Лилия Тимофеева - Сосед

Сусел брякается в кресло, непонимающе пялится на меня, но обращается к Султану, расплываясь в угодливой улыбке:

– Спасибо, Вадим Евгеньевичи, зачем вызывать изволили?

В ответ Султан швыряет прямо в морду суслику бумаги, что я принес:

– Что это значит, мразь? Воровать вздумал?!!!

Дрыщ трясущимися ручонками подбирает разлетевшиеся листы. Видит свои "допдохи" и бледнеет.

– Простите, Вадим Евгеньевич, бес попутал, я все верну… Только не увольняйте.

– Не увольнять?! Конечно, я этого делать не стану! – угрожающе произносит Султан и поворачивается ко мне. – Мент, вот ты хочешь, чтобы он на жену дарственную написал. А если она станет вдовой? Чем не вариант?

– Что? Что все это значит?! – визжит сусел. – Я ничего не понимаю!!

Врешь, дрыщ, думаю я, все ты понимаешь, и страшно тебе, очень страшно. Но неужели Султан все же решится на кардинальные меры. И тут же слышу:

– Гена, везите этого в лес за Осинково, прикопайте там.

Гена складывает пальцы "пистолетом", подставляет к виску сусела задает вопрос боссу:

– Сначала пиф-паф или так?

– Пиф-паф слишком по-добренькому будет! – выносит вердикт Султанов. – Заживо закопаете мразь. И поглубже! Ну что встали, пошевеливайтесь…

Суслик понимает, что пиф-паф будет не из игрушечного пистолета и бросается в ноги к Султану. Начинает целовать уютные домашние тапочки бандита.

– Помилуйте, Вадим Евгеньевич! Пощадите!

Я тоже, если честно, присел на измену. Такого расклада не ожидал. Не хочу до конца жизни испытывать чувство вины за погибель косячного грызуна. Конечно, из маленькой панды получится очаровательная вдовушка, но если она узнает, каким образом получила желаемое, то… не видать тебе, Адам, больше синеглазки. Пытаюсь вступиться за сусела:

– Султан, ты че творишь, тут как-никак представитель власти.

– Адам, миленький, – кидается облизывать уже мои ботинки дрыщ. – Не позволяй ему это сделать, мы же почти родные стали!

Но Вадим Евгеньевич непреклонен. Машет рукой охраннику, что означает: вперед. Сусела утаскивают на улицу. Султан смотрит на меня:

– Ну что, испугался, мент? Ты же, как соучастник, получаешься, да?

Ну да, влип ты, Адам. Но Султанов вдруг хохочет:

– Да ладно, расслабься. Никто Игната пальцем не тронет. Но, как показывает мой опыт, многие упертые товарищи после прогулки за город намного сговорчивее становятся. Сейчас мои орлы суслику лопату сунут, велят могилку копать, сам запоет песню, какую наши уши слышать желают. Так что иди домой, Адам.

– А…

– И Б сидели на трубе! Султан всегда свое слово держит и долги отдает. Ступай, развлекайся со своей крошкой. Как все утрясется, сам приду.

При всех недостатках слову Султанова действительно можно верить. Я выхожу из особняка, иду на автобусную остановку. Хорошо, что жилье Вадима Евгеньевича в черте города, значит, скоро буду дома, маленькая панда, наверное, уже с ума сходит от беспокойства. Включаю звук на мобильном, который отключил специально для важного разговора. Так и есть. Куча пропущенных от синеглазки. Пишу смс: "Задержался по делам. Скоро буду. Люблю. Целую". Пока трясусь в маршрутке, думаю о суселе. Вот чего человеку не хватало? Молодая красавица-жена, хозяйственная, характер мягкий, не мегера, для которой любимая забава – вынести мозг супругу. К такой дивчуле квартирка зачетная прилагается. Казалось бы, живи-радуйся. Ан нет, нас на Фрекенбок потянуло! И, кстати, это не первый случай. Я знал многих мужиков и лично, и по долгу службы, что бросали практически идеальных, красивых, умных жен и уходили к дурам, стервам, страшилам или тем, которые "наставить любимому рога" считали обязательным пунктом в своем ежедневном расписании. Может, таким мужьям не хватало адреналина? Но итог оказывался у всех одинаков: всё поняли, осознали, готовы вернуться. Да вот только поздно, хорошая женщина недолго будет в свободном плавании, быстро найдется новый капитан.

Но синеглазка отличается от других женщин. У нее нет невидимого, но очень действенного артефакта прекрасных дам – пилы. Так что пилить тебя не будут, Адам. Но в глазах маленькой панды беспокойство:

– Почему ты задержался, Адам? Были важные дела?

– Да, – отвечаю я и не вру ни капельки.

– Я все понимаю, только в следующий раз предупреждай.

– Хорошо, любимая! Даю честное слово.

Я нежно целую Еву, жадно вдыхаю ароматы, доносящиеся из кухни. Но на пути к ужину встает Фрекенбок.

– Адам, где мой Игнат? – почему-то она спрашивает у меня.

– А почему я должен это знать, Нора?

– Знать не должен, а узнать обязан! – рявкает домомучительница. – Ты же мент, отследи его по мобильнику. Почему он его выключил? Вдруг мой птенчик у какой-то девки,…

О, да мы ревнуем. Ну, с этим сталкиваются почти все дамы, что увели чужого мужа. Потому что гарантии, что он и тебя не променяет на новое увлечение, никакой.

– Нора, ты меня перепутала с частным сыщиком! – улыбаюсь я. – Мой рабочий день завершен, так что пальцем не пошевелю.

– Как это не пошевелишь? Мы сегодня за новой шубкой должны были идти! – куксится Фрекенбок.

Вот ведь житуха у нее началась, люди каждый день за хлебом ходят, а эта за шубами! Но надо бы успокоить фурию, пока делов не натворила.

– Успокойся, Нора. Игнат занят. Он на загородной прогулке.

– Что там делает? – выпучивает глаза Фрекенбок.

– Мммм, физические упражнения. Явится твой сусел, успокойся уж!

– А ты откуда знаешь, где он? – подозрительно щурит глаза Нора.

– Так, слышал краем уха… Все, отстань, дай пожрать спокойно!

Я снова не вру. И про прогулку с физнагрузкой, и про то, что слышал. Ну не говорить же бедной женщине правду. Хорошо, если просто свалит от сусела и его неприятностей, а если кипишь поднимет…

Но Фрекенбок понимает все иначе, подозревает нас в сговоре.

– Ева! – орет Нора. – Где там у нас сковородочка, которой ты Игната воспитывала? Вернется, получит у меня. И ты своего мента – давай, попытай, как следует, чует мое сердце, сговорились они. Спелись втайне и на пару по бабам бегают.

Но маленькая панда улыбается. Она доверяет мне полностью. Подливает обалденно вкусный супец, накладывает котлетки с картошечкой. Потом вдруг хлопает себя по лбу:

– Ой, Адам! С Нориными визгами я совсем забыла: Туська звонила. У твоей мамы сегодня день рождения, они нас уже заждались.

Ложка зависает в воздухе. Ек-макарек!! Со всеми проблемами я впервые забыл, что у мамули днюха. А от нее ни одного пропущенного. Гордая, поняла, что забыл, ждет, когда вспомню. И очень ждет. Потому что это еще и смотрины. Хочет мама родне будущей невесткой похвастаться. Ох, не знает она, что Еве нужны развод и девичья фамилия. Сложно придется. Нужно и не завраться, и правду пока не сказать. Но в любом случае торжества не избежать.

– Собирайся, маленькая панда, едем!

Мы смотрим друг на друга. И я понимаю, что мысли у нас одинаковые. Поход на торжественное мероприятие требует определенных затрат. Наконец Ева говорит:

– Алинка свои баулы, что для Аньки привозила, не забрала, пороюсь, может, найду что-то подходящее из одежды.

Я мысленно благодарю блонди за то, что раздолбайка и укатила, все бросив.

– А у меня есть подарок для мамы, Ева!

Пушистый огромный плед, о котором мечтала мамуля, я прикупил еще месяц назад.

– И у меня есть подарок для твой мамы! – радостно восклицает Ева. – Мы с Игнатом давно крутую кофемашину по большой акции купили. Только он ее все берег, доставать не разрешал. А она по закону, как его, так и моя. Твоя мама кофе любит?

– Обожает! И да, кофемашина ее мечта. Но слишком дорогая для бюджета моих родителей.

– Тогда лезь вон в тот верхний шкаф, Адам, доставай коробку. Жаль, упаковать красиво не успеем. Ой, и деньги у нас есть. – Ева достает небольшую красивую шкатулку. – Игнат 1 числа каждого месяца сюда на хозяйство кладет. Все про нее забыли.

Да это и немудрено в свете последних событий. Даже жадный сусел подзабыл про мелочевку, его же доход теперь шубами измеряется. Измерялся, до сегодняшнего дня. Интересно, как он там поживает? Но от мыслей отвлекает Ева:

– Эй, громила, что завис? Лезь за коробкой.

Ева скрывается в спальне и через несколько минут выходит красивая-прекрасивая. Вот ведь женщины, не имея ничего, способны сделать из себя конфетку. Мама рассказывала, что в студенчестве, в конце 80-х, начале 90-х с деньгами плохо было. Они с девчонками по общежитию красили ресницы зубными щетками, румяна и тени готовили, мелко натерев цветной карандаш. Лак с ногтей снимали ацетоном, а вместо лака для волос, который был необходим для модного начеса, пользовались водой с сахаром! Даже помаду сами готовили – из желатина с пищевыми красками. Но маленькой панде не пришлось так изгаляться. Она отыскала и платье по размеру, и туфли… почти по размеру. Блонди выше, крупнее, нога у нее тоже больше.

– На мне платье как балахон, а туфли как калоши, боюсь слетят! – жалуется Ева.

Я подхожу, обнимаю ее, успокаиваю:

– Ты самая красивая, моя маленькая панда! И платье тебе идет. А туфли… мы на такси поедем. Если плясать не захочешь, не свалятся.

– Ну, тогда в путь, Адам! Только если каверзные вопросы будут, сам отвечай…

– Хорошо, – киваю я.

Такси прибывает быстро. Мы заезжаем в цветочный магазинчик, покупаем букет любимых маминых роз и через несколько минут стоим у квартиры родителей.

Ужас, конечно, с нами. Ева решила, что подарок блонди – собачий фрак – не должен валяться без дела, и сегодня как раз тот случай, когда можно его надеть. Выглядит прикид на моей собаке стильно. А из пасти у него торчит что-то розовое, прямоугольное. Но отдавать добычу Ужас не хочет, всю дорогу из зубов не выпускает.