем, девица не жалуется.

Я же вовсю ласкаю ее по-новому. Я ее хочу. Хочу так, что низ живота простреливает. Болью отдается. Пальцы сводит, и сердце шпарит, как во время марафона.

Моя.

Попка у нее что надо. Упругая, аппетитная. Есть за что взяться, крепкая.

Клитор спецом больше не трогаю и не буду. Она стонет, ерзает. Просит. Когда я проникаю в нее вторым пальцем, Анж мягко отодвигается, освобождаясь. Сдергивает одеяло и насаживается на мой член. Принимает в себя. Сжимает его и выгибается. Я шумно хватаю воздух. Горячая.

Она по-прежнему спиной ко мне. Начинает двигаться. Страстно, нетерпеливо. Огненно. Безупречные линии плеч, талии и бедер. Четко очерчиваются позвонки.

Эта девочка — чистый секс. Гибкая, сладкая, податливая. Она и правда умеет расслабляться.

И с ней вместе расслабляюсь я.

Мы жадно трахаемся, после чего я хватаю ее и тяну к себе. Укладываю на бок. Вспотела, красавица. Старалась, двигалась. Щас тебе будет еще лучше, дай мне секунду только. А сам вдруг замираю, смотрю и любуюсь. Щеки у нее алые, глаза пьяные. В них большая больная любовь. Безумная, тягучая. Безграничное доверие. У меня внутри вдруг что-то щелкает, такое не впервые уже случается. Но опять с ней же. Какой-то будто механизм отмирает и начинает функционировать. Я что-то чувствую незнакомое. Сильное, аж давящее на грудь. Мне совершенно несвойственное. И даже неприятное.

Целую ее в губы. Обнимаю. Трогаю. Надо отвлечься.

Поспешно достаю смазку и презерватив из тумбочки. Выдавливаю гель на пальцы и начинаю дальше ласкать ее анус. Одновременно целовать ее рот, облизывать язык, кусать ее губы. Она трепещет, дрожит и хочет.

Хочет трахаться. Изнемогает. Я имею ее попку двумя пальцами.

Вынимаю их под ее недовольный стон. Пока вожусь с презервативом, она поворачивается и облизывает мой стоячий колом член. Пару секунд спустя я утыкаюсь головкой в ее анус. Анжелика максимально расслаблена.

— Боже, что ты делаешь? — шепчет она.

Решаю, что тратить время на объяснения, в данный момент глупо. После обсудим. Совершаю толчок — головка входит с трудом. Анж стискивает меня сильно. До боли. И стонет.

— Сейчас будет хорошо. Каплю потерпи. Расслабься. Хочешь же?

Она кивает.

— Беру тебя?

Она кивает, и лишь сейчас я снова кладу пальцы на клитор и начинаю его ласкать. Одновременно с этим двигаться, с каждым толчком проникая глубже. Пока не насаживаю ее на себя до упора. А дальше мир взрывается.

Анжелика больше не стонет. Она кричит. Царапает простыню, шумно дышит. Мы трахаемся как безумные. Сливаясь в одно целое, сходя с ума от удовольствия. Низ живота горит, сердце колотится. Капли пота катятся по вискам. Остановка кажется смерти подобной. Анж пахнет потрясающе. Она так пахнет, что забыть ее невозможно. Кровать под нами трясется. Весь мир горит. Мы оба безумны.

Она кончает мощно и ярко, я даже в этой позиции чувствую спазмы. Выкручивается и даже всхлипывает. Трясется. Я отпускаю себя и достигаю пика в следующую же секунду.

Бдыщ. Аж кожу покалывает. Легкость во всем теле и приятный жар по нему. Хорошо как.

Осторожно выхожу из нее — крови, слава богу, нет. Она отлично расслабилась.

Анжелика прижимается ко мне, и я обнимаю ее. Дышу тяжело и быстро.

— Капец, Вов, — шепчет она обескураженно. Приподнимается и смотрит на меня. — Тебе с кем-то было еще так же хорошо? Скажи, — эффектно убирает прядку за ухо. Я смотрю на нее и вспоминаю нашу помолвку. Она даже не лопоухая. Совершенство.

— Неожиданно, — отвечаю я. Откидываюсь на подушках и закрываю глаза. — Подай сигареты.

Она слушается, и я зажимаю между губ одну. Пока не зажженную.

— Я ревную тебя, — говорит она с улыбкой. — К твоему прошлому. Ты у меня первый. А я у тебя?

— Ты моя жена, — напоминаю ей. — До тебя жены у меня не было. Мы в равных условиях.

Она смеется. Касается пальчиками своей промежности, подносит к моему рту, я вынимаю сигарету и облизываю их ей на радость. Она смеется громче.

— Задницу саднит, — жалуется. — Но в целом мне понравилось.

— Пройдет, — говорю я. — Это чтобы не забывала обо мне, пока я в Республике, — подмигиваю, она фыркает.

Бросаю взгляд на часы — мой самолет через три часа. Скоро уже.

— Ты отмазался от прямого вопроса, — она садится на пятки, демонстрируя мне свою грудь, которую я всю искусал. Соски аж темные, хотя в обычном состоянии они розовые. Мой член дергается.

Вот каково мне каждое утро от нее уходить на работу? Да я просто сталь.

— Чего ты хочешь, Анжелика? — окидываю ее взглядом. — Я тебе не изменяю. И изменять не буду. У нас с тобой всё по-серьезному.

— Ты меня любишь? — спрашивает она прямо.

— Люблю, — отвечаю.

Мы смотрим друг другу в глаза.

— У нас обоих было прошлое. Я к своему возвращаться не собираюсь точно, — продолжаю. — Ты, думаю, тоже.

Я, кстати, увижусь с ее прошлым уже сегодня. Привет передавать, впрочем, не собираюсь. Не прибить бы сученыша.

— Вов, не улетай, — вновь начинает эту песню Анжелика. — У меня плохое предчувствие.

— Я в них не верю, — рывком поднимаюсь и направляюсь в душ.

Анжелика падает на матрас и молчит. Сердится.

Не люблю, когда она на меня сердится. Я всегда делал, что хотел, на мнение женщин мне было по большей части по фигу. Идеи, конечно, я выслушать могу, если есть время, но ответственность-то все равно лежит на мне.

— Анж, улыбнись, — говорю примирительно через полчаса. Она готовит нам завтрак, на меня не смотрит. — Эй, иди сюда.

Отворачивается.

— Кокос, — все же обнимаю ее. — Давай не будем расставаться в плохом настроении. Будешь писать мне?