— Так вышло. Мы должны были позаботиться о маме, Лере, Дарине… Владимир успокойся. Угомонись, говорю! Я же сказал, что ищем! Но, если она участвовала в твоем покушении, лучше бы ее не нашли.

— Она не участвовала.

— В понедельник утром она выпросила у отца миллион, тот кинул ей на карту.

— Это ничего не значит.

— Я понимаю, что для тебя это слишком личное. Посмотри видео на телефоне, как будешь готов.

И я смотрю. Весь остаток дня и всю ночь то в сон проваливаюсь, то снова смотрю. Одно видео снято камерой банкомата — Анжелика явно нервничает и спешит, снимает деньги. Красивая, взволнованная.

Следующие видео с камер у дома, где мы арендуем квартиру. А также с камер, что установлены в подъезде. Анжелика за руку с Орловым идет сначала в здание. Потом выходит с сумкой.

Оказывается, забрала лекарства, шмотки, наличку и драгоценности.

Поздоровалась с риелтором Алексеем, он как раз квартиру в нашем доме показывал клиентам. Улыбнулась ему.

Бред какой-то.

Обычно я рассуждаю здраво, розовые очки не ношу. Но в данном случае любые факты разбиваются вдребезги о чувства. Я вспоминаю, как она переживала после нашего первого секса, что я усомнюсь в ее невинности.

Спектакль? Не верю.

Она всегда была со мной открытой, чувственной и настоящей. Мелькала мысль, что Анжелика даже слишком активна в постели для вчерашней девственницы, но она ведь с огнем внутри. Горячая девочка, которая много лет себя сдерживала, а потом раз — и раскрылась. Я поощрять старался любую ее инициативу. В один из первых дней после переезда на съемную квартиру так отласкал ее ртом между ножек, что наш оральный секс вышел на новый уровень. Мы частенько начинали день с минета. С другой девушкой я бы напрягся: что-то от меня нужно. Но у моей Анж всё это выходило естественно, не пошло. Как надо. Сплошное взаимное удовольствие.

Или нет? Ну не могу же я быть настолько оленем!


Время идет, ползет, летит — по-разному. Орлов объявлен в розыск, его семью допрашивают раз за разом — но без толку. Я хожу по палате и чувствую себя готовым к более активным действиям.

По всему краю полицейские проверяют машины. Ищут. Ничего. Так долго — и ничего.

Через два дня я, наконец, сваливаю из больницы. Пишу бумагу, что если помру, то сам виноват. Мне надо ее найти. Бездействие буквально убивает.

Ермакову я чуть морду не набил, тот каялся, чуть не плача. Извинялся, что упустил. Отвлекся. Не подумал. Кусок дерьма. Ошибка, ценою, возможно, в жизнь моей девочки. Его разжаловали и уволили.

Гловач все эти дни бухает в хлам, я ему звонил и в два часа ночи, и в восемь утра — он пьяный настолько, что едва языком ворочает. Сука, папаша, толку ноль.

Время тянется. Я спать не могу, есть не могу. Думать о чем-то другом не получается. Внутри будто вакуум образовался и пустота. Я в гребаном водовороте, но не могу расслабиться и ждать столкновения со дном. Это другая ситуация. Здесь если дна коснусь, то всплывать уже не захочется.

Анжелика, моя хорошая девочка. Я квартиру всю перерыл, хотя после обыска это бессмысленно было. Искал малейший знак, хоть что-нибудь.

Снова дело поднял Веры Гловач. Наизусть выучил, что они с ней сделали. Фотографии смотрю и пересматриваю. Тошно. Лихорадит меня. Я поверить не могу, что это на самом деле происходит. Внутри пылает, крутит.

Чтобы не двинуться рассудком, пытаюсь убедить себя, что она и правда сбежала с любимым человеком. Может, искусно притворялась. Почему нет? Нужно прорабатывать все версии.

Не забываем, в какой семье Анжелика выросла. Притворяться умеет. Актриса. Может, ублажала меня специально, чтобы расслабился. Секса и правда было так много, что в счастье свое не верилось. Самого разного.

Могла ли наша близость, наши разговоры, взгляды, планы на будущее, шутки… — могло ли всё это быть ложью?

Блть. Ну не ложь это была! Не ложь!

Анжелика мне понравилась с первого взгляда. Не влюбился, конечно, это потом уже случилось. В какой момент — не понял, как-то раз — и всё. А сначала просто понравилась. Или можно еще сказать — зацепила. Когда стояла в гостиной Гловача в своем платье девственницы и смотрела с ненавистью. Внутри что-то уже тогда екнуло, отозвалось.

А дальше ревность. Сильная, покоя не дающая. Ревность к Орлову и к тому, что любит его. За что? За какие заслуги? В голове не укладывалось. Так хотелось, чтобы в нашу брачную ночь она моей стала, чтобы хорошо ей было и забыла своего бывшего.

Надавил так, что чуть не сломал тогда.

Вроде же простила?

Давным-давно доказано, что ревность — это не выдумка, не признак неуверенности в себе или чего-то подобного. Вовсе не социальный конструкт, присущий человеку, живущему в нашем времени. Ревность вполне себе существует в природе среди, например, животных.

Я в этом ни хера не смыслю, но читал, что есть исследования, когда людям к голове датчики цепляли. И просили представить, как их партнер с другим сексом занимается. И что вы думаете? Там в голове пздц происходил в этот момент. От одной только мысли.


Размахиваюсь и бью гада по морде! Плечо тут же простреливает болью, аж в пот кидает. Но зато на долю секунды чувствую удовлетворение. За спиной слышу, как хлопает дверь автомобиля.

Через секунду Серёга подбегает, хватает меня за руки и оттаскивает. Я пытаюсь вырваться.

— Угомонись! Блть, Вов, успокойся! — орет он.

— Пусти! — ярость ослепляет. Я даю ей выход, потому что так долго в себе держу, коплю, взращиваю.

— Да убрал он уже это фото! — рявкает Сергей. — Убрал! Подчистили всё! Что тебе еще надо от него?

Я всё же вырываюсь и пинаю ублюдка в живот. Тот скрючивается, потом поднимает руку, сдаваясь. Его жена выскакивает на улицу и кидается поднимать.

— Я всё удалил! Простите, простите, пожалуйста! — стонет он.

— Если это фото еще где-то всплывет, я тебя живьем зарою, ты понял? Меня чуть не убили на глазах моей жены. Ты башкой своей тупой понимаешь, каково ей было? Девчонка мне жизнь спасала, раны зажимая. И спасла. Видишь? Живой, здоровый, по земле хожу. Ей благодаря. А ты, тварь, в это время фотографии делал? Ракурсы выбирал? — Я плюю на него, меня колотит. — У своей бабы спроси, каково ей сейчас. А у тебя два ушиба всего. Через неделю как новенький будешь. — Я вижу, что его жена плачет, обращаюсь к ней: — Твой муж не блогер, а дерьма кусок. На твоем месте я бы задумался.

— Отвел душу? — спрашивает Сергей, когда мы садимся в машину. — Полегчало? — он злится. — Поэтому из больницы сбежал, чтобы человека побить?

Не поэтому. Я потираю ладони. Костяшки пальцев правой руки саднят.

— Мне полегчает, когда я ее найду. Прошла уже неделя, Серёга. Ты представляешь, что с ней могли сделать за неделю?

— Мы делаем всё возможное, Вов, — Сергей сводит брови вместе. Я вижу, что он тоже переживает. Вся моя семья на грани находится. Все любят Лику. Как ее не любить-то можно? Подозревают, с одной стороны, но и с ума сходят. Даже отец.

— Если они ее тронули… Боже, — я ладонями лицо закрываю, по волосам провожу. — Я жить не смогу с этим никогда. Я так ее люблю. Господи, как сильно я ее люблю, — произношу шепотом.

Сергей отворачивается и вытирает щеки. Я выпрямляюсь и мрачно смотрю в окно.


Ревность безусловно имеет биологическую основу, но благо у нас есть лобные доли. Поэтому оправдывать ею убийства и прочие ужасы нельзя.

Существа мы разумные, способные свои порывы контролировать. Сегодня я сорвался, потому что позволил себе. Как и тогда с Орловым в день свадьбы. Он повод дал, я воспользовался.

Ревновал к нему Анжелику страшно, признаю. Никого так ни к кому не ревновал. Сейчас об одном жалею — что не убил. Надо было. А я шанс пацану дал. Надеялся, что одумается. Я тогда считал, что все заслуживают второго шанса. Я свой зубами схватил, в эйфории находился.

Я всё это думаю, пока лечу в Республику. Пять часов в железной конструкции на высоте десять километров. Один на один со своими мыслями.

Я пытаюсь думать о том, что она с ним и ей хорошо. Иначе я просто рассудком двинусь от мысли, что ей сейчас страшно. Что ей делают больно. Прямо в этот самый момент. И я ничего не могу сделать.

Достаю телефон и смотрю на фото, сделанное идиотом-блогером. Моя отважная девочка. Самая смелая, сильная. Самая-самая.

Я пытаюсь верить в ее предательство, но у меня не получается.

Глава 64


На моем телефоне открыта фотография, сделанная тем блогером. На ней меня самого не видно, я на асфальте лежу. Врачи загораживают. Анжелика застыла чуть в стороне. Надломленная, но собранная. В глазах читаются ужас и боль. А также немая решимость — действовать. Не растерялась, не убежала. Спасала меня как могла, пока врачи не подоспели.

Моя девочка.

На самом деле фото — шедевр, без сомнений. Столько в нем реальной безысходности и надежды. Кажется, потрогать ее можно, через себя пропустить. Почувствовать.

Полиция сработала тогда четко, проверили телефоны у всех. Ни одно фото, кроме этого, в сеть не просочилось.

Да и здесь следы уже почистили. Но я сохранил на память. Вот сижу рассматриваю.

Анж в крови — руки, лицо, одежда. Необыкновенно красивая, сильная и смелая девочка. Идеальная.

Держись, моя маленькая. Я тебя найду. Скоро уже.


Если до того момента, как я увидел это фото, у меня иногда получалось убедить себя в ее предательстве, сейчас всё изменилось. Ни наша ссора, ни мое прошлое… ничего на свете не заставило бы ее убежать. Она бы накричала на меня, швырнула чем-то. Но не ушла бы.

Чуйка ведет в Республику. Отец говорит, что я дурак, только полные идиоты будут бежать к себе домой. А покушение было организовано тщательно, пути отхода продуманы. Возможно, они несколько недель готовили укрытие. В Республике их нет и быть не может.