Брошенный на произвол судьбы в этом море ненависти, я сижу за столом с Марко, возможно, самым черным парнем из всех, кого я только знал, и Лероем, который оказывается мексиканцем. Рядом с Лероем стоит пустой стул, ожидающий появления нашего четвертого члена группы: Кейда. Кейд такой же белый, как и я, но никто из нас двоих не был достаточно «белым», чтобы присоединиться к Клу. Клу, возможно, самая огромная группа в тюрьме после черных, и им обычно не нравится, когда люди со светлой кожей смешивают свою расу с кем-то. (прим. пер.: Клу (она же Ку-клукс-клан) — ультраправая организация в США, отстаивавшая такие идеи, как превосходство белых, белый национализм. В тюрьме является группировкой, пропагандирующей те же идеи.)

Они называют нас четверых ООН — это название даже охранникам кажется смешным. Мы изгои. Едим вместе, срем вместе, моемся вместе, бегаем во дворе вместе. Единственное время, когда не прикрываем друг друга — в камерах, в то время мы наедине с тем парнем, с которым мотаем срок. В основном, никакое дерьмо не происходит, когда вы находитесь один на один.

— Где твой пацан? — спрашивает Лерой, отделяя кусочек еды боковой стороной своей пластиковой вилки. Вы становитесь профессионалами в этом, когда вам дают тупой пластиковый нож, чтобы отрезать кусок еды Колоса.

Марко жует с открытым ртом, вилка свободно свисает в его руке.

— Хер его знает, Хэдли видел его час назад с медсестрой.

— Его побили за то, что огрызался с охранником на обратном пути из карцера. Они, вероятно, вновь закинули его задницу туда, как, мне кажется, но им нужна эта камера для Бордо. Ненормальный ублюдок вновь себя порезал.

Обычно вы волнуетесь о том, как бы вас не порезал кто-то в тюрьме. Но только не Бордо.

— Это уже в третий раз, когда он делает это.

— Я знаю, чувак, — Лерой смеется. — Чувак думает, что его переведут отсюда, если администрация подумает, что его преследуют. Кто-то точно должен тогда сказать этому парню, чтобы он перестал резать себя перед камерами.

Марк взрывается смехом, показывая в дальний угол столовой.

— Оо. Подождите-ка. Я вижу нашего парня.

И действительно, Кейд идет между столами с подносом в руках. Он большой парень, почти такой же здоровый, как и я. Темноволосый и весь покрытый тату. Мы могли бы быть братьями, но мы таковыми не являемся. Его отправили отбывать наказание — год заключения — за преступление, о котором он не хочет говорить. Я спас его задницу от жестокого избиения, которое «любезно» было подготовлено Клу в первый день его заключения сюда, и с того самого дня мы друзья. Когда Кейд перекатывается с пяток на носок и ставит свой поднос на стол, Лерой показывает пальцем на уродливые швы, которые тянутся от виска Кейда до его челюсти.

— Что я тебе говорил о clavo, ese? Ты не захочешь, чтобы эту хрень нашли у тебя в камере, мужик. Они прибьют табличку с твоим именем над карцером, в который они будут тебя кидать при первой возможности. (прим. пер.: с исп. «clavo» — контрабанда)

Кейд продолжал получать обвинения за контрабанду, или clavo, как бы вы ее называли, если были бы на месте Лероя. И по сей день я вижу постоянно, как его задницу утаскивают в карцер за марихуану, кастет, сотовый телефон (хрен знает, как он пронес его сюда). Он хмурится, отбрасывая в сторону руку Лероя.

— Пошел в задницу, чувак.

Я передаю ему пачку сигарет, приподнимая бровь.

— Что на это раз?

Кейд открывает пачку и берет три сигареты, убирая их на потом в верхний карман своего комбинезона.

— За непристойные картинки сексуального характера, — повторяет он, закидывая еду в рот.

Марко хохочет.

— За порнушку? Тебя закрыли на неделю за то, что ты смотрел на киску?

Кейд просто пожимает плечами, поглощая его еду.

— Они закрываю меня за что угодно, ты же знаешь.

— Да, чувак, нам известно. Они так же сильно отрываются на тебе? — спрашивает Марко.

Кейд прищуривается и обводит подозрительным взглядом столы. Медленно выдыхает глубокий вздох. С того момента, как он оказался здесь, Кейд стал целью нападений, как для арийцев, так и для мексиканцев, а также для самих тюремных охранников, но никто не говорит почему. А меньше всего об этом говорит сам Кейд. Директор тюрьмы хочет, чтобы он в чем-то признался, а банды в свою очередь боятся, что парень так и сделает. До сих пор он был под усиленно охранной, но, несмотря на это, все равно отказывается признаваться нам троим, что за дерьмо ежедневно угрожает его жизни.

— Предлагали мне в этот раз вступить в защиту свидетелей, — признается он.

Лерой ударяет его по руке.

— Черт возьми, чувак. А ты знаешь, что они начислят тебе зарплату до конца твоей жизни, если ты присоединишься к программе защиты свидетелей. Бесплатные бабки. Тебе не придется ничего делать до конца своей жизни.

