Лилия Тимофеева - Сосед

Ужас словно все понимает, тут же разжимает пасть, Ева щелкает пультом и смеется:

– Адам, его же не было, когда я пришла. Откуда взялся? Как зовут?

– Ужас имя этому чудовищу. Его мама и Туська привели.

– Мама?! Туська?! Здесь кто-то был, пока я спала?!

– Ну да, пока кое-кто дрых, мою скромную обитель посетили гости. Туська, это моя сестра, ей 14.

Ужасу тоже хочется внимания, он начинает скулить и тыкаться носом в Еву, требуя любви и ласки от синеглазки.

– Никакое он не чудовище! – Ева ласкового гладит пса, тот зажмуривается от удовольствия. Теперь согнать с дивана его может только волшебный лязг обеденной миски. Кстати, о еде. У меня ни крошки не было во рту, панда и Ужас тоже голодны. Одна надежда на маму. Есть у нее одна хорошая привычка – при каждой ревизии моего холодильника мама подкладывает туда продукты. Отправляюсь на кухню, заглядываю во внутренности белого друга. Так и есть, мышь может оставить мысли о суициде. На полках появились колбаса, сардельки, сыр, йогурты, фрукты и овощи. Это же можно настоящий пир устроить. Спасибо, мамуль! Делаю кучу бутеров, запихиваю в микроволновку. Через минуту квартиру заполнил обалденный аромат. Ни панду, ни Ужаса даже звать не пришлось. Парочка новоявленных друзей является сама.

– Как вкусно пахнет! – заявляет соседка. – Ой, извини… Можно попить воды?

Ее поддерживает Ужас, скуля и повиливая хвостом.

– Не стесняйся, панда, налетай на бутеры, чай или кофе?

– Чай, если можно.

Ева спокойна, на щечках румянец. Бабулин отвар – это силища! Синеглазка уплетет бутерброды и подкармливает Ужаса, который уже слопал свой корм и просит вкусненького.

– Они меня видели, Адам?! – задает панда мучающий ее вопрос. – Я про твою маму и сестру.

– Конечно, вся моя семья отличается стопроцентным зрением.

– Блиииин! – панда, кажется, вот-вот сгорит от смущения. – И что они сказали? Твоя мама…

– О, ты ей настолько понравилась, что она желает видеть тебя постоянно… в качестве снохи. Панда, ты во сне такая милая, даже и не подумаешь, что способна сбивать людей на лестницах или нападать с поцелуями.

Ева аж теряет дар речи.

– Что?! Что ты сказал?!

Когда женщина говорит "Что?", это не означает, что она не услышала, а просто даёт вам шанс изменить сказанное. Но мне нравятся свирепые панды, и я стою намертво.

– То, что ты слышала. Разве это не была тщательно спланированная операция? Я про поцелуй, ты и подруг взяла для подстраховки.

– Да что ты о себе возомнил! Мы просто гадали. На суженного… Я случайно в тебя попала, а потом… искусственное дыхание делала.

– За такое искусственно дыхание я готов каждый день платформой в лоб получать. Если хочешь еще меня поцеловать, сопротивления оказывать не буду. Ну разве чуть-чуть.

Мне весело, а синеглазка, кажется, вот-вот лопнет от злости. Вон как глазищи сверкают! Но вдруг она улыбается в ответ:

– Да ладно, я же понимаю, что ты меня растормошить, поднять настроение пытаешься, вот и шутишь. Адам, можно с твоего телефона позвонить подругам? Я, собственно, за тем и пришла.

– Да? А как же насчет предложения стать твоим любовником? Поселиться в твоей квартире назло оборзевшему мужу? Ты сама это предложила, Ева!

Нежные щечки соседки заливает румянец. Блин, интересно, о чем она сейчас думает? Возможно, у синеглазки потрясное воображение, и она представила, как мы, к примеру, просыпаемся вместе. Или засыпаем. Что касается меня, я отлично понимаю, что заснуть рядом с такой малышкой не смогу. Но я не настаиваю.

– Думай, маленькая панда, возможно, этот путь решения проблемы окажется в итоге единственным.

Последнюю фразу я говорю уже серьезным голосом, протягиваю мобильник, выхожу из комнаты, чтобы не смущать своим присутствием. Разговаривает Ева минут пять, потом возвращает телефон:

– Спасибо! Девочки сейчас все привезут.

Куда привезут? Ко мне?!! Да-да, Адам, к тебе направляются Барби местного разлива и блюстительница нравственности с булыжником. Может, все-таки как-то скрючиться и залезть в сейф, пока в моей квартире будет царить матриархат?

Но нахожу другое решение. Адвокатская контора еще работает, находится недалеко. Самое время прогуляться. На пороге меня догоняет Ева:

– Адам, дай еще на секунду мобильник. – Алин, тут собачка есть, такая пусечка, купите ей то же чего-нибудь…

– Рррмда, – издает Ужас. А еще он… кивает мохнатой мордой, соглашаясь с заманчивым предложением. Или мне это кажется?

Панда улыбается, а я не могу оторвать взгляд от ее губ. Ева сегодня спросила, страшная ли она. Вот дурында! Да она прекрасней всех, что мне встречались. Мне хочется ее поцеловать. Безумно хочется. И даже статус замужней дамы больше не смущает. Нет его больше, этого статуса! У суслика теперь Фрекенбок, так что Ева свободна. Настоящий мужчина никогда не будет задавать женщине дурацкий вопрос: "Можно я тебя поцелую?" Он будет действовать, даже если рискует схлопотать пощечину.

Я наклоняюсь, уверенно беру панду за подбородок и припадаю к ее губам. Да эта девчонка лучший специалист по искусственному дыханию. Она не возмущается, строя из себя святую невинность, не лупит меня по мордасам, а отвечает на поцелуй! Теплые, вкусные, податливые губки. Еще минуту, и я никуда не уйду! Но Ева пришла за помощью к тебе, Адам! Это сейчас главное.

– Не скучай без меня, маленькая панда, скоро буду!

Я с трудом отрываюсь от соседки выхожу из квартиры.

Глаза я открыла где-то часа через два. Кручу головой, осматриваюсь вокруг, не в силах сразу понять, где я. Когда осознаю и вспоминаю все, что было, щеки начинают гореть и пылать. Я у Адама! И он меня не выгнал, обогрел, приодел в… плед, напоил чем-то. Во рту до сих пор терпкий вкус трав. Но снадобье помогло. Я спокойна как удав, мыслю четко и ясно. Вижу рядом с собой собачью морду. Песик! Я всегда мечтала о собаке! Всю жизнь. Но у бабули была аллергия, а отец зарабатывал так мало, едва хватило самим прокормиться. У меня нормальная одежда появилась только, когда вышла замуж. Игнат и Нора правы, все куплено мужем. Мне не жалко вещей, пусть подавятся. Но дедову квартиру я просто так не отдам. После моего провала в ВУЗ Игнат стал меняться. Не было больше кофе в постель, ласковых слов, заботы. Их сменили грубость и обращение в форме приказов. Тогда меня впервые посетили мысли о разводе и о квартире. Я пошла к юристу, но все оказалось без толку. Все, что я услышала: "Ну что же вы, девушка, наделали! Чем вы думали! В нашем городе точно не найдете адвоката, способного выиграть подобное дело. Поищите в Москве…" Мои поиски московского адвоката так и закончились сайтами в Интернете. Географическая удаленность, отсутствие средств на подобную затею притупили мое рвение. Хорошо хоть, как мне объяснил юрист, лишить квартиры Игнат меня не может ни при каких обстоятельствах. Это уже немного радовало и успокаивало. Я решила пока терпеть и копить деньги. Но даже с этим не все ладилось, Игнат стал не только груб по отношению ко мне, но и скуп, выдавал мне совсем крохотные суммы, чтобы могла купить какую-то мелочь для хозяйства. Мечта о разводе, о разделе квартиры становилась все несбыточнее. А теперь появилась Нора, и вопрос, как говорится, "встал ребром". Вспомнив о ребре, я улыбнулась. Зато в моей жизни появился Адам. Ева ведь сделана из ребра Адама, может, и наша встреча неслучайна.

По телефону я вкратце рассказала девчонкам о муже и Фрекенбок, о том, что они сделали. Маленький отряд с благотворительной помощью прибыл довольно быстро. Услышав нетерпеливый стук, я бегу к двери. В руках у девчонок куча пакетов.

– Да, да, это все тебе, жертва оккупации! Держи обновки, – распоряжается Алинка. – А вот в этих – подарки собачке. Где малышка?

Подружка проходит в зал, видит пса и замирает на месте. Но разговаривать не прекращает:

– И это со-ба-чка?!! Ты офигела, Ева?!

– Ой, мама, какой ужас! – восклицает Анька.

Пес слышит свое имя, его пасть расплывается в улыбке, а хвост начинает крутиться как вентилятор. Ужас подбегает к подругам, обнюхивает пакеты.

– Ева, признавайся, ты решила поставлять живую еду для этого монстра в обмен на крышу над головой!

– Не бойтесь, девочки, из вас живая еда никудышная. У тебя, Алинка, половина запчастей искусственные, а Анька совсем над книгами иссохла, не разгрызешь! – улыбаюсь я. – Песика зовут Ужас, он очень добрый.

В подтверждение моих слов Ужас набрасывается на Алинку со своими собачьими поцелуями. Та отбивается и хохочет:

– Нафига красилась, спрашивается? Ужас, ты отлично удаляешь макияж! Буду тебя по вечерам у Евиного мачо одалживать!

– Ева, из-за твоей дурацкой привычки назвать все ласкательно-уменьшительными именами мы купили совершенно неподходящие товары, – бурчит Анька. – Мы когда сказали продавцу в зоомагазине собачке, она нам вот это втюхала, уверив, что подходит для всех мелких пород.

При виде подарков я умиляюсь. Крохотные комбинезончики и ботиночки, розовые блестящие резиночки, бантики-прицепки, заколки. Такие же гламурыне лежанки и… даже домик. Он просто потрясающий, ярко-розовый, похож на замок принцессы. Вот только в нем одна лапа Ужаса поместится и больше ничего!

– Не занудствуй, Анька! – говорит Алинка. – Всю эту мелочь своим котам заберешь! Ужасу и без того подарков хватит. Где у нас пакет с вкусняхами?

Алинка вытаскивает кучу разных консервов, косточек, "хрустяшек" и начинает их скармливать Ужасу. Тот едва жив от свалившегося счастья и, кажется, теперь Алинка самая большая я любовь в его жизни. Он ей даже позволяет нацепить на макушку несколько заколочек и розовый бантик.

– Зачем это, Алина? – ругается Анна. – Ужас – бойцовский пес. К тому же мужского пола! Кобель!