— Ну, за исключением того, что придется постоянно оглядываться через плечо, — говорю я. Кейд кивает в ответ на мои слова. Остальные — обычные уголовники. Лерой влез в хозяйственный магазин и украл электродрель. За это преступление он должен был отсидеть в Ломпоке вместе тюрьмы строгого режима, если бы придурок не избил до смерти охранника, который задержал его. (прим.пер.: Ломпок — город на юго-западе штата Калифорния, на прибрежной равнине Ломпок.) Та же история и с Марко. На свободе он был мелким дилером, и, возможно, ему бы не святило больше года заключения, если бы он не напал на копа при попытке побега. Эти парни совершенного не понимают, что значит работать в ОПГ. Но я-то знаю, и Кейд тоже. Он не говорил, но я, черт бы его побрал, точно знаю, что он в дерьме по уши. Программа защиты свидетелей не такая безопасная, как нам пытаются вдолбить это. Всегда есть какой-то способ. Человек, которому можно пригрозить. Компьютер, который можно взломать. И затем ты покойник. Поэтому мы поглощаем нашу еду и больше не обсуждаем это.

В конце концов, волноваться о недостатках системы защиты свидетелей не имеет никакого смысла, потому что Кейд не присоединится к этой программе; он даже не выберется из Чино. Спустя три недели, во время одного из редких периодов, когда наша ООН не была на «сессии» (прим. пер.: тут автор говорит о их встречах вне камеры, но так как у ООН встречи именуются — сессиями, поэтому такое употребление), ариец по кличке Спайдер (прим.пер.: с англ. паук) пырнул моего друга ножом три раза в спину. Попал в почки, печень и легкие. Профессиональное исполнение заказа. Охранники пронесли его бездыханное тело по проходу, мимо открытой двери моей камеры, где я выполнял подтягивания, оставляя позади себя реки крови. Он так и не вернулся.

Официальная версия гласила, что Кейд Престон умер от внутренних повреждений несовместимых с жизнью.

Глава 10.

Слоан

Этот незнакомец выглядит опасно. Зет замер в коридоре, смотря прямо на него. И он только что обвинил незнакомца в том, что тот жив? Опасное тянущее чувство под ложечкой не дает покоя. Зет выглядит так, будто он застрелил этого парня, похоронил его, и только что узнал, что тот выбрался из чертовой неглубокой могилы и ожил. Самая пугающая вещь заключается в том, что все было возможно. Зет должен был убить этого парня? Сейчас должна начаться всеобщая война? Зет поднимает свою одежду и одевается, все еще немного хмурясь.

— Эй, Мал, почему бы тебе не посмотреть, не нужно ли парням что-нибудь? — незнакомец говорит парню, который убийственным взглядом смотрит на Зета и на меня. Мал обращает на парня мягкий немного растерянный взгляд, но суровый взор темноволосого парня делает свое дело, и он исполняет что ему сказано и уходит.

Теперь, когда Зет полностью одет, он, кажется, немного пришел в себя.

— Так ты в МК, Кейд? Тогда полагаю, это имеет смысл, — бормочет он. Его голос... Не могу объяснить, как он звучит. Я не могу предложить, что кроется под хмурым выражением лица. Кейд пинает носком одного ботинка по каблуку второго, кивая.

— Я полагаю так и есть, ха? Ты, вероятно, сейчас очень растерян.

— Можно сказать и так.

Напряжение между этими двумя осязаемое. Кейд, кажется, выглядит слегка виноватым, в то время как Зет определенно на грани того, чтобы выйти из себя.

— Они унесли меня после ножевых ранений. Затем поместили в одиночку на оставшийся срок моего наказания.

— Они посадили тебя в одиночку на пять месяцев?

— Да, чувак. Они жестко прессовали меня до произошедшего. А затем стали прессовать еще сильнее. Я не дал им то, что они хотели, поэтому они бросили меня гнить там. Сказали, что знаю, где могу найти их, если передумаю.

Ага, тюрьма. Так Зет знал этого парня с тюрьмы, и, исходя из того, что я сейчас слышу от Зета, он полагал, что парень умер там. Я прочищаю горло, своевременно напоминая о своем присутствии. Кейд переводит свой взгляд, шокировано пялясь на меня, потому что я все еще нахожусь с ними. Вероятно, Зет тоже это осознает.

— Эм, Наоми, почему бы тебе не подготовиться к дальнейшему вечеру? Мне нужно поговорить с этим парнем.

Поговорить. Разговор, который не включает в себя кулаки? Мне так интересно, кто, черт побери, этот парень, но я могу сказать, что указания Зета не терпят обсуждений. Внезапно, чувствую себя очень-очень грязной. Мне нужно принять душ, и я чертовски зла на Зета. Он трахнул меня в коридоре перед незнакомцем, не потрудившись заметить его, и затем кинул, чтобы пообщаться со своим старым тюремным приятелем? Это звучит, как что-то из программы «Белый мусор: дни нашей жизни». (прим. пер.: отсылка к официальным биографическим фильмам — Days of Our Lives — о популярных и легендарных актеров и музыкантов для канала BBC). Я смотрю на него резким взглядом и разворачиваюсь спиной, даже не отвечая ему. Наша комната всего в двадцати шагах — двадцати долбаных шагах, и он не смог дойти до нее — и уверена, что он слышит громкий хлопок двери, когда я резко закрываю ее.

Ублюдок.

Мое тело отчаянно саднит от секса, который только что был между нами, и в одних местах более болезненно, чем в других. Я вновь раздеваюсь, раздумывая над тем, чтобы сжечь свою одежду, когда чувствую на ней его запах, и затем принимаю самый горячий душ в истории человечества. В дверь начинают отчаянно стучать, после того как только закончился мой очистительный ритуал, но будь я проклята, если выбегу из ванной, только потому что он решил срочно увидеть меня. Специально игнорирую громкие стуки в дверь, пока не слышу голос с сильным акцентом, который доносится через деверь